Ну сколько же можно в прятки играть?.." Ничего я ей не скажу... Завтра снова - учительская. Там некоторые меня недолюбливают: "Он кичится..." А некоторые равнодушны. А может быть, я не знаю их.
...Я иду с Верой днем мимо домов!.. Учитель чертов!..
- Разговоры всякие идут,- сказал мне вчера Шулейкин. И попытался обнять себя правой рукой, и посмотрел в меня маленькими глазками, и замолк, и притаился, пока я сам не расскажу...
- О чем это вы? - удивленно спросил я.
А рядом сидела Мария Филипповна, поджав губы, в красном пионерском галстуке и тоже ждала, что я скажу, чтобы ринуться с проклятиями...
Я смотрел на Шулейкина, и молчал, и улыбался. Это его всегда очень мучает. Ну же, Шулейкин! Смелей, смелей! Говори! У него даже уши зашевелились, как у гончей, когда она по следу идет. Смелее, Шулейкин... А сам молчу.
- Калашкина заходит к вам часто...
- Мы друзья с Машей.
- А знаете вы, на каком она счету?
- Что?!
- Я хочу предупредить вас, - он очень дружелюбен, - она девочка глупая... Ее засекали неоднократно...
- Как это засекали?
Мария Филипповна засмеялась иронически.
Потом я спросил у Виташи:
- Послушай, что это Шулейкин плетет?
Виташа поплевал на пол:
- Шулейкин спал с ней. Потом скандал был. Потом замяли это дело... Она ему не дает теперь...
- А я-то при чем?
- А ты его класс ведешь теперь... У него все отличники они были... раньше, - он подмигнул мне, - а теперь? У тебя?..
- Какие же они отличники, когда элементарных вещей?..
- Вот то-то и оно-то... - И он засмеялся. - Теперь Шулейкин всем будет доказывать, какой ты плохой.
Скрипит свежий наст. Кончается воскресенье. И нет никакой луны...
КАТАСТРОФА
На пороге класса стоит Виташа. Он - в своем неизменном офицерском кителе. Белые валенки - как ботфорты Петра Великого. А за его спиной покачивается круглое лицо Марии Филипповны.
Класс молчит. Ваня Цыганков смотрит на меня, приоткрыв рот, Саша Абношкин - прищурившись.
- Мы к вам на урок,- говорит Виташа.- Извините...
Ко мне на урок?.. Пожалуйста. Сделайте одолжение. Милости прошу, Виташа. Вы, как-никак, литератор. А вот почему пионервожатая должна контролировать урок литературы - не понимаю...
- Пожалуйста, - говорю я. - Последняя парта пустая. Устраивайтесь, пожалуйста.
- Извините, - говорит Мария Филипповна и закрывает за собой дверь.
- Пожалуйста, - говорю я.
Они на цыпочках, осторожно крадутся к последней парте.
Им нужно доказать, что я плох. Сбываются пророчества Виташи.
Ваня Цыганков смотрит им вслед, приоткрыв рот. Абношкин смотрит на меня прищурившись. Ты злой человек, Абношкин. Ты будешь рад, если у меня что-нибудь не получится. Но ничего... Уж как-нибудь я справлюсь.
- Мы вот здесь будем сидеть, - говорит Виташа. - Вы не обращайте на нас внимания.
- Пожалуйста,- говорю я спокойно, даже равнодушно.
Я смотрю в классный журнал. Я вожу пальцем по фамилиям. Теперь главная задача - вызвать таких учеников, которые говорят свободно, без запинки. Они расскажут о Татьяне Лариной, о ее пристрастии к Руссо, о том, как она любит свой народ, и как она вообще незаурядна и прекрасна, и как жалка рядом с ней ее сестра Ольга, пустая и легкомысленная, похожая на нынешних городских девиц, потому что она любит одеваться и развлекаться, и рядом с ней Татьяна, натура богатая, мягкая, широкая, но решительная в нужный момент, собравшая в себе лучшие черты... Господи, какая скука!
Мария Филипповна застыла напряженно. Виташа приоткрывает один глаз и подмигивает мне незаметно.
Они - комиссия. Комиссии существуют для того, чтобы вскрыть недостатки в работе. Эти двое тоже призваны вскрыть недостатки. Мои. Если бы существовали комиссии по вскрытию достоинств!
Я должен вызвать лучшего ученика. И ты, комиссия, вздрогнешь от удивления и восторга, и ты разведешь руками и будешь везде и всегда говорить во всеуслышание, как хорошо, когда есть полное слияние интеллекта и чувств, методики и материала.
Комиссия - для того, чтобы вскрыть недостатки.
