По-видимому, вы довольно много читали, кое-что знаете, есть у вас и свой достаточно обширный опыт… некоторые из приведенных фактов были положительно любопытны…
С т. с т у д е н т (радостно) . Да, да! Конечно, факты! Простите, что перебиваю!
С т а м е с к и н. Но только все это лишнее. Это была лекция, а не речь, вам бы ее откуда-нибудь с кафедры произнести, и у нее был бы успех, вам бы и молодежь хлопала.
С т. с т у д е н т (огорченно) . Но позвольте, Стамескин! Я не понимаю вашего деления на лекцию и речь. Что, собственно…
С т а м е с к и н. В то время, когда люди действуют, вы рассуждаете о действиях, какие бывают действия, плохие и хорошие, – это нам не нужно.
Онуфрий иронически смотрит на Старого Студента.
С т. с т у д е н т (в отчаянии) . Но что же нужно? – Я не понимаю.
С т а м е с к и н. Мне некогда сейчас объяснять, да это и все равно, сейчас это лишнее.
С т. с т у д е н т. Да как же все равно! А факты, Стамескин? А логика? Ведь есть же логика, Стамескин, и я даже не могу себе представить такого случая… Ты что, Онуфрий, с ума сошел?
Онуфрий, глядевший на перегородку, вдруг хохочет и говорит, глядя на стол.
О н у ф р и й. Она, брат, тебе покажет! Она тебе пропишет! Она тебя петь заставит!
С т. с т у д е н т (сердито) . Да ты с ума сошел? Про кого ты говоришь?
О н у ф р и й (мрачно) . Про логику, про кого же?
С т. с т у д е н т (волнуясь) . Это нехорошо, Онуфрий Николаевич! Я говорю о совершенно серьезных вещах, а ты позволяешь себе такое… странное отношение.
Молчание. Онуфрий сердито пыхтит папиросой. Входят Козлов и Кочетов.
К о з л о в. А вы уже здесь, Стамескин? Сейчас разденусь…
К о ч е т о в. Запоздали, нужно было с К.И. повидаться. Вы слыхали, Лохаридзе арестован? Здравствуйте, Петр Кузьмич.
С т а м е с к и н. Да, я знаю.
С т. с т у д е н т (уныло) . Раздевайтесь.
К о з л о в. (входит) . Ну, вот и я! Здорово, ребятки! А ты уже за водкой? Какая же ты свинья, Онуфрий!
О н у ф р и й. Тебя не спросился!
К о з л о в. Как же тебе не стыдно, а? С тобой и разговаривать после этого не стоит… свинья!
О н у ф р и й. И не разговаривай!
К о з л о в. Свинья!
О н у ф р и й. Да что ты привязался, в самом деле! Мне твоей указки не надо.
К о ч е т о в (качая головой) . Да, нехорошо, Онуфрий Николаевич. Фу-ты, как холодно, рук не согреешь. Ну, так как же, Петр Кузьмич, побеспокоим вас?
С т. с т у д е н т. Пожалуйста, прошу вас следовать за мной. У вас будет свободный номер, вам никто не помешает, я все устроил. Пожалуйста! А у меня там… лежит один больной… Нет, нет, из моих знакомых…
Уходят. Из-за перегородки тихонько выбирается Тенор и становится в мефистофельскую позу над мрачным Онуфрием.
Т е н о р. Ха-ха-ха! Как он тебя, Онуша! Говорит, что ты, Онуша, свинья! Ха-ха-ха!
Онуфрий сперва сердито, потом иронически смотрит на Тенора.
Т е н о р. Выпей еще рюмочку, Онуша! Ха-ха-ха!
О н у ф р и й (серьезно) . Знаешь что, Тенор?
Т е н о р. Что?
О н у ф р и й. Надевай-ка, брат, пальто с барашком – и удирай отсюда, пока путь свободен.
Т е н о р. (беспокойно) . Ты думаешь?
О н у ф р и й. Предчувствую. В твоем идиотском смехе я слышу дыхание рока. Спасайся, Тенор!
Т е н о р. Пожалуй, я уйду. Это будет лучше.
С т. с т у д е н т (входя, говорит, волнуясь) . Там в коридоре – идет какая-то дама… кажется, Дина Штерн. Кажется, она! (Суетливо прибирает комнату.) Ах, Боже мой… это все твои окурки.
Онуфрий хохочет. Тенор быстро прячется за перегородку, закрывая за собою дверь. Слегка постучав, входит Д и н а.
Д и н а. Можно?
С т. с т у д е н т (сияя) . Да, конечно! Простите, у нас такой беспорядок…
Д и н а. У вас много народу – в передней столько шинелей.
С т. с т у д е н т. Да, Стамескин, Козлов и другие… Этакое совещание… на нейтральной почве! (Радостно смеется.)
