сейчас я был в таком состоянии, что уже одна перспектива кого-то трахать, да ещё получать от этого удовольствие, казалась мне более чем уважительной причиной удавиться.
Главная задача доклада сводилась к тому, чтобы перечислить ограничения и запреты, налагаемые элохимитами на сексуальную жизнь. Здесь всё было просто: запреты отсутствовали — если всё происходило между совершеннолетними и, как говорится, по обоюдному согласию.
На сей раз вопросы были. По большей части они касались педофилии: элохимитам случалось подвергаться судебному преследованию по этому поводу — в конце концов, кто в наши-то дни не преследовался за педофилию? Тут Одиль могла сослаться на предельно ясную позицию пророка: в человеческой жизни есть момент, именуемый пубертатным возрастом , когда возникает сексуальное желание; в зависимости от конкретной личности и от местности, возраст этот колеблется от 11 до 14 лет. Заниматься любовью с человеком, который этого не хочет или не в состоянии ясно сформулировать своё согласие, то есть с тем, кто не достиг пубертата, плохо ; но все, что происходит после пубертата, безусловно не подлежит никакой моральной оценке, и больше по этому поводу сказать нечего. Вечер стремительно увязал в здравом смысле, и я начинал ощущать потребность в аперитиве; всё-таки с этим они переборщили. К счастью, у меня в чемодане имелась заначка, и в качестве ВИПа мне, естественно, был предоставлен одноместный номер. Погрузившись в лёгкое послеобеденное опьянение, я лежал один в кровати «кинг-сайз», на девственно-чистых простынях, и подводил итоги первого дня. Как ни странно, многие члены секты не выглядели идиотами; а что ещё удивительнее, многие женщины не выглядели уродинами. Правда, они любым способом старались привлечь к себе внимание. В этом отношении пророк стоял на твёрдых позициях: если мужчина должен прилагать усилия, чтобы сдерживать своё мужское начало (мачо и без того залили весь мир кровью, взволнованно восклицал он в различных интервью, которые я видел на его вебсайте), то женщина, напротив, может дать выход своей женственности и прирождённому эксгибиционизму посредством всех блестящих, прозрачных и облегающих нарядов, какие только предоставлены в её распоряжение фантазией всяческих кутюрье и художников: в глазах Элохим нет ничего приятнее и великолепнее.
Именно этим они и занимались, и за ужином уже ощущалось лёгкое, но неослабное эротическое возбуждение. Я чувствовал, что всю неделю оно будет нарастать; а ещё я чувствовал, что реально не буду от этого страдать и мне вполне достаточно мирно накачиваться спиртным, глядя, как клочья тумана ползут в лунном свете. Сочные пастбища, коровы с шоколадок «Милка», заснеженные вершины — отличное место, чтобы забыться или умереть.
На следующее утро первую лекцию читал сам пророк: он явился весь в белом и стремительно взлетел на сцену, под лучи прожекторов, среди оглушительной овации; его встречали standing ovation — ему аплодировали стоя! Я вдруг подумал, что издали он смахивает на обезьяну; возможно, дело было в соотношении длины передних и задних конечностей или в позе, не знаю, впечатление было очень мимолётным. К тому же он не казался злой обезьяной: просто обезьяна, с приплюснутым черепом, вполне жовиальная, не более.
А ещё он, безусловно, смахивал на француза: ироничный взгляд так и искрился лукавством и насмешливостью; он бы отлично смотрелся в какой-нибудь пьесе Фейдо.
А ещё он выглядел гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет.
— Каково будет число избранных? — Пророк сразу взял быка за рога. — Быть может, оно будет равняться 1.729, наименьшему из чисел, которые можно представить в виде суммы двух кубов двумя различными способами? Или же оно будет равно 9.240, числу с 64 делителями? Или 40.755, числу, являющемуся одновременно треугольным, пятиугольным и шестиугольным? Или же оно будет равняться 144.000, как считают наши друзья свидетели Иеговы — вот уж действительно опасная секта, к слову сказать.
Как профессионал, не могу не признать: на сцене он смотрелся великолепно. Кофе в гостинице был отвратный, я не выспался — но он меня увлёк.
— Будет ли оно равно 698.896, палиндрому и точному квадрату? — продолжал он. — Или 12.960.000, числу, воплощающему «квадратную гармонию» у Платона? Или же 33.550.336, пятому совершенному числу, начертанному в одном анонимном средневековом манускрипте?
Он замер в точке, где скрещивались лучи прожекторов, выдержал долгую паузу и изрёк:
— Избранным станет каждый, кто возжелает этого в сердце своём… — Пауза покороче. — И будет вести себя соответственно.
Далее он вполне логично рассуждал об условиях избранничества, а затем перешёл к возведению посольства: тема эта явно была ему особенно дорога. Лекция длилась чуть больше двух часов, и, честное слово, это было здорово, отличная работа, я аплодировал чуть ли не громче всех. Сидевший рядом Патрик шепнул мне на ухо:
— Он действительно в очень хорошей форме в этом году…
Когда мы шли обедать, у выхода из конференц-зала нас перехватил Коп.