Я должен вызвать лучшего ученика.
Это похоже на игру "кто - кого". Вечная игра. В нее играют взрослые и дети, играют мудрые и легкомысленные... Впрочем, легкомысленные играют в нее редко. Они не умеют заботиться о своем будущем, о своем престиже. А мне надо заботиться, мне надо расти.
У Марии Филипповны щеки горят от возбуждения. Может быть, ей хочется, чтобы я допустил промах? Не потому, что она относится ко мне плохо. Просто трудно уходить с пустыми руками. От волнения у нее белеют губы. Две белые полоски - на красном лице. Ее самолюбие похоже сейчас на раскаленную печь. Пионервожатой с семилетним образованием поручено вскрыть мои недостатки. Это ли не штука?
Я должен вызвать лучшего ученика. И комиссия знает об этом. Она не первый год играет в эту игру. Кому охота самому вскрыть свои недостатки? Смотрите на мои достижения! Не правда ли?..
Вот Коля Зимосадов - серьезный ученик. Сейчас он вам расскажет о Татьяне и цитаты приведет наизусть. Маленький и коренастый, в больших сапогах, он будет смотреть в твои настороженные глаза, комиссия, своими синими глазами, и он приведет тебя в изумление, и ты не сможешь ко мне придраться.
Лучшего ученика ждет и Виташа. Я знаю. Все учителя перед комиссиями вызывают лучших учеников. И все на белом свете поворачиваются друг к другу тем боком, который более совершенен. Может быть, считанные олухи не заботятся о том, как повернуться. Каждому хочется услышать в свой адрес приятное. И споров не хочу, и тяжб не хочу тоже. Не хочу доказывать свою правоту. Кому?! Не хочу подводить философские обоснования под каждый шаг свой. Это, наконец, унизительно.
Комиссия напряглась. Ждет. Тогда я швыряю им Колю Зимосадова. Подавитесь!.. Вы знали, что я вызову именно его. Тем лучше. Вот вы его и слушайте. Он говорит, что Татьяна Ларина - пленительный образ русской женщины... Прав он? Прав Коля Зимосадов? А как он говорит! Это я научил его так говорить. Расскажите об этом всем. Татьяна противопоставлена Онегину, человеку слабому и никчемному... Прав Коля Зимосадов?.. Ага!.. Потом, уже позже, Онегин поймет, как он ошибся, но - дудки... Величественная, как королева, и недоступная, как небо, Татьяна отвергнет его... Поняли? Так было, так есть и так будет... Господи, какая скука!
Коля Зимосадов никогда не ошибается. Он знает учебник почти наизусть и даже то, что напечатано мелким шрифтом. Комиссия, запиши в своем белом блокноте, как прекрасно, как гладко, как без сучка и задоринки, как благополучно протекает...
- Может быть, кто-нибудь хочет добавить? - спрашиваю я, хотя знаю, что добавлять-то нечего.
Но между мною и комиссией медленно поднимается широкая ладонь Абношкина! Она слегка покачивается, как очковая змея, а большой палец, желтый от табака, чуть оттопырен.
- Абношкин? - спрашиваю я.
- Да, - говорит он.
- Ну, говори, - предлагаю я.
Что он может добавить? Еще раз утомительно и трудно будет пересказывать учебник? Или он тоже хочет меня увидеть побежденным?
- Не нравится мне Татьяна, - говорит Абношкин и смотрит на меня прищурившись.
А Маша Калашкина толкает его в бок, смеется громко. И Ваня Цыганков присоединяется к ней. И уже весь класс смеется. И Мария Филипповна смеется, потому что Абношкину, видите ли, не нравится Татьяна Ларина! Пленительный образ русской женщины, самая яркая фигура в галерее образов, созданных великим русским поэтом Пушкиным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
...Я иду с Верой днем мимо домов!.. Учитель чертов!..
- Разговоры всякие идут,- сказал мне вчера Шулейкин. И попытался обнять себя правой рукой, и посмотрел в меня маленькими глазками, и замолк, и притаился, пока я сам не расскажу...
- О чем это вы? - удивленно спросил я.
А рядом сидела Мария Филипповна, поджав губы, в красном пионерском галстуке и тоже ждала, что я скажу, чтобы ринуться с проклятиями...
Я смотрел на Шулейкина, и молчал, и улыбался. Это его всегда очень мучает. Ну же, Шулейкин! Смелей, смелей! Говори! У него даже уши зашевелились, как у гончей, когда она по следу идет. Смелее, Шулейкин... А сам молчу.
- Калашкина заходит к вам часто...
- Мы друзья с Машей.