Д и н а. (разочарованно) . Ах, вот что! Так вот вы как живете, Петр Кузьмич, совещания у вас… Что это, водка?
О н у ф р и й. Водка.
С т. с т у д е н т (руки его дрожат, растерян) . Как я счастлив, Дина! Наконец-то вы посетили мою одинокую убогую келью. Сердечно благодарю вас, Дина, вы и представить не можете, какую высокую радость вы мне доставили. Да благословит вас Бог!
Д и н а. (смущенно и ласково) . Ну что вы, дорогой мой, я сама так рада… Я уже давно собиралась навестить вас, но так занята… а тут еще это.
С т. с т у д е н т (умоляя) . Разденьтесь!.. Онуфрий, позвони, чтобы скорей чаю… Ужасно холодно.
Д и н а. (незаметно морщась) . Право, я не знаю… Я спешу…
С т. с т у д е н т. Разденьтесь! Позвольте вашу муфточку… И сахару вели дать, сахару нет.
Д и н а. Ну хорошо. Но только чаю я не хочу, я на минуточку. (Раздеваясь.) Ну, как вы хозяйничаете, Петр Кузьмич, расскажите! У вас очень хороший номер.
С т. с т у д е н т (весело) . Управляюсь! Я всегда сам хозяйничал, Дина, я не хотел, чтобы тяжесть хозяйства ложилась на одну жену, – это несправедливо. Я и на базар с корзиночкой бегал, конечно, только по праздникам, так как в будни…
Д и н а. Неужели? Какой вы милый, вас нельзя не любить. А это ваша спальня? Да вы совсем как настоящий студент… Вы дома всегда в тужурке ходите? К вам тужурка идет.
С т. с т у д е н т (тихо) . Я – студент… Дина. Пусти на диван, Онуша.
Д и н а. Да и здесь хорошо, не беспокойтесь.
С т. с т у д е н т. Нет, нет, садитесь на диван. Впрочем… там одна пружина… Сиди, Онуша, голубчик! Вот кресло.
О н у ф р и й. Что же, звонить или нет?
Д и н а. Нет, не надо, я чаю не хочу. Так вот как у вас… и не скучно вам всегда одному?
С т. с т у д е н т. Почему вы думаете, что я один? Я всегда с товарищами. Вот Онуфрий Николаевич, милейший человек. Блохин… Козлов часто заходит. Мы такие ночи проводим, Дина! Пьем!..
Д и н а. (с ужасом) . Неужели вы пьете, Петр Кузьмич?
С т. с т у д е н т. Нет, Дина, то есть да. Рюмку, так, иногда две хватишь… хочется разгула, Дина. Наша жизнь коротка!
О н у ф р и й. Разгула! Ну и фарисей же ты, старик!
С т. с т у д е н т (смеется и хлопает Онуфрия по плечу) . Не ворчи, товарищ. Водка-то вся, тащи другую бутылку.
Д и н а. (изумленно) . Да что с вами, Петр Кузьмич? Вот не ожидала! Неужели вы будете пить? Тогда я сейчас же уйду. Ну да – две рюмки!
С т. с т у д е н т (падая духом) . Нет, это я так, это я для Онуфрия Николаевича. Посидите, Дина.
О н у ф р и й. Ну и фарисей же ты, старик! (Молчание)
С т. с т у д е н т. Ну, как вы спали вчера, Дина? Я вас замучил своими рассказами… и все такое грустное. Вы должны останавливать меня, когда я загрущу, – хорошо, Дина?
Д и н а. (с легким кокетством) . Нет, ни за что! Мне так нравятся ваши рассказы и ваша грусть… Вы себя мало цените, Петр Кузьмич! Вы много читаете, – но почему же я не вижу книг?
С т. с т у д е н т. Представьте! Совсем забросил книги, да и некогда как-то.
О н у ф р и й. Он шведской гимнастикой занимается.
С т. с т у д е н т. Не ворчи, Онуша! И вы подумайте, Дина, я веду дневник!
О н у ф р и й. Мемуары.
С т. с т у д е н т. Нет – самый настоящий дневник. Мемуары, Онуша, это история, а дневник – это лирика, тайны души, вздохи сердца, которых никто не смеет подслушать. Да ты прозаик, ты не поймешь.
Д и н а. У вас электричество? А о чем же вы пишете?.. Да, кстати: к вам не заходил сегодня Александр Александрович? К нему есть поручение от одного знакомого, насчет музыки.
С т. с т у д е н т (опоминаясь) . Александр Александрович?
Д и н а. Ну да. Что вы так смотрите? Послушайте, Петр Кузьмич, что вы так смотрите? Что-нибудь случилось?.. Да говорите же.
