А он, чтоб отвлечь внимание от первой передачи,
согласился и дальше опубликовывать свои сны и, можно сказать, поневоле
стал создателем нового художественного жанра.
- Да, наверно, так.
Братья замолчали. Ветер усиливался, липы и клены шумели. Небо
потемнело, в гуще листвы загорались светильники. Генрих больше всех времен
года любил сухую холодную осень и такие вот вечера на аллеях, освещенных
призрачно сияющими деревьями.
Рой вернул брата к теме разговора:
- Мы не все выяснили, Генрих. Я бы даже сказал, тьма сгустилась.
Правильно, мы узнали много нового о Джексоне Петрове, созданном им
искусстве и обезьянке Олли. Анализом полузабытых фактов мы доказали
существование в ближних районах Галактики некоей разумной цивилизации, и с
ней можно будет возобновить связи, основанные на взаимной безопасности.
- По-твоему, это не значительно?
- Значительно. Но эти факты - попутные открытия. А то, ради чего ты
предпринял поиск, не выяснено.
- Ты говоришь о сновидении Артемьева?
- Да. Почему очень важная, как мы теперь понимаем, информация
Джексона, нечто вроде закодированной межзвездной ноты, возобновилась через
сто лет в путаном сознании какого-то...
- А разве ты не предложил заранее решение этой загадки? - Генрих
зевнул: он после болезни быстро уставал. - Врет Артур, знает он Джексона.
- Теперь я отказываюсь от такой упрощенной гипотезы. В сновидении
содержится столь важная информация, что любая поверхностность опасна.
Существуют особые причины, почему человечеству напомнили о давнем событии.
- Если бы Олли была жива... Что, если она не умерла, Рой?
- Можно проверить. Место ее захоронения, наверно, известно. Но я бы
обследовал Артемьева.
- Зачем?
- Получить полную картину его мозговой деятельности - структуру
излучений, подсознательную сферу...
- Попросить его, конечно, можно. Если снотворец по-серьезному
заинтересован, он даст согласие на любое обследование... Что случилось,
Рой?
- Мыслепередача от Армана! - Рой выхватил из кармана передатчик.
- Да что там? - Генрих в испуге вскочил.
Рой побледнел, передатчик в его руке дрожал.
- С Андреем беда! Нас просят немедленно прилететь.
Глава четвертая. Далекое шаровое скопление...
1
Лаборатория Андрея занимала один из корпусов Института космической
физики. Здесь размещались командные механизмы, операционные залы,
центральная щитовая. Шифровальные аппараты были вынесены в отдельное
здание, на девять десятых погруженное в землю. Когда Рой с Генрихом
подбежали к щитовой, где Андрей устроил свой рабочий кабинет, около нее
стояла группа работников лаборатории, среди них директор института и
Арман.
- Андрей жив, но плох, его сейчас вынесут, - сказал Арман.
Он еще не оправился от перенесенного потрясения, темное его лицо было
пепельно-серым.
Никто толком не знал, что произошло. Арман находился в операционном
зале, когда в щитовой грохнуло. Взрыв был несильный, его покрыл вопль
Андрея: "Какой ужас!" Сотрудники ринулись в щитовую. Андрей лежал на полу
без сознания. Вызванные врачи удалили из помещения всех.
К щитовой подошел президент Академии наук Боячек и отвел Роя в
сторону.
- Несчастья одно за другим, - сказал он, очень расстроенный. - Попали
в полосу невезений. С Марсом еще не прояснилось?
Рой хмуро смотрел на подавленного президента - тому приходилось
нелегко: от него требовали ясных результатов, а он все надежды возлагал на
исследование, зашедшее в тупик.
- Нет ли связи между этими событиями? - продолжал Боячек. - Я не
физик, но мне кажется, что одно событие как-то корреспондирует другому.
- Возможно, связь есть, - сдержанно ответил Рой, - но мы ее пока не
открыли. Правда, мы нашли интересные факты о незнакомых инозвездных
цивилизациях, о них я вас информирую позднее.
Из щитовой выкатилась койка, на ней лежал Андрей. Президент остановил
врача, шедшего позади.
- Сильное нервное потрясение, таков предварительный диагноз, -
ответил врач. - Я бы сказал - нервный взрыв.
- Корытин будет жить?
- Пока удается поддержать жизнь - и это уже хорошо.
Койка покатилась дальше. Боячек спросил директора, можно ли входить в
щитовую или подождать, пока произведут фотографирование. Директор ответил,
что во всех помещениях установлены обзорные теледатчики. Корытин, правда,
свой выключал: он объяснял, что не может сосредоточиться, когда за ним
наблюдают. Но сейчас каждая мелочь многократно зафиксирована на пленке.
Президент первый шагнул внутрь.
- Повреждений не вижу, - сказал он, осматриваясь.
