Конечно, и компаньонов незаменимых не бывает, можно найти и получше, да только слинял он, подлюга, с нашими деньгами.
— Как я понимаю, вы начинаете вводить меня в курс дела?
— Именно так.
— Тогда хотелось бы знать, почему вы не обратитесь в милицию?
— На то у меня есть свои основания. Но об этом позже.
— Хорошо. Тогда говорите не так сумбурно, по порядку и с самого начала.
— Да, конечно. Десять дней назад, а точнее, третьего марта, в среду, мой вице-президент Анатолий Олегович Стригун не явился на работу. Безуспешно прождав его до обеда, я решил позвонить ему домой. И что же…
— Мужикам на пол!!! — круша волшебные восточные напевы и уют полумрака, истерично заверещал мужской голос. — Мордами вниз!!!
— Руки за голову!!! — вторил ему голос тоном пониже. — Без глупостей, ОМОН!!!
Ориентируясь на обалдевшие глаза моего собеседника, я украдкой глянул назад. Шесть или семь мордоворотов в устрашающих ку-клукс-клановских масках, с короткими десантными автоматами и дубинками энергично орудовали у первых столиков. Руководил ими симпатичный лейтенант милиции с открытым русским лицом. Я подумал, что с точки зрения блюстителей порядка вели себя они немного загадочно и экстравагантно. По крайней мере, объяснения их действиям я не находил. Если они хотели задержать какое-то определенное лицо, то действовали с таким шумом, что это самое лицо могло уже быть далеко-далеко, вне пределах их досягаемости. Ежели они хотели взять целую группу, то разумнее было бы, с моей точки зрения, организовать оцепление, а затем спокойно и без паники всех их повязать, как куропаток. Непонятно, какую цель они преследовали своим идиотским громогласным вторжением. А если это просто какая-то плановая проверка как превентивная мера, то не проще ли было вежливо попросить документы, а у кого их не окажется, тех уж везти в участок. Какой-то вопиющий разгул крутого беспредела.
— А ты чё расселся, козел? — Пьянея от власти и безнаказанности, здоровенный бугай сдернул со стула строптивого мужичка и как следует перетянул по хребту дубинкой. — Нашел гостиницу!
— Что вы себе позволяете? — заступился за него сосед. — На каком основании?
— Ах! Еще один выискался? — почти радостно заорал омоновец. — Ложись, подлюга, или тебе особое предложение требуется? Ложись, сука!
— Я не лягу, — твердо ответил непокорный. — Я лицензированный охранник. Вот вам мои документы, в них все указано.
Лучше бы он этого не говорил. Стоящий рядом омоновец резко, с наслаждением опустил на его бестолковую голову металлический приклад автомата. И поделом тебе, дубина стоеросовая! Не видишь, что ли, власть гулевает! Понимать должен! Впрочем, как и мы все. Все еще сидящие особы мужеского пола.
— Еще кто хочет? — спросил между тем победитель и, наткнувшись на мои глаза, заторопился к нашему столику.
Вид собственной крови всегда вызывал во мне жалость, поэтому, не желая испытывать судьбу, я, прихватив с собой Говорова, послушно улегся на пол. К сожалению, это нам не помогло. Мы немного опоздали, единожды настроившись, идиот в форме должен был исполнить задуманное. Он и исполнил добросовестно, со знанием дела и должным усердием. От боли я невольно выругался, за что был наказан вторично.
У Говорова при падении вывалился и отлетел к моему носу сотовый телефон. Я отлично видел, как башмак торжествующей нечисти со словами «Ой, наступил!» с каким-то болезненным удовольствием давит ни в чем не повинный аппарат.
Потом всех мужиков, а набралось нас человек двадцать, омоновцы запихали в автобус на задние сиденья, потому как места в партере занял сам карательный отряд.
— Довольно неумно с их стороны, — поделился я своими мыслями с притиснутым вплотную ко мне Говоровым. — Ведь они даже не удосужились нас обыскать, а вдруг у кого-то окажется оружие? Что тогда?
— Пистолет есть у меня, — задыхаясь, с трудом ответил он. — Только стрелять в этих кретинов, у которых вместо головы мускулис глитеус, я не собираюсь. Кстати, вот вам один из ответов на ваш вопрос, почему я не обратился в милицию. Куда и зачем нас везут?
— Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Скорее всего, продержат до утра за решеткой, потом откатают пальчики, установят личность и, поддав под зад, отпустят с Богом. Если нам крупно повезет, то могут даже извиниться.
— В гробу я видал все их извинения. Не понимаю, зачем все это?
— На этот вопрос я ответить затрудняюсь. Очевидно, чья-то светлая голова разработала гениальный план «Блицкригньюрашенбандитен» и мы стали ее первыми жертвами. Впрочем, скоро мы все увидим сами.