О н у ф р и й. Да ничего не случилось – почему, как только человек глаза вытаращил, так сейчас же должно что-нибудь случиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
С т. с т у д е н т (радостно) . Да, да! Конечно, факты! Простите, что перебиваю!
С т а м е с к и н. Но только все это лишнее. Это была лекция, а не речь, вам бы ее откуда-нибудь с кафедры произнести, и у нее был бы успех, вам бы и молодежь хлопала.
С т. с т у д е н т (огорченно) . Но позвольте, Стамескин! Я не понимаю вашего деления на лекцию и речь. Что, собственно…
С т а м е с к и н. В то время, когда люди действуют, вы рассуждаете о действиях, какие бывают действия, плохие и хорошие, – это нам не нужно.
Онуфрий иронически смотрит на Старого Студента.
С т. с т у д е н т (в отчаянии) . Но что же нужно? – Я не понимаю.
С т а м е с к и н. Мне некогда сейчас объяснять, да это и все равно, сейчас это лишнее.
С т. с т у д е н т. Да как же все равно! А факты, Стамескин? А логика? Ведь есть же логика, Стамескин, и я даже не могу себе представить такого случая… Ты что, Онуфрий, с ума сошел?
Онуфрий, глядевший на перегородку, вдруг хохочет и говорит, глядя на стол.
О н у ф р и й. Она, брат, тебе покажет! Она тебе пропишет! Она тебя петь заставит!
С т. с т у д е н т (сердито) . Да ты с ума сошел? Про кого ты говоришь?
О н у ф р и й (мрачно) . Про логику, про кого же?
С т. с т у д е н т (волнуясь) . Это нехорошо, Онуфрий Николаевич! Я говорю о совершенно серьезных вещах, а ты позволяешь себе такое… странное отношение.
Молчание. Онуфрий сердито пыхтит папиросой. Входят Козлов и Кочетов.
К о з л о в. А вы уже здесь, Стамескин? Сейчас разденусь…
К о ч е т о в. Запоздали, нужно было с К.И. повидаться. Вы слыхали, Лохаридзе арестован? Здравствуйте, Петр Кузьмич.
С т а м е с к и н. Да, я знаю.
С т. с т у д е н т (уныло) . Раздевайтесь.
К о з л о в. (входит) . Ну, вот и я! Здорово, ребятки! А ты уже за водкой? Какая же ты свинья, Онуфрий!
О н у ф р и й. Тебя не спросился!
К о з л о в. Как же тебе не стыдно, а? С тобой и разговаривать после этого не стоит… свинья!
О н у ф р и й. И не разговаривай!
К о з л о в. Свинья!
О н у ф р и й. Да что ты привязался, в самом деле! Мне твоей указки не надо.
К о ч е т о в (качая головой) . Да, нехорошо, Онуфрий Николаевич. Фу-ты, как холодно, рук не согреешь. Ну, так как же, Петр Кузьмич, побеспокоим вас?
С т. с т у д е н т. Пожалуйста, прошу вас следовать за мной. У вас будет свободный номер, вам никто не помешает, я все устроил. Пожалуйста! А у меня там… лежит один больной… Нет, нет, из моих знакомых…
Уходят. Из-за перегородки тихонько выбирается Тенор и становится в мефистофельскую позу над мрачным Онуфрием.
Т е н о р. Ха-ха-ха! Как он тебя, Онуша! Говорит, что ты, Онуша, свинья! Ха-ха-ха!
Онуфрий сперва сердито, потом иронически смотрит на Тенора.
Т е н о р. Выпей еще рюмочку, Онуша! Ха-ха-ха!
О н у ф р и й (серьезно) . Знаешь что, Тенор?
Т е н о р. Что?
О н у ф р и й. Надевай-ка, брат, пальто с барашком – и удирай отсюда, пока путь свободен.
Т е н о р. (беспокойно) . Ты думаешь?
О н у ф р и й. Предчувствую. В твоем идиотском смехе я слышу дыхание рока. Спасайся, Тенор!
Т е н о р. Пожалуй, я уйду. Это будет лучше.
С т. с т у д е н т (входя, говорит, волнуясь) . Там в коридоре – идет какая-то дама… кажется, Дина Штерн. Кажется, она! (Суетливо прибирает комнату.) Ах, Боже мой… это все твои окурки.
Онуфрий хохочет. Тенор быстро прячется за перегородку, закрывая за собою дверь. Слегка постучав, входит Д и н а.
Д и н а. Можно?
С т. с т у д е н т (сияя) . Да, конечно! Простите, у нас такой беспорядок…
Д и н а. У вас много народу – в передней столько шинелей.
С т. с т у д е н т. Да, Стамескин, Козлов и другие… Этакое совещание… на нейтральной почве! (Радостно смеется.)
