Меч, лежавший на столе, не требовал заточки. Градани все еще находил это неестественным, и хотя он относился к оружию с благоговением (при этом слове он поморщился), его радовала возможность сосредоточиться на обычной стали.
— Было бы еще лучше, если бы не твои новые братья, да? — Брандарк задал вопрос не своим обычным насмешливым тоном, а почти сочувственно. Базел помрачнел, его уши согласно опустились.
— Точно. Сказать по правде, я не знаю, что с ними делать. Такое впечатление, будто они все еще пытаются понять, что же Он имел в виду. Этот напыщенный чистюля Вейжон не единственный, кто усложняет ситуацию, но он хотя бы не скрывает своих чувств. Я уверен, что Йорхус и Адискель так же недовольны моим присутствием, как и он, хотя у них для этого меньше причин. Хуже то, что они старше его и выше по званию. Если они начнут распускать слухи, настраивая людей против меня, а я думаю, что именно так они и сделают, они могут причинить нам немало вреда. Вейжон умудрился выставить себя сейчас таким дураком и привлечь к себе столько внимания, что даже сэр Чарроу не заметил намерений этой парочки.
— Гм. — Брандарк оттолкнулся ногами от стола и закачался взад-вперед, глядя в пламя камина. Он напряженно размышлял, не выпуская из рук балалайки. Базел прав насчет Вейжона, который открыто совершил против него злобный выпад, но сам Кровавый Меч не обратил большого внимания на сэра Йорхуса и сэра Адискеля. Теперь он укорял себя за невнимательность. Йорхус и Адискель, оба, были рыцарями-командующими, четвертым и пятым в доме Белхадана. Пущенные ими слухи могли принести больше вреда, чем все страстные речи пылкого молодого человека с уязвленным самолюбием. Пусть сам Брандарк ничего не заметил, но он достаточно хорошо знал Базела, чтобы заподозрить, будто Конокрад выдумывает себе врагов. Он никогда не грешил этим, даже в Навахке.
Кровавый Меч задумчиво поднял уши. Возможно, в том, что он не заметил скрытой враждебности Йорхуса и Адискеля, нет ничего странного. Он был здесь еще большим чужаком, чем Базел. Хотя он уже начал осваиваться среди бардов и менестрелей, выступавших в тавернах Белхадана, и среди ученых Королевско-Имперского университета, которым его представил мастер Креско, он не мог рассчитывать на теплый прием братьев Ордена, которые до сих пор не решили, как им относиться к Базелу.
Но надо понять и членов Ордена. Брандарк полагал, что им было бы тяжело принять Базела, даже если бы он не принадлежал к ненавидимой и презираемой расе. Для Брандарка существовало много неясного в отношениях Базела и Томанака, впрочем, как и для самого избранника, печально подумал Кровавый Меч. Неудивительно, что Конокрад вызывает беспокойство у рядовых членов Ордена.
И самое для них неприемлемое, надо полагать, — это выражения, в которых Базел отзывается о Томанаке. В его речах не было ничего неуважительного, во всяком случае по меркам градани, но Брандарк сомневался, что члены Ордена разделяют его мнение. Разве что сэр Чарроу, однако любому представителю Расы Людей нелегко понять мировоззрение градани, и особенно из племени Конокрадов. Как и Кровавые Мечи, к которым принадлежал Брандарк, Конокрады были способны на исключительную вежливость, но если кто-то из них был подчеркнуто любезен с другим, это означало лишь то, что грядут большие неприятности. Обычно галантность была следствием недоверия, и особенно вежливы были с теми, кого недолюбливали. Самому Брандарку казалось, что чрезмерная обходительность помогала защититься от приступов ража, она позволяла разрядить напряженную обстановку и не вынимать мечи из ножен.
С другой стороны, в обычном состоянии Конокрады еще меньше… обременяли себя формальностями, чем остальные племена градани. Брандарк никогда не был в Харграме, но он слышал рассказы о «дворе» князя Бахнака. Одна мысль о том, как реагировал бы Вейжон, окажись он там, приводила Кровавого Меча в трепет.
И не из-за «варварской развязности», не из-за грубости, а просто потому, что любой из народа Бахнака имел право по традиции и закону лично явиться к нему, чтобы подать прошение. И как уже упоминал Базел, то, что Бахнак был главой клана Железного Топора, значило гораздо больше, чем его титул князя. По традиции, пришедшей из глубины веков, когда лишь мечи клана могли спасти его от гибели, глава клана был настоящей опорой для людей, их надеждой на спасение. Ничто другое и никто другой не мог быть важнее для народа Бахнака, а он выказал себя одним из величайших правителей за всю историю Железных Топоров. И это, конечно же, означало, что люди обращались к нему прежде всего как к главе клана, с идущей от сердца простотой, которая, по мнению Вейжона, не имела ничего общего с уважением.
Именно так Базел говорил о Томанаке, с преклонением, преданностью и фамильярностью Конокрада, говорящего о главе своего клана. На самом деле это была высшая похвала, крайняя степень почтения, которую мог испытывать Базел, но большинство этих воспитанных и цивилизованных рыцарей были не в силах понять такой простой факт.
— Хорошо тебе сидеть тут и говорить «гм», поджаривая свой зад у моего очага, — мрачно заметил Базел, нарушая ход мыслей Кровавого Меча. — Тебе-то не приходится иметь с ними дело напрямую!
— Напрямую не приходится, — согласился Брандарк, — но твои отношения с ними отражаются на мне, ты это знаешь, долговязый. Я все-таки твоя правая рука. — Он отмахнулся, заметив тревожный взгляд Базела. — О, не волнуйся! Они слишком воспитаны, им и в голову не приходит как-нибудь навредить мне. Но они смотрят на нас обоих с большим подозрением, разве не так?
— С огромным подозрением, — проворчал Базел, переводя взгляд на кинжал и пробуя лезвие на своем мозолистом большом пальце. — Но, как бы они на нас ни смотрели, наши желания они выполняют с потрясающей быстротой, — заметил он.
— Это точно, — согласился Брандарк, и это действительно было так.
Градани жили в городе не больше двух недель, но любой, кто видел их сейчас, едва ли мог представить, какое жалкое зрелище они являли собой по прибытии в Белхадан. Лично Брандарк воспользовался немалой частью кредита, предоставленного им по просьбе герцога Джашана. Сначала Кровавый Меч рассчитывал лишь на те деньги, которые были у них с Базелом, но кредит герцога позволил ему побаловать себя, не думая о том, что будет, когда деньги кончатся. Он не только закупил новые вещи вместо утерянных и испорченных, но и заказал новый костюм у лучшего портного Белхадана. Его элегантная рубашка была пошита из тончайшего шелка, а надетый поверх нее вышитый камзол не погнушались бы носить даже родственники Вейжона. Единственное место, где он потратил еще больше денег, была книжная лавка. Он понятия не имел, как потащит с собой всю эту гору книг, но это его мало беспокоило. Печатные прессы и кассы шрифтов тоже относились к тем предметам, которыми обладали жители Империи Топора и которых не было у градани. Разумеется, и книг у градани, и печатных и рукописных, было немного. Большинство иностранных книг, которые ему попадались в Навахке, были печатными, но обычно они доставались ему в виде кусков и обрывков. Здесь, в Белхадане, он ощущал себя скупцом, оказавшимся в алмазных копях, и он стремился заполучить все, что только попадалось ему на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112