В своих прогнозах ошибся я изрядно. Завели нас не в камеру, а в обычную комнату на первом этаже, причем на окнах не имелось даже плохоньких решеток. В полушпагате поставили мордами к стене и велели не шевелиться, а в случае невыполнения приказа обещали пожизненные проблемы с гениталиями. Простояв в такой нелепой позе около получаса, не чувствуя за спиной наших извергов, мы стали потихоньку шевелиться и подавать признаки жизни, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь. Еще минут через двадцать мы дружно сидели на полу, обсуждая недоеденный ужин и покинутых подруг. Наконец появились какой-то господин в штатском и пленивший нас лейтенант. Задав нам несколько вопросов, господин долго и нецензурно материл лейтенанта, а потом, извинившись, отпустил нас на все четыре стороны.
Поблагодарив его за приятно проведенный вечер, мы толпой освобожденных узников ломанулись к выходу, где нас уже поджидали женщины.
— Господин Гончаров, когда же мы закончим наш разговор?
— Наверное, завтра там же.
— Ну уж нет, это слишком, в понедельник с утра жду вас у себя в кабинете.
Откланявшись, Говоров с дамой побрели в свою сторону, а мы, измотанные и злые, с трудом поймав машину, отправились домой. В два часа ночи родной обшарпанный лифт почему-то наотрез отказался выполнять свои обязанности. Проклиная все на свете, а особенно лифтовое хозяйство и крутой ОМОН, мы потащились наверх. Милка совсем раскисла и отставала от меня по крайней мере на пролет, поэтому, достигнув промежуточной площадки шестого этажа, я первым увидел красивые женские сапоги, которые, вопреки законам природы, не упирались в ступеньки уходившего вверх марша. Они как бы зависли над лестницей и, едва заметно покачиваясь, плыли в воздухе. Задрав голову, я констатировал, что над сапогами есть еще и шуба, а присмотревшись внимательнее, понял, что у всех этих вещей имелась и хозяйка. Или была, тут уж как хотите. Именно она, одетая во все это добро, сбычив голову, смотрела на меня сверху вниз. Казалось, ее черные стеклянные глаза вот-вот выпрыгнут из орбит и с веселым перезвоном зацокают по ступенькам. Туалет черноглазой блондинки довершал белый шерстяной шарф. Именно он, привязанный вверху за перила, и не давал ей как следует встать на ноги.
— Господи, что это? — глупо спросила подоспевшая Милка.
— Это мертвая женщина. Тебе шубка нужна? — попытался сострить я. — А чего, хорошая шубка. Ей-то она все равно без надобности, а тебе как раз впору будет.
— Идиот. Открывай дверь и вызывай ментов. Сегодня какой-то сумасшедший день.
— Не день, а ночь, но ментов я все равно вызывать не буду, я сыт ими по горло. Поручаю это тебе. После избиения и долгого лежания на полу я должен принять горячую ванну и выпить чашечку горячей водки, иначе я просто умру и твоя старость будет грустна и одинока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Как я понимаю, вы начинаете вводить меня в курс дела?
— Именно так.
— Тогда хотелось бы знать, почему вы не обратитесь в милицию?
— На то у меня есть свои основания. Но об этом позже.
— Хорошо. Тогда говорите не так сумбурно, по порядку и с самого начала.
— Да, конечно. Десять дней назад, а точнее, третьего марта, в среду, мой вице-президент Анатолий Олегович Стригун не явился на работу. Безуспешно прождав его до обеда, я решил позвонить ему домой. И что же…
— Мужикам на пол!!! — круша волшебные восточные напевы и уют полумрака, истерично заверещал мужской голос. — Мордами вниз!!!
— Руки за голову!!! — вторил ему голос тоном пониже. — Без глупостей, ОМОН!!!
Ориентируясь на обалдевшие глаза моего собеседника, я украдкой глянул назад. Шесть или семь мордоворотов в устрашающих ку-клукс-клановских масках, с короткими десантными автоматами и дубинками энергично орудовали у первых столиков. Руководил ими симпатичный лейтенант милиции с открытым русским лицом. Я подумал, что с точки зрения блюстителей порядка вели себя они немного загадочно и экстравагантно. По крайней мере, объяснения их действиям я не находил. Если они хотели задержать какое-то определенное лицо, то действовали с таким шумом, что это самое лицо могло уже быть далеко-далеко, вне пределах их досягаемости. Ежели они хотели взять целую группу, то разумнее было бы, с моей точки зрения, организовать оцепление, а затем спокойно и без паники всех их повязать, как куропаток. Непонятно, какую цель они преследовали своим идиотским громогласным вторжением. А если это просто какая-то плановая проверка как превентивная мера, то не проще ли было вежливо попросить документы, а у кого их не окажется, тех уж везти в участок. Какой-то вопиющий разгул крутого беспредела.
— А ты чё расселся, козел? — Пьянея от власти и безнаказанности, здоровенный бугай сдернул со стула строптивого мужичка и как следует перетянул по хребту дубинкой. — Нашел гостиницу!
— Что вы себе позволяете? — заступился за него сосед. — На каком основании?
— Ах! Еще один выискался? — почти радостно заорал омоновец. — Ложись, подлюга, или тебе особое предложение требуется? Ложись, сука!
— Я не лягу, — твердо ответил непокорный. — Я лицензированный охранник. Вот вам мои документы, в них все указано.