Щитовая получила название от щитов с приборами, дублирующими
командные аппараты операционных залов. В отличие от лаборатории Роя с ее
множеством механизмов, у Андрея не было ничего, кроме стола, стереоэкрана
над ним и самописцев на щитах, да еще стоявшего посреди комнаты
четырехугольного сооружения с телескопическим глазом и вращающимся
креслом.
- Корытин редко прибегал к экрану, он предпочитал оптический
искатель. - Директор показал на аппарат с телескопическим глазом. -
Несчастье произошло во время расшифровки сигналов из скопления Кентавр-3.
- Здесь все? - Боячек обвел глазами вошедших сотрудников лаборатории.
- Давайте восстанавливать картину происшествия.
- Прослушаем запись, - предложил директор.
Обзор щитовой был выключен, но звуковая связь поддерживалась. Корытин
голосом отдавал распоряжения.
Генрих присел около щита, рядом встали Рой и Арман. На экране
появилось изображение операционного зала: сотрудники работали за пультами.
Изредка голос невидимого Андрея требовал, чтоб ослабили или усилили
сигналы. В четыре часа тридцать две минуты, когда шла интенсивная
обработка непрерывно принимаемого светоизлучения Кентавра-3, внезапно
раздался восхищенный голос Андрея: "Наконец-то!", еще через минуту: "Вот
это да!", почти непосредственно за этим новое восклицание, в нем слышалась
досада: "Нет, не успели!", и еще после трех минут молчания вопль: "Какой
ужас! Помогите же!" Вопль был полон отчаяния и так невнятен, словно Андрея
что-то зажало.
Генрих приподнялся и вновь опустился - все в нем рванулось бежать на
этот прорыдавший короткий призыв. Рой молча положил руку на плечо брата.
- И это все, - хмуро сказал директор. - Первый же расшифрованный
сигнал оказался гибельным. К счастью для остальных, Корытин вел
расшифровку один. Он недавно подал мне рапорт, что, пока не убедится в
безопасности приема, никого в щитовую не допустит.
- Запись сигнала, расшифровка которого привела к катастрофе,
сохранилась? - спросил Боячек.
- Да, конечно.
- И ее можно снова попытаться расшифровать?
- Да, конечно.
- В той же последовательности, в том же темпе?
- В той же последовательности, в том же темпе. И, вероятно, с теми же
результатами: новый наблюдатель пострадает так же загадочно, как Корытин.
Президент задумался.
- И, однако, нужно повторить расшифровку. Сигналы, судя по всему,
генерирует высокоразвитая цивилизация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
согласился и дальше опубликовывать свои сны и, можно сказать, поневоле
стал создателем нового художественного жанра.
- Да, наверно, так.
Братья замолчали. Ветер усиливался, липы и клены шумели. Небо
потемнело, в гуще листвы загорались светильники. Генрих больше всех времен
года любил сухую холодную осень и такие вот вечера на аллеях, освещенных
призрачно сияющими деревьями.
Рой вернул брата к теме разговора:
- Мы не все выяснили, Генрих. Я бы даже сказал, тьма сгустилась.
Правильно, мы узнали много нового о Джексоне Петрове, созданном им
искусстве и обезьянке Олли. Анализом полузабытых фактов мы доказали
существование в ближних районах Галактики некоей разумной цивилизации, и с
ней можно будет возобновить связи, основанные на взаимной безопасности.
- По-твоему, это не значительно?
- Значительно. Но эти факты - попутные открытия. А то, ради чего ты
предпринял поиск, не выяснено.
- Ты говоришь о сновидении Артемьева?
- Да. Почему очень важная, как мы теперь понимаем, информация
Джексона, нечто вроде закодированной межзвездной ноты, возобновилась через
сто лет в путаном сознании какого-то...
- А разве ты не предложил заранее решение этой загадки? - Генрих
зевнул: он после болезни быстро уставал. - Врет Артур, знает он Джексона.
- Теперь я отказываюсь от такой упрощенной гипотезы. В сновидении
содержится столь важная информация, что любая поверхностность опасна.
Существуют особые причины, почему человечеству напомнили о давнем событии.
- Если бы Олли была жива... Что, если она не умерла, Рой?
- Можно проверить. Место ее захоронения, наверно, известно. Но я бы
обследовал Артемьева.
- Зачем?
- Получить полную картину его мозговой деятельности - структуру
излучений, подсознательную сферу...
- Попросить его, конечно, можно. Если снотворец по-серьезному
заинтересован, он даст согласие на любое обследование... Что случилось,
Рой?
- Мыслепередача от Армана! - Рой выхватил из кармана передатчик.
- Да что там? - Генрих в испуге вскочил.
Рой побледнел, передатчик в его руке дрожал.
- С Андреем беда! Нас просят немедленно прилететь.
Глава четвертая. Далекое шаровое скопление...