— Пророк приглашает тебя за свой стол, — важно сообщил он мне. Потом добавил: — Тебя тоже, Патрик.
Тот покраснел от удовольствия, а я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Даже когда Коп сообщал приятную новость, он делал это так, что у вас душа уходила в пятки.
Пророк занимал целое крыло отеля; там у него была даже собственная столовая. Пока мы ждали под дверью, а какая-то девица вела переговоры по рации, к нам присоединился Венсан, ВИП от Изобразительных искусств; его привёл один из подчинённых Копа.
Пророк занимался живописью, и по всему крылу висели его творения, которые он на время школы перевёз из Калифорнии. На них были изображены только женщины — обнажённые или в весьма символических нарядах — на фоне различных пейзажей, от Тироля до Багамских островов; теперь я понял, откуда берутся иллюстрации в брошюрах и на сайте. Пока мы шли по коридору, я заметил, что Венсан старается не смотреть на полотна и с трудом сдерживает презрительную усмешку. Я тоже подошёл поближе — и с отвращением попятился: слово «кич» было слишком слабым для этой мазни; я в жизни не видел ничего более уродливого.
Гвоздь выставки находился в столовой, огромной светлой зале, из громадных окон которой открывался вид на горы. За стулом пророка висела здоровенная, восемь на четыре метра, картина, изображавшая его самого в окружении двенадцати юных женщин в прозрачных туниках; они простирали к нему руки, кто с молитвенным обожанием, а кто и с выражением более откровенных чувств. Белые, чёрные, одна азиатка и две индианки. По крайней мере, расистом пророк не был. Зато он явно был неравнодушен к большим грудям и любил, чтобы волосы на лобке были погуще; в сущности, этот человек имел простые и незатейливые вкусы.
В ожидании пророка Патрик представил мне Жерара, юмориста, номера четыре в организации. Он удостоился этой чести как один из первых соратников пророка. Тридцать семь лет назад, когда создавалась секта, он уже был рядом и с тех пор неизменно хранил ему верность, несмотря на все его порой неожиданные кульбиты. Из четырех человек, стоявших «у колыбели», один скончался, второй стал адвентистом, а третий ушёл несколько лет назад, когда пророк призвал голосовать во втором туре президентских выборов за Жан-Мари Ле Пена против Жака Ширака, дабы «ускорить развал французской псевдодемократии» — примерно как маоисты в свой звёздный час призывали голосовать за Жискара против Миттерана, дабы обострить противоречия капитализма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Главная задача доклада сводилась к тому, чтобы перечислить ограничения и запреты, налагаемые элохимитами на сексуальную жизнь. Здесь всё было просто: запреты отсутствовали — если всё происходило между совершеннолетними и, как говорится, по обоюдному согласию.
На сей раз вопросы были. По большей части они касались педофилии: элохимитам случалось подвергаться судебному преследованию по этому поводу — в конце концов, кто в наши-то дни не преследовался за педофилию? Тут Одиль могла сослаться на предельно ясную позицию пророка: в человеческой жизни есть момент, именуемый пубертатным возрастом , когда возникает сексуальное желание; в зависимости от конкретной личности и от местности, возраст этот колеблется от 11 до 14 лет. Заниматься любовью с человеком, который этого не хочет или не в состоянии ясно сформулировать своё согласие, то есть с тем, кто не достиг пубертата, плохо ; но все, что происходит после пубертата, безусловно не подлежит никакой моральной оценке, и больше по этому поводу сказать нечего. Вечер стремительно увязал в здравом смысле, и я начинал ощущать потребность в аперитиве; всё-таки с этим они переборщили. К счастью, у меня в чемодане имелась заначка, и в качестве ВИПа мне, естественно, был предоставлен одноместный номер. Погрузившись в лёгкое послеобеденное опьянение, я лежал один в кровати «кинг-сайз», на девственно-чистых простынях, и подводил итоги первого дня. Как ни странно, многие члены секты не выглядели идиотами; а что ещё удивительнее, многие женщины не выглядели уродинами. Правда, они любым способом старались привлечь к себе внимание. В этом отношении пророк стоял на твёрдых позициях: если мужчина должен прилагать усилия, чтобы сдерживать своё мужское начало (мачо и без того залили весь мир кровью, взволнованно восклицал он в различных интервью, которые я видел на его вебсайте), то женщина, напротив, может дать выход своей женственности и прирождённому эксгибиционизму посредством всех блестящих, прозрачных и облегающих нарядов, какие только предоставлены в её распоряжение фантазией всяческих кутюрье и художников: в глазах Элохим нет ничего приятнее и великолепнее.
Именно этим они и занимались, и за ужином уже ощущалось лёгкое, но неослабное эротическое возбуждение. Я чувствовал, что всю неделю оно будет нарастать; а ещё я чувствовал, что реально не буду от этого страдать и мне вполне достаточно мирно накачиваться спиртным, глядя, как клочья тумана ползут в лунном свете. Сочные пастбища, коровы с шоколадок «Милка», заснеженные вершины — отличное место, чтобы забыться или умереть.
На следующее утро первую лекцию читал сам пророк: он явился весь в белом и стремительно взлетел на сцену, под лучи прожекторов, среди оглушительной овации; его встречали standing ovation — ему аплодировали стоя! Я вдруг подумал, что издали он смахивает на обезьяну; возможно, дело было в соотношении длины передних и задних конечностей или в позе, не знаю, впечатление было очень мимолётным. К тому же он не казался злой обезьяной: просто обезьяна, с приплюснутым черепом, вполне жовиальная, не более.
А ещё он, безусловно, смахивал на француза: ироничный взгляд так и искрился лукавством и насмешливостью; он бы отлично смотрелся в какой-нибудь пьесе Фейдо.
А ещё он выглядел гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет.
— Каково будет число избранных? — Пророк сразу взял быка за рога. — Быть может, оно будет равняться 1.729, наименьшему из чисел, которые можно представить в виде суммы двух кубов двумя различными способами? Или же оно будет равно 9.240, числу с 64 делителями? Или 40.755, числу, являющемуся одновременно треугольным, пятиугольным и шестиугольным? Или же оно будет равняться 144.000, как считают наши друзья свидетели Иеговы — вот уж действительно опасная секта, к слову сказать.
Как профессионал, не могу не признать: на сцене он смотрелся великолепно. Кофе в гостинице был отвратный, я не выспался — но он меня увлёк.
— Будет ли оно равно 698.896, палиндрому и точному квадрату? — продолжал он. — Или 12.960.000, числу, воплощающему «квадратную гармонию» у Платона? Или же 33.550.336, пятому совершенному числу, начертанному в одном анонимном средневековом манускрипте?
Он замер в точке, где скрещивались лучи прожекторов, выдержал долгую паузу и изрёк:
— Избранным станет каждый, кто возжелает этого в сердце своём… — Пауза покороче. — И будет вести себя соответственно.
Далее он вполне логично рассуждал об условиях избранничества, а затем перешёл к возведению посольства: тема эта явно была ему особенно дорога. Лекция длилась чуть больше двух часов, и, честное слово, это было здорово, отличная работа, я аплодировал чуть ли не громче всех. Сидевший рядом Патрик шепнул мне на ухо:
— Он действительно в очень хорошей форме в этом году…
Когда мы шли обедать, у выхода из конференц-зала нас перехватил Коп.
— Пророк приглашает тебя за свой стол, — важно сообщил он мне. Потом добавил: — Тебя тоже, Патрик.
Тот покраснел от удовольствия, а я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Даже когда Коп сообщал приятную новость, он делал это так, что у вас душа уходила в пятки.
Пророк занимал целое крыло отеля; там у него была даже собственная столовая. Пока мы ждали под дверью, а какая-то девица вела переговоры по рации, к нам присоединился Венсан, ВИП от Изобразительных искусств; его привёл один из подчинённых Копа.
Пророк занимался живописью, и по всему крылу висели его творения, которые он на время школы перевёз из Калифорнии. На них были изображены только женщины — обнажённые или в весьма символических нарядах — на фоне различных пейзажей, от Тироля до Багамских островов; теперь я понял, откуда берутся иллюстрации в брошюрах и на сайте. Пока мы шли по коридору, я заметил, что Венсан старается не смотреть на полотна и с трудом сдерживает презрительную усмешку. Я тоже подошёл поближе — и с отвращением попятился: слово «кич» было слишком слабым для этой мазни; я в жизни не видел ничего более уродливого.
Гвоздь выставки находился в столовой, огромной светлой зале, из громадных окон которой открывался вид на горы. За стулом пророка висела здоровенная, восемь на четыре метра, картина, изображавшая его самого в окружении двенадцати юных женщин в прозрачных туниках; они простирали к нему руки, кто с молитвенным обожанием, а кто и с выражением более откровенных чувств. Белые, чёрные, одна азиатка и две индианки. По крайней мере, расистом пророк не был. Зато он явно был неравнодушен к большим грудям и любил, чтобы волосы на лобке были погуще; в сущности, этот человек имел простые и незатейливые вкусы.
В ожидании пророка Патрик представил мне Жерара, юмориста, номера четыре в организации. Он удостоился этой чести как один из первых соратников пророка. Тридцать семь лет назад, когда создавалась секта, он уже был рядом и с тех пор неизменно хранил ему верность, несмотря на все его порой неожиданные кульбиты. Из четырех человек, стоявших «у колыбели», один скончался, второй стал адвентистом, а третий ушёл несколько лет назад, когда пророк призвал голосовать во втором туре президентских выборов за Жан-Мари Ле Пена против Жака Ширака, дабы «ускорить развал французской псевдодемократии» — примерно как маоисты в свой звёздный час призывали голосовать за Жискара против Миттерана, дабы обострить противоречия капитализма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90