- А знаете вы, на каком она счету?
- Что?!
- Я хочу предупредить вас, - он очень дружелюбен, - она девочка глупая... Ее засекали неоднократно...
- Как это засекали?
Мария Филипповна засмеялась иронически.
Потом я спросил у Виташи:
- Послушай, что это Шулейкин плетет?
Виташа поплевал на пол:
- Шулейкин спал с ней. Потом скандал был. Потом замяли это дело... Она ему не дает теперь...
- А я-то при чем?
- А ты его класс ведешь теперь... У него все отличники они были... раньше, - он подмигнул мне, - а теперь? У тебя?..
- Какие же они отличники, когда элементарных вещей?..
- Вот то-то и оно-то... - И он засмеялся. - Теперь Шулейкин всем будет доказывать, какой ты плохой.
Скрипит свежий наст. Кончается воскресенье. И нет никакой луны...
КАТАСТРОФА
На пороге класса стоит Виташа. Он - в своем неизменном офицерском кителе. Белые валенки - как ботфорты Петра Великого. А за его спиной покачивается круглое лицо Марии Филипповны.
Класс молчит. Ваня Цыганков смотрит на меня, приоткрыв рот, Саша Абношкин - прищурившись.
- Мы к вам на урок,- говорит Виташа.- Извините...
Ко мне на урок?.. Пожалуйста. Сделайте одолжение. Милости прошу, Виташа. Вы, как-никак, литератор. А вот почему пионервожатая должна контролировать урок литературы - не понимаю...
- Пожалуйста, - говорю я. - Последняя парта пустая. Устраивайтесь, пожалуйста.
- Извините, - говорит Мария Филипповна и закрывает за собой дверь.
- Пожалуйста, - говорю я.
Они на цыпочках, осторожно крадутся к последней парте.
Им нужно доказать, что я плох. Сбываются пророчества Виташи.
Ваня Цыганков смотрит им вслед, приоткрыв рот. Абношкин смотрит на меня прищурившись. Ты злой человек, Абношкин. Ты будешь рад, если у меня что-нибудь не получится. Но ничего... Уж как-нибудь я справлюсь.
- Мы вот здесь будем сидеть, - говорит Виташа. - Вы не обращайте на нас внимания.
- Пожалуйста,- говорю я спокойно, даже равнодушно.
Я смотрю в классный журнал. Я вожу пальцем по фамилиям. Теперь главная задача - вызвать таких учеников, которые говорят свободно, без запинки. Они расскажут о Татьяне Лариной, о ее пристрастии к Руссо, о том, как она любит свой народ, и как она вообще незаурядна и прекрасна, и как жалка рядом с ней ее сестра Ольга, пустая и легкомысленная, похожая на нынешних городских девиц, потому что она любит одеваться и развлекаться, и рядом с ней Татьяна, натура богатая, мягкая, широкая, но решительная в нужный момент, собравшая в себе лучшие черты... Господи, какая скука!
Мария Филипповна застыла напряженно. Виташа приоткрывает один глаз и подмигивает мне незаметно.
Они - комиссия. Комиссии существуют для того, чтобы вскрыть недостатки в работе. Эти двое тоже призваны вскрыть недостатки. Мои. Если бы существовали комиссии по вскрытию достоинств!
Я должен вызвать лучшего ученика. И ты, комиссия, вздрогнешь от удивления и восторга, и ты разведешь руками и будешь везде и всегда говорить во всеуслышание, как хорошо, когда есть полное слияние интеллекта и чувств, методики и материала.
Комиссия - для того, чтобы вскрыть недостатки.
Я должен вызвать лучшего ученика.
Это похоже на игру "кто - кого". Вечная игра. В нее играют взрослые и дети, играют мудрые и легкомысленные... Впрочем, легкомысленные играют в нее редко. Они не умеют заботиться о своем будущем, о своем престиже. А мне надо заботиться, мне надо расти.
У Марии Филипповны щеки горят от возбуждения. Может быть, ей хочется, чтобы я допустил промах? Не потому, что она относится ко мне плохо. Просто трудно уходить с пустыми руками. От волнения у нее белеют губы. Две белые полоски - на красном лице. Ее самолюбие похоже сейчас на раскаленную печь. Пионервожатой с семилетним образованием поручено вскрыть мои недостатки. Это ли не штука?
Я должен вызвать лучшего ученика. И комиссия знает об этом. Она не первый год играет в эту игру. Кому охота самому вскрыть свои недостатки? Смотрите на мои достижения! Не правда ли?..
Вот Коля Зимосадов - серьезный ученик. Сейчас он вам расскажет о Татьяне и цