Консультант по вопросам науки и техники, понимающе наклонив огромную круглую голову, приподняв руку с зажатым мелом, шагнул к стене и чуть не свалился с ног от мощного удара шлемом. Удар нанёс стоящий рядом художник, излишне резко приблизивший свой шлемофон к шлемофону консультанта.
— Ты что, спятил? — цыкнул консультант. — Я и без того плохо соображаю.
— А что ты собираешься написать? — грозно поинтересовался художник.
— Да любое другое уравнение, кое-что ещё помню.
— Соображай! Мы же не знаем ни их языка, ни их алфавита.
— А я помню, как пишется альфа и омега, вот и напишу, — стал было хвастаться консультант, но художник закричал на него страшным голосом:
— Осел! Никаких букв, даже греческих!
— Так что же мне делать? — растерялся консультант.
— Нарисуй ему что-нибудь!
— Не умею я рисовать! И из геометрии ничего, кроме Пифагора, не помню.
— Ну так изобрази ему строение атома.
Поднапрягшись, консультант вспомнил, как на занятиях в Политехническом рисовали на доске строение атома, кивнул своей огромной головой и сделал шаг к стене, наступив при этом одной ластой на другую. Однако на ногах устоял и, неуклюже приподняв руку, принялся на уровне желудка чертить на стене какие-то безобразные эллипсы. Математик с волнением наблюдал за его творчеством.
Социолог решил отметить и реакцию детей на прилёт космонавтов. Для наблюдений он выбрал маленькую девочку, с увлечением евшую яблоко и во все глаза уставившуюся на него. Он, в свою очередь, уставился на неё. В толпе это заметили. Девочка на всякий случай спряталась за спинами взрослых.
Один из зевак вслух предположил:
— А может, оно голодное?
— Э, какое голодное, — не согласился второй. — Наверное, просто хочет понять, что это такое.
Второй вытолкнул девочку вперёд, ласково приговаривая:
— Не бойся, малышка, не бойся! Покажи ему, как у нас едят.
— Оставьте ребёнка в покое! — истерично вскричала какая— то женщина. — Ещё что ей сделает… Глядите, какой он огромный и страшный! И неуклюжий.
— Слон тоже огромный и неуклюжий, — возразил ей кто— то, — но ребёнка никогда не обидит.
— Да ведь это не слон! А ты если такой умный, сам и покажи.
И немедленно из тесных рядов зевак выдвинулся вперёд какой-то молодой человек с яблоком в руке, прочно встал перед марсианским чудищем и бесстрашно обратился к нему:
— Ты, гляди внимательно. У нас вот так это делается, видишь? — И он принялся демонстративно пожирать яблоко, нарочно выразительно двигая челюстями и причмокивая. — Это у нас еда такая, дошло?
И он протянул неземному существу второе яблоко.
— Вот, возьми, попробуй. Да не бойся ты!
Немного поколебавшись, марсианское чудовище приняло подарок. А перед ним уже, став рядком, пятеро добровольцев показательно пожирали яблоки, чтобы небесный гость имел возможность в деталях изучить процесс поглощения пищи на Земле. Растолкав их, к марсианину протиснулся какой— то оборванец с колбасой и протянул её пришельцу.
— Что вы все яблоками его угощаете? Может ему пожрать охота.
У социолога от умиления слезы показались на глазах, что, к счастью, не было заметно со стороны. Сердце социолога переполняли поистине неземные восторг и эйфория. И безграничная любовь к этой чудесной общественности, которая столь благожелательно отнеслась к страшному созданию с далёкой планеты, нежданно-негаданно прилетевшему в их тихий городок. Вот только что делать с полученными яблоком и колбасой? Съесть их он не мог, понятное дело, спрятать тоже некуда, бросить на землю — невежливо по отношению к дарителям, опять же можно испортить столь хорошее начало завязавшихся контактов. Вот и стоял он, держа в серебряных лапах земные дары, и потел от эмоций и от жары в своей металлической сбруе. И тут ему в голову пришла спасительная мысль. Неуклюже развернувшись, он зашлёпал к оставшимся у космолёта коллегам и протянул дары пилоту, которого опознал по оружию.
— И что мне с этим делать? — спросил пилот, переняв дары землян.
— Осматривайте, как нечто никогда вами не виданное, — посоветовал социолог. — Ах, что за реакция! Что за общественность! Славянское гостеприимство! Нельзя их разочаровать. Просто некрасиво будет с нашей стороны.
— Хорошо. Если что ещё путное дадут, берите…
На почте и телеграфе клубились толпы людей. Все требовали немедленно соединить их с разными городами Польши или желали отправить телеграммы-молнии. Телефонистки и телеграфистки сбились с ног. Из толпы с трудом выбрался мужчина, который раньше других сообразил кинуться на телеграф, чтобы заказать разговор с Гданьском. Десять минут назад он, не помня себя, орал в трубку:
— Помереть мне на этом месте! Клянусь, святая правда! Нет, ни капли во рту не было! Да, своими глазами видел! Так что садись на что угодно — машину, самолёт — и двигай сюда! Важно первому это осветить! Видел я тут машину телевидения и кинохроники, но они здесь оказались случайно, так что никто заранее не знал! По-моему, представителей столичной прессы ещё нет! Уверен, не розыгрыш. Не слышу, что? А, в данный момент рисуют друг дружке геометрические теоремы! Да не люди же, уверен! Пока неизвестно откуда, говорят, прямо из космоса…
В редакции центральной гданьской газеты редактор положил трубку и с совершенно обалделым выражением лица посмотрел на окруживших его сотрудников.
