Московские корниловцы и питерские савинковцы, корниловский “министр” Набоков и герой разоружения Церетели, заклятый враг Советов Кишкин и знаменитый локаутчик Коновалов, представители партии политических дезертиров (кадеты!) и кооператорские зубры из породы Беркенгейма, представители партии карательных экспедиций (эсеры!) и правые земцы вроде Душечкина, политические сводники из директории и известные толстосумы из “общественных деятелей”,— вот они, достопочтенные гости.
С одной стороны—кадеты и промышленники.
С другой стороны—оборонцы и кооператоры.
Там промышленники, как опора, и армия кадетов.
Здесь кооператоры, как опора, и армия оборонцев, ибо после того, как оборонцы растеряли Советы, они должны были перейти на старые позиции, к кооператорам.
— “Отсеките от себя большевиков” и тогда “у буржуазии и демократии будет общий фронт”,— говорит оборонцам Кишкин.
— Рады стараться,— отвечает Авксентьев,— но дайте сначала установить “государственную точку зрения”.
— “Буржуазии следует считаться с ростом большевизма и заботиться о создании коалиционной власти не менее, чем демократии”,— подсказывает Авксентьеву Беркенгейм.
Рады стараться,— отвечает Авксентьев.
Вы слышите: коалиционная власть нужна, оказывается, для борьбы с большевизмом, т. е. с Советами, т. е. с рабочими и солдатами.
— Предпарламент должен быть “совещательным органом”, а власть—“независимой” от него,—говорит Набоков.
— Рад стараться,— отвечает Церетели, ибо он согласен на то, “чтобы Временное правительство не носило формальной... ответственности перед предпарламентом” (“Речь”).
— Не предпарламент создаёт власть, а, наоборот, власть создаёт предпарламент, “объявляя его состав, компетенцию и регламент”,— говорит декларация кадетов.
— Согласен,— отвечает Церетели,— “власть должна санкционировать это учреждение” (“Новая Жизнь”) и определить “формы его конструкции” (“Речь”).
А честный маклер из Зимнего дворца, г. Керенский, авторитетно изрекает:
1) “Организация власти и пополнение состава принадлежит ныне только Временному правительству”.
2) “Совещание это (предпарламент) не может иметь функций и прав парламента”.
3) “Временное правительство перед этим совещанием не может нести ответственности” (“Речь”).
Словом, Керенский “вполне согласен” с кадетами а оборонцы рады стараться,—чего же ещё?
Недаром Прокопович, покидая Зимний дворец, заявил: “соглашение можно считать достигнутым”.
Правда, совещание вчера ещё высказалось против коалиции с кадетами, но какое до этого дело присяжным соглашателям? Если они решились подделать волю революционной демократии, созвав вместо съезда Советов совещание,— отчего им не подделать волю и самого совещания? Труден только первый шаг.
Правда, совещание вчера ещё вынесло решение о том, что предпарламент “создаёт” власть, а последняя “ответственна” перед ним, но какое до этого дело присяжным соглашателям: здравствовала бы коалиция, а решения совещания... какая им цена, если они подкапываются под коалицию?
Бедное “Демократическое совещание”!
Бедные наивно-доверчивые делегаты!
Могли ли они ожидать от своих вождей форменного предательства?
Наша партия была права, утверждая, что мелкобуржуазные эсеры и меньшевики, черпающие силу не в революционном движении масс, а в соглашательских комбинациях буржуазных политиканов,— неспособны на самостоятельную политику.
Наша партия была права, говоря, что политика соглашений ведёт к измене интересам революции.
Теперь все видят, что политические банкроты оборончества собственноручно куют цепи народам России на радость врагам революции.
Недаром кадеты чувствуют себя удовлетворёнными, потирая руки и предвещая победу.
Недаром слоняются гг. соглашатели с виноватым видом, “словно побитые собаки”.
Недаром слышатся победные ноты в заявлениях Керенского.
Да, они торжествуют.
Но не прочна их “победа” и мимолётно их торжество, ибо они строят свои планы без хозяина, без народа.
Ибо близок час, когда обманутые рабочие и солдаты скажут, наконец, своё веское слово, обратив в щепки карточный домик их мишурной “победы”.
И тогда пусть гг. соглашатели пеняют на себя, если со всей рухлядью коалиции слетит и их собственный оборонческий хлам.
“Рабочие Путь” № 19,
24 сентября 1917 г.
Передовая
МУНИЦИПАЛЬНАЯ КАМПАНИЯ
Приближаются выборы в районные думы. Списки кандидатов приняты и опубликованы. Избирательная кампания идёт полным ходом.
Выставляют списки самые разнообразные “партии”: действительные и мнимые, старые и новоиспечённые, серьёзные и игрушечные. Наряду с партией к.-д. — “партия честности, отчётности и справедливости”; наряду с “Единством” и Бундом — “партия несколько левее к.-д.”; наряду с меньшевиками и эсерами-оборонцами — всякие “непартийные” и “надпартийные” группы. Пестрота и причудливость флагов невообразимая.
Уже первые предвыборные собрания показывают, что гвоздём кампании является не муниципальная “реформа”, сама по себе, а общее политическое положение страны. Муниципальная реформа — лишь канва, по которой естественно развёртываются основные политические платформы.
Оно и понятно. Теперь, когда война поставила страну перед пропастью разрухи, когда интересы большинства населения требуют революционного вмешательства во всю хозяйственную жизнь страны, а Временное правительство явно не способно вывести страну из тупика,— всякие местные вопросы, в том числе и муниципальные, могут быть поняты и разрешены лишь в неразрывной связи с общими вопросами о войне и мире, о революции и контрреволюции. Без такой связи с общей политикой муниципальная кампания выродилась бы в пустую болтовню о лужении умывальников и “устройстве хороших уборных” (см. платформу оборонцев-меньшевиков).
Поэтому сквозь пёструю картину многочисленных партийных флагов неминуемо будут пробиваться в ходе кампании две основные политические линии: линия дальнейшего развития революции и линия контрреволюции.
Чем сильнее будет кампания, тем острее станет партийная критика, тем резче будут выделяться эти две линии, тем невыносимее станет положение промежуточных групп, старающихся примирить непримиримое, тем яснее станет для всех, что сидящие между революцией и контрреволюцией оборонцы из меньшевиков и народников фактически тормозят революцию, облегчая дело контрреволюции.
* * *
Партия “народной свободы”
Со дня свержения царизма правые партии разбрелись. Объясняется это тем, что существование их в старом виде стало невыгодным. Куда же они ушли? Они собрались вокруг партии так называемой “народной свободы”, вокруг партии Милюкова и компании. Партия Милюкова теперь самая правая партия. Это факт, против которого не спорят. И именно поэтому эта партия является теперь центром стягивания контрреволюционных сил.
Партия Милюкова за обуздание крестьян, ибо она за подавление аграрного движения.
Партия Милюкова за обуздание рабочих, ибо она против “чрезмерных” требований рабочих, причём все их серьёзные требования объявляет она “чрезмерными”.
Партия Милюкова за обуздание солдат, ибо она за “железную дисциплину”, то есть за восстановление господства командного состава над солдатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
С одной стороны—кадеты и промышленники.
С другой стороны—оборонцы и кооператоры.
Там промышленники, как опора, и армия кадетов.
Здесь кооператоры, как опора, и армия оборонцев, ибо после того, как оборонцы растеряли Советы, они должны были перейти на старые позиции, к кооператорам.
— “Отсеките от себя большевиков” и тогда “у буржуазии и демократии будет общий фронт”,— говорит оборонцам Кишкин.
— Рады стараться,— отвечает Авксентьев,— но дайте сначала установить “государственную точку зрения”.
— “Буржуазии следует считаться с ростом большевизма и заботиться о создании коалиционной власти не менее, чем демократии”,— подсказывает Авксентьеву Беркенгейм.
Рады стараться,— отвечает Авксентьев.
Вы слышите: коалиционная власть нужна, оказывается, для борьбы с большевизмом, т. е. с Советами, т. е. с рабочими и солдатами.
— Предпарламент должен быть “совещательным органом”, а власть—“независимой” от него,—говорит Набоков.
— Рад стараться,— отвечает Церетели, ибо он согласен на то, “чтобы Временное правительство не носило формальной... ответственности перед предпарламентом” (“Речь”).
— Не предпарламент создаёт власть, а, наоборот, власть создаёт предпарламент, “объявляя его состав, компетенцию и регламент”,— говорит декларация кадетов.
— Согласен,— отвечает Церетели,— “власть должна санкционировать это учреждение” (“Новая Жизнь”) и определить “формы его конструкции” (“Речь”).
А честный маклер из Зимнего дворца, г. Керенский, авторитетно изрекает:
1) “Организация власти и пополнение состава принадлежит ныне только Временному правительству”.
2) “Совещание это (предпарламент) не может иметь функций и прав парламента”.
3) “Временное правительство перед этим совещанием не может нести ответственности” (“Речь”).
Словом, Керенский “вполне согласен” с кадетами а оборонцы рады стараться,—чего же ещё?
Недаром Прокопович, покидая Зимний дворец, заявил: “соглашение можно считать достигнутым”.