1
Лаборатория Андрея занимала один из корпусов Института космической
физики. Здесь размещались командные механизмы, операционные залы,
центральная щитовая. Шифровальные аппараты были вынесены в отдельное
здание, на девять десятых погруженное в землю. Когда Рой с Генрихом
подбежали к щитовой, где Андрей устроил свой рабочий кабинет, около нее
стояла группа работников лаборатории, среди них директор института и
Арман.
- Андрей жив, но плох, его сейчас вынесут, - сказал Арман.
Он еще не оправился от перенесенного потрясения, темное его лицо было
пепельно-серым.
Никто толком не знал, что произошло. Арман находился в операционном
зале, когда в щитовой грохнуло. Взрыв был несильный, его покрыл вопль
Андрея: "Какой ужас!" Сотрудники ринулись в щитовую. Андрей лежал на полу
без сознания. Вызванные врачи удалили из помещения всех.
К щитовой подошел президент Академии наук Боячек и отвел Роя в
сторону.
- Несчастья одно за другим, - сказал он, очень расстроенный. - Попали
в полосу невезений. С Марсом еще не прояснилось?
Рой хмуро смотрел на подавленного президента - тому приходилось
нелегко: от него требовали ясных результатов, а он все надежды возлагал на
исследование, зашедшее в тупик.
- Нет ли связи между этими событиями? - продолжал Боячек. - Я не
физик, но мне кажется, что одно событие как-то корреспондирует другому.
- Возможно, связь есть, - сдержанно ответил Рой, - но мы ее пока не
открыли. Правда, мы нашли интересные факты о незнакомых инозвездных
цивилизациях, о них я вас информирую позднее.
Из щитовой выкатилась койка, на ней лежал Андрей. Президент остановил
врача, шедшего позади.
- Сильное нервное потрясение, таков предварительный диагноз, -
ответил врач. - Я бы сказал - нервный взрыв.
- Корытин будет жить?
- Пока удается поддержать жизнь - и это уже хорошо.
Койка покатилась дальше. Боячек спросил директора, можно ли входить в
щитовую или подождать, пока произведут фотографирование. Директор ответил,
что во всех помещениях установлены обзорные теледатчики. Корытин, правда,
свой выключал: он объяснял, что не может сосредоточиться, когда за ним
наблюдают. Но сейчас каждая мелочь многократно зафиксирована на пленке.
Президент первый шагнул внутрь.
- Повреждений не вижу, - сказал он, осматриваясь.
Щитовая получила название от щитов с приборами, дублирующими
командные аппараты операционных залов. В отличие от лаборатории Роя с ее
множеством механизмов, у Андрея не было ничего, кроме стола, стереоэкрана
над ним и самописцев на щитах, да еще стоявшего посреди комнаты
четырехугольного сооружения с телескопическим глазом и вращающимся
креслом.
- Корытин редко прибегал к экрану, он предпочитал оптический
искатель. - Директор показал на аппарат с телескопическим глазом. -
Несчастье произошло во время расшифровки сигналов из скопления Кентавр-3.
- Здесь все? - Боячек обвел глазами вошедших сотрудников лаборатории.
- Давайте восстанавливать картину происшествия.
- Прослушаем запись, - предложил директор.
Обзор щитовой был выключен, но звуковая связь поддерживалась. Корытин
голосом отдавал распоряжения.
Генрих присел около щита, рядом встали Рой и Арман. На экране
появилось изображение операционного зала: сотрудники работали за пультами.
Изредка голос невидимого Андрея требовал, чтоб ослабили или усилили
сигналы. В четыре часа тридцать две минуты, когда шла интенсивная
обработка непрерывно принимаемого светоизлучения Кентавра-3, внезапно
раздался восхищенный голос Андрея: "Наконец-то!", еще через минуту: "Вот
это да!", почти непосредственно за этим новое восклицание, в нем слышалась
досада: "Нет, не успели!", и еще после трех минут молчания вопль: "Какой
ужас! Помогите же!" Вопль был полон отчаяния и так невнятен, словно Андрея
что-то зажало.
Генрих приподнялся и вновь опустился - все в нем рванулось бежать на
этот прорыдавший короткий призыв. Рой молча положил руку на плечо брата.
- И это все, - хмуро сказал директор. - Первый же расшифрованный
сигнал оказался гибельным. К счастью для остальных, Корытин вел
расшифровку один. Он недавно подал мне рапорт, что, пока не убедится в
безопасности приема, никого в щитовую не допустит.
- Запись сигнала, расшифровка которого привела к катастрофе,
сохранилась? - спросил Боячек.
- Да, конечно.
- И ее можно снова попытаться расшифровать?
- Да, конечно.
- В той же последовательности, в том же темпе?
- В той же последовательности, в том же темпе. И, вероятно, с теми же
результатами: новый наблюдатель пострадает так же загадочно, как Корытин.
Президент задумался.
- И, однако, нужно повторить расшифровку. Сигналы, судя по всему,
генерирует высокоразвитая цивилизация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36