— Космический корабль приземлился в Гарволине, — потрясённо сообщил он. — Звонил брат.
— А какой корабль? — деловито поинтересовался спортивный обозреватель. — Наверняка американский?
— Да нет, вроде бы вообще не наш. Не с Земли, значит. Неизвестно откуда.
Теперь потрясённо молчали сотрудники, не зная, как отнестись к такому необычному сообщению.
— А твой брат… эээ… как бы сказать помягче… здоров? — наконец выговорил театральный критик.
— Нормальный мужик. И не пьяница. Я уверен — звонил трезвым…
Сотрудников прорвало, все заговорили одновременно.
— Пришельцы в Гарволине? Почему именно в Гарволине?
— А почему бы и нет? Если они из космоса, им все равно, где сесть.
— Быть такого не может! Позвонил, чтобы тебя разыграть!
— Нет, клялся-божился, что говорит правду. И собственными глазами видел их!
— Да бросьте вы! Если бы к нам что-то такое из космоса летело, их бы уже давно засекли. И все бы знали!
— Так бы тебе и сообщили, держи карман…
— А я разве говорю, что мне? У них, за бугром, растрезвонили бы сразу.
— Слушайте, а может, он запутался среди спутников, вот его и проглядели…
— И за бугром могли не афишировать…
— Братцы, вы никак спятили! Ну как же можно всерьёз такую ерунду принимать? Ведь всем известно — в космосе нет жизни. Все новейшие исследования…
— Поцелуй меня знаешь куда со своими новейшими исследованиями!
— Дорогие мои! — размечтался вдруг обычно суровый литературный критик. — Представьте, вдруг они и в самом деле прилетели! То, о чем мечтало человечество — свершилось! Помните загадочные рисунки ацтеков, майя и прочих инков? Совсем другая жизнь…
— Уже и коммунизм построен! — ядовито добавил другой критик, театральный.
— Но ведь и в самом деле что-то там прилетело и село на рыночной площади!
— А где гарантия, что прилетело действительно из космоса? Бред какой-то! Кто в такое может поверить? Просто один из спутников по ошибке сел не там, где надо, вот и весь секрет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Ты что, спятил? — цыкнул консультант. — Я и без того плохо соображаю.
— А что ты собираешься написать? — грозно поинтересовался художник.
— Да любое другое уравнение, кое-что ещё помню.
— Соображай! Мы же не знаем ни их языка, ни их алфавита.
— А я помню, как пишется альфа и омега, вот и напишу, — стал было хвастаться консультант, но художник закричал на него страшным голосом:
— Осел! Никаких букв, даже греческих!
— Так что же мне делать? — растерялся консультант.
— Нарисуй ему что-нибудь!
— Не умею я рисовать! И из геометрии ничего, кроме Пифагора, не помню.
— Ну так изобрази ему строение атома.
Поднапрягшись, консультант вспомнил, как на занятиях в Политехническом рисовали на доске строение атома, кивнул своей огромной головой и сделал шаг к стене, наступив при этом одной ластой на другую. Однако на ногах устоял и, неуклюже приподняв руку, принялся на уровне желудка чертить на стене какие-то безобразные эллипсы. Математик с волнением наблюдал за его творчеством.
Социолог решил отметить и реакцию детей на прилёт космонавтов. Для наблюдений он выбрал маленькую девочку, с увлечением евшую яблоко и во все глаза уставившуюся на него. Он, в свою очередь, уставился на неё. В толпе это заметили. Девочка на всякий случай спряталась за спинами взрослых.
Один из зевак вслух предположил:
— А может, оно голодное?
— Э, какое голодное, — не согласился второй. — Наверное, просто хочет понять, что это такое.
Второй вытолкнул девочку вперёд, ласково приговаривая:
— Не бойся, малышка, не бойся! Покажи ему, как у нас едят.
— Оставьте ребёнка в покое! — истерично вскричала какая— то женщина. — Ещё что ей сделает… Глядите, какой он огромный и страшный! И неуклюжий.
— Слон тоже огромный и неуклюжий, — возразил ей кто— то, — но ребёнка никогда не обидит.
— Да ведь это не слон! А ты если такой умный, сам и покажи.
И немедленно из тесных рядов зевак выдвинулся вперёд какой-то молодой человек с яблоком в руке, прочно встал перед марсианским чудищем и бесстрашно обратился к нему:
— Ты, гляди внимательно. У нас вот так это делается, видишь? — И он принялся демонстративно пожирать яблоко, нарочно выразительно двигая челюстями и причмокивая. — Это у нас еда такая, дошло?