Правда, совещание вчера ещё высказалось против коалиции с кадетами, но какое до этого дело присяжным соглашателям? Если они решились подделать волю революционной демократии, созвав вместо съезда Советов совещание,— отчего им не подделать волю и самого совещания? Труден только первый шаг.
Правда, совещание вчера ещё вынесло решение о том, что предпарламент “создаёт” власть, а последняя “ответственна” перед ним, но какое до этого дело присяжным соглашателям: здравствовала бы коалиция, а решения совещания... какая им цена, если они подкапываются под коалицию?
Бедное “Демократическое совещание”!
Бедные наивно-доверчивые делегаты!
Могли ли они ожидать от своих вождей форменного предательства?
Наша партия была права, утверждая, что мелкобуржуазные эсеры и меньшевики, черпающие силу не в революционном движении масс, а в соглашательских комбинациях буржуазных политиканов,— неспособны на самостоятельную политику.
Наша партия была права, говоря, что политика соглашений ведёт к измене интересам революции.
Теперь все видят, что политические банкроты оборончества собственноручно куют цепи народам России на радость врагам революции.
Недаром кадеты чувствуют себя удовлетворёнными, потирая руки и предвещая победу.
Недаром слоняются гг. соглашатели с виноватым видом, “словно побитые собаки”.
Недаром слышатся победные ноты в заявлениях Керенского.
Да, они торжествуют.
Но не прочна их “победа” и мимолётно их торжество, ибо они строят свои планы без хозяина, без народа.
Ибо близок час, когда обманутые рабочие и солдаты скажут, наконец, своё веское слово, обратив в щепки карточный домик их мишурной “победы”.
И тогда пусть гг. соглашатели пеняют на себя, если со всей рухлядью коалиции слетит и их собственный оборонческий хлам.
“Рабочие Путь” № 19,
24 сентября 1917 г.
Передовая
МУНИЦИПАЛЬНАЯ КАМПАНИЯ
Приближаются выборы в районные думы. Списки кандидатов приняты и опубликованы. Избирательная кампания идёт полным ходом.
Выставляют списки самые разнообразные “партии”: действительные и мнимые, старые и новоиспечённые, серьёзные и игрушечные. Наряду с партией к.-д. — “партия честности, отчётности и справедливости”; наряду с “Единством” и Бундом — “партия несколько левее к.-д.”; наряду с меньшевиками и эсерами-оборонцами — всякие “непартийные” и “надпартийные” группы. Пестрота и причудливость флагов невообразимая.
Уже первые предвыборные собрания показывают, что гвоздём кампании является не муниципальная “реформа”, сама по себе, а общее политическое положение страны. Муниципальная реформа — лишь канва, по которой естественно развёртываются основные политические платформы.
Оно и понятно. Теперь, когда война поставила страну перед пропастью разрухи, когда интересы большинства населения требуют революционного вмешательства во всю хозяйственную жизнь страны, а Временное правительство явно не способно вывести страну из тупика,— всякие местные вопросы, в том числе и муниципальные, могут быть поняты и разрешены лишь в неразрывной связи с общими вопросами о войне и мире, о революции и контрреволюции. Без такой связи с общей политикой муниципальная кампания выродилась бы в пустую болтовню о лужении умывальников и “устройстве хороших уборных” (см. платформу оборонцев-меньшевиков).
Поэтому сквозь пёструю картину многочисленных партийных флагов неминуемо будут пробиваться в ходе кампании две основные политические линии: линия дальнейшего развития революции и линия контрреволюции.
Чем сильнее будет кампания, тем острее станет партийная критика, тем резче будут выделяться эти две линии, тем невыносимее станет положение промежуточных групп, старающихся примирить непримиримое, тем яснее станет для всех, что сидящие между революцией и контрреволюцией оборонцы из меньшевиков и народников фактически тормозят революцию, облегчая дело контрреволюции.
* * *
Партия “народной свободы”
Со дня свержения царизма правые партии разбрелись. Объясняется это тем, что существование их в старом виде стало невыгодным. Куда же они ушли? Они собрались вокруг партии так называемой “народной свободы”, вокруг партии Милюкова и компании. Партия Милюкова теперь самая правая партия. Это факт, против которого не спорят. И именно поэтому эта партия является теперь центром стягивания контрреволюционных сил.
Партия Милюкова за обуздание крестьян, ибо она за подавление аграрного движения.
Партия Милюкова за обуздание рабочих, ибо она против “чрезмерных” требований рабочих, причём все их серьёзные требования объявляет она “чрезмерными”.
Партия Милюкова за обуздание солдат, ибо она за “железную дисциплину”, то есть за восстановление господства командного состава над солдатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54