Д и н а. (разочарованно) . Ах, вот что! Так вот вы как живете, Петр Кузьмич, совещания у вас… Что это, водка?
О н у ф р и й. Водка.
С т. с т у д е н т (руки его дрожат, растерян) . Как я счастлив, Дина! Наконец-то вы посетили мою одинокую убогую келью. Сердечно благодарю вас, Дина, вы и представить не можете, какую высокую радость вы мне доставили. Да благословит вас Бог!
Д и н а. (смущенно и ласково) . Ну что вы, дорогой мой, я сама так рада… Я уже давно собиралась навестить вас, но так занята… а тут еще это.
С т. с т у д е н т (умоляя) . Разденьтесь!.. Онуфрий, позвони, чтобы скорей чаю… Ужасно холодно.
Д и н а. (незаметно морщась) . Право, я не знаю… Я спешу…
С т. с т у д е н т. Разденьтесь! Позвольте вашу муфточку… И сахару вели дать, сахару нет.
Д и н а. Ну хорошо. Но только чаю я не хочу, я на минуточку. (Раздеваясь.) Ну, как вы хозяйничаете, Петр Кузьмич, расскажите! У вас очень хороший номер.
С т. с т у д е н т (весело) . Управляюсь! Я всегда сам хозяйничал, Дина, я не хотел, чтобы тяжесть хозяйства ложилась на одну жену, – это несправедливо. Я и на базар с корзиночкой бегал, конечно, только по праздникам, так как в будни…
Д и н а. Неужели? Какой вы милый, вас нельзя не любить. А это ваша спальня? Да вы совсем как настоящий студент… Вы дома всегда в тужурке ходите? К вам тужурка идет.
С т. с т у д е н т (тихо) . Я – студент… Дина. Пусти на диван, Онуша.
Д и н а. Да и здесь хорошо, не беспокойтесь.
С т. с т у д е н т. Нет, нет, садитесь на диван. Впрочем… там одна пружина… Сиди, Онуша, голубчик! Вот кресло.
О н у ф р и й. Что же, звонить или нет?
Д и н а. Нет, не надо, я чаю не хочу. Так вот как у вас… и не скучно вам всегда одному?
С т. с т у д е н т. Почему вы думаете, что я один? Я всегда с товарищами. Вот Онуфрий Николаевич, милейший человек. Блохин… Козлов часто заходит. Мы такие ночи проводим, Дина! Пьем!..
Д и н а. (с ужасом) . Неужели вы пьете, Петр Кузьмич?
С т. с т у д е н т. Нет, Дина, то есть да. Рюмку, так, иногда две хватишь… хочется разгула, Дина. Наша жизнь коротка!
О н у ф р и й. Разгула! Ну и фарисей же ты, старик!
С т. с т у д е н т (смеется и хлопает Онуфрия по плечу) . Не ворчи, товарищ. Водка-то вся, тащи другую бутылку.
Д и н а. (изумленно) . Да что с вами, Петр Кузьмич? Вот не ожидала! Неужели вы будете пить? Тогда я сейчас же уйду. Ну да – две рюмки!
С т. с т у д е н т (падая духом) . Нет, это я так, это я для Онуфрия Николаевича. Посидите, Дина.
О н у ф р и й. Ну и фарисей же ты, старик! (Молчание)
С т. с т у д е н т. Ну, как вы спали вчера, Дина? Я вас замучил своими рассказами… и все такое грустное. Вы должны останавливать меня, когда я загрущу, – хорошо, Дина?
Д и н а. (с легким кокетством) . Нет, ни за что! Мне так нравятся ваши рассказы и ваша грусть… Вы себя мало цените, Петр Кузьмич! Вы много читаете, – но почему же я не вижу книг?
С т. с т у д е н т. Представьте! Совсем забросил книги, да и некогда как-то.
О н у ф р и й. Он шведской гимнастикой занимается.
С т. с т у д е н т. Не ворчи, Онуша! И вы подумайте, Дина, я веду дневник!
О н у ф р и й. Мемуары.
С т. с т у д е н т. Нет – самый настоящий дневник. Мемуары, Онуша, это история, а дневник – это лирика, тайны души, вздохи сердца, которых никто не смеет подслушать. Да ты прозаик, ты не поймешь.
Д и н а. У вас электричество? А о чем же вы пишете?.. Да, кстати: к вам не заходил сегодня Александр Александрович? К нему есть поручение от одного знакомого, насчет музыки.
С т. с т у д е н т (опоминаясь) . Александр Александрович?
Д и н а. Ну да. Что вы так смотрите? Послушайте, Петр Кузьмич, что вы так смотрите? Что-нибудь случилось?.. Да говорите же.
О н у ф р и й. Да ничего не случилось – почему, как только человек глаза вытаращил, так сейчас же должно что-нибудь случиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19