И он протянул неземному существу второе яблоко.
— Вот, возьми, попробуй. Да не бойся ты!
Немного поколебавшись, марсианское чудовище приняло подарок. А перед ним уже, став рядком, пятеро добровольцев показательно пожирали яблоки, чтобы небесный гость имел возможность в деталях изучить процесс поглощения пищи на Земле. Растолкав их, к марсианину протиснулся какой— то оборванец с колбасой и протянул её пришельцу.
— Что вы все яблоками его угощаете? Может ему пожрать охота.
У социолога от умиления слезы показались на глазах, что, к счастью, не было заметно со стороны. Сердце социолога переполняли поистине неземные восторг и эйфория. И безграничная любовь к этой чудесной общественности, которая столь благожелательно отнеслась к страшному созданию с далёкой планеты, нежданно-негаданно прилетевшему в их тихий городок. Вот только что делать с полученными яблоком и колбасой? Съесть их он не мог, понятное дело, спрятать тоже некуда, бросить на землю — невежливо по отношению к дарителям, опять же можно испортить столь хорошее начало завязавшихся контактов. Вот и стоял он, держа в серебряных лапах земные дары, и потел от эмоций и от жары в своей металлической сбруе. И тут ему в голову пришла спасительная мысль. Неуклюже развернувшись, он зашлёпал к оставшимся у космолёта коллегам и протянул дары пилоту, которого опознал по оружию.
— И что мне с этим делать? — спросил пилот, переняв дары землян.
— Осматривайте, как нечто никогда вами не виданное, — посоветовал социолог. — Ах, что за реакция! Что за общественность! Славянское гостеприимство! Нельзя их разочаровать. Просто некрасиво будет с нашей стороны.
— Хорошо. Если что ещё путное дадут, берите…
На почте и телеграфе клубились толпы людей. Все требовали немедленно соединить их с разными городами Польши или желали отправить телеграммы-молнии. Телефонистки и телеграфистки сбились с ног. Из толпы с трудом выбрался мужчина, который раньше других сообразил кинуться на телеграф, чтобы заказать разговор с Гданьском. Десять минут назад он, не помня себя, орал в трубку:
— Помереть мне на этом месте! Клянусь, святая правда! Нет, ни капли во рту не было! Да, своими глазами видел! Так что садись на что угодно — машину, самолёт — и двигай сюда! Важно первому это осветить! Видел я тут машину телевидения и кинохроники, но они здесь оказались случайно, так что никто заранее не знал! По-моему, представителей столичной прессы ещё нет! Уверен, не розыгрыш. Не слышу, что? А, в данный момент рисуют друг дружке геометрические теоремы! Да не люди же, уверен! Пока неизвестно откуда, говорят, прямо из космоса…
В редакции центральной гданьской газеты редактор положил трубку и с совершенно обалделым выражением лица посмотрел на окруживших его сотрудников.
— Космический корабль приземлился в Гарволине, — потрясённо сообщил он. — Звонил брат.
— А какой корабль? — деловито поинтересовался спортивный обозреватель. — Наверняка американский?
— Да нет, вроде бы вообще не наш. Не с Земли, значит. Неизвестно откуда.
Теперь потрясённо молчали сотрудники, не зная, как отнестись к такому необычному сообщению.
— А твой брат… эээ… как бы сказать помягче… здоров? — наконец выговорил театральный критик.
— Нормальный мужик. И не пьяница. Я уверен — звонил трезвым…
Сотрудников прорвало, все заговорили одновременно.
— Пришельцы в Гарволине? Почему именно в Гарволине?
— А почему бы и нет? Если они из космоса, им все равно, где сесть.
— Быть такого не может! Позвонил, чтобы тебя разыграть!
— Нет, клялся-божился, что говорит правду. И собственными глазами видел их!
— Да бросьте вы! Если бы к нам что-то такое из космоса летело, их бы уже давно засекли. И все бы знали!
— Так бы тебе и сообщили, держи карман…
— А я разве говорю, что мне? У них, за бугром, растрезвонили бы сразу.
— Слушайте, а может, он запутался среди спутников, вот его и проглядели…
— И за бугром могли не афишировать…
— Братцы, вы никак спятили! Ну как же можно всерьёз такую ерунду принимать? Ведь всем известно — в космосе нет жизни. Все новейшие исследования…
— Поцелуй меня знаешь куда со своими новейшими исследованиями!
— Дорогие мои! — размечтался вдруг обычно суровый литературный критик. — Представьте, вдруг они и в самом деле прилетели! То, о чем мечтало человечество — свершилось! Помните загадочные рисунки ацтеков, майя и прочих инков? Совсем другая жизнь…
— Уже и коммунизм построен! — ядовито добавил другой критик, театральный.
— Но ведь и в самом деле что-то там прилетело и село на рыночной площади!
— А где гарантия, что прилетело действительно из космоса? Бред какой-то! Кто в такое может поверить? Просто один из спутников по ошибке сел не там, где надо, вот и весь секрет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64