Лучше бы он этого не говорил. Стоящий рядом омоновец резко, с наслаждением опустил на его бестолковую голову металлический приклад автомата. И поделом тебе, дубина стоеросовая! Не видишь, что ли, власть гулевает! Понимать должен! Впрочем, как и мы все. Все еще сидящие особы мужеского пола.
— Еще кто хочет? — спросил между тем победитель и, наткнувшись на мои глаза, заторопился к нашему столику.
Вид собственной крови всегда вызывал во мне жалость, поэтому, не желая испытывать судьбу, я, прихватив с собой Говорова, послушно улегся на пол. К сожалению, это нам не помогло. Мы немного опоздали, единожды настроившись, идиот в форме должен был исполнить задуманное. Он и исполнил добросовестно, со знанием дела и должным усердием. От боли я невольно выругался, за что был наказан вторично.
У Говорова при падении вывалился и отлетел к моему носу сотовый телефон. Я отлично видел, как башмак торжествующей нечисти со словами «Ой, наступил!» с каким-то болезненным удовольствием давит ни в чем не повинный аппарат.
Потом всех мужиков, а набралось нас человек двадцать, омоновцы запихали в автобус на задние сиденья, потому как места в партере занял сам карательный отряд.
— Довольно неумно с их стороны, — поделился я своими мыслями с притиснутым вплотную ко мне Говоровым. — Ведь они даже не удосужились нас обыскать, а вдруг у кого-то окажется оружие? Что тогда?
— Пистолет есть у меня, — задыхаясь, с трудом ответил он. — Только стрелять в этих кретинов, у которых вместо головы мускулис глитеус, я не собираюсь. Кстати, вот вам один из ответов на ваш вопрос, почему я не обратился в милицию. Куда и зачем нас везут?
— Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Скорее всего, продержат до утра за решеткой, потом откатают пальчики, установят личность и, поддав под зад, отпустят с Богом. Если нам крупно повезет, то могут даже извиниться.
— В гробу я видал все их извинения. Не понимаю, зачем все это?
— На этот вопрос я ответить затрудняюсь. Очевидно, чья-то светлая голова разработала гениальный план «Блицкригньюрашенбандитен» и мы стали ее первыми жертвами. Впрочем, скоро мы все увидим сами.
В своих прогнозах ошибся я изрядно. Завели нас не в камеру, а в обычную комнату на первом этаже, причем на окнах не имелось даже плохоньких решеток. В полушпагате поставили мордами к стене и велели не шевелиться, а в случае невыполнения приказа обещали пожизненные проблемы с гениталиями. Простояв в такой нелепой позе около получаса, не чувствуя за спиной наших извергов, мы стали потихоньку шевелиться и подавать признаки жизни, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь. Еще минут через двадцать мы дружно сидели на полу, обсуждая недоеденный ужин и покинутых подруг. Наконец появились какой-то господин в штатском и пленивший нас лейтенант. Задав нам несколько вопросов, господин долго и нецензурно материл лейтенанта, а потом, извинившись, отпустил нас на все четыре стороны.
Поблагодарив его за приятно проведенный вечер, мы толпой освобожденных узников ломанулись к выходу, где нас уже поджидали женщины.
— Господин Гончаров, когда же мы закончим наш разговор?
— Наверное, завтра там же.
— Ну уж нет, это слишком, в понедельник с утра жду вас у себя в кабинете.
Откланявшись, Говоров с дамой побрели в свою сторону, а мы, измотанные и злые, с трудом поймав машину, отправились домой. В два часа ночи родной обшарпанный лифт почему-то наотрез отказался выполнять свои обязанности. Проклиная все на свете, а особенно лифтовое хозяйство и крутой ОМОН, мы потащились наверх. Милка совсем раскисла и отставала от меня по крайней мере на пролет, поэтому, достигнув промежуточной площадки шестого этажа, я первым увидел красивые женские сапоги, которые, вопреки законам природы, не упирались в ступеньки уходившего вверх марша. Они как бы зависли над лестницей и, едва заметно покачиваясь, плыли в воздухе. Задрав голову, я констатировал, что над сапогами есть еще и шуба, а присмотревшись внимательнее, понял, что у всех этих вещей имелась и хозяйка. Или была, тут уж как хотите. Именно она, одетая во все это добро, сбычив голову, смотрела на меня сверху вниз. Казалось, ее черные стеклянные глаза вот-вот выпрыгнут из орбит и с веселым перезвоном зацокают по ступенькам. Туалет черноглазой блондинки довершал белый шерстяной шарф. Именно он, привязанный вверху за перила, и не давал ей как следует встать на ноги.
— Господи, что это? — глупо спросила подоспевшая Милка.
— Это мертвая женщина. Тебе шубка нужна? — попытался сострить я. — А чего, хорошая шубка. Ей-то она все равно без надобности, а тебе как раз впору будет.
— Идиот. Открывай дверь и вызывай ментов. Сегодня какой-то сумасшедший день.
— Не день, а ночь, но ментов я все равно вызывать не буду, я сыт ими по горло. Поручаю это тебе. После избиения и долгого лежания на полу я должен принять горячую ванну и выпить чашечку горячей водки, иначе я просто умру и твоя старость будет грустна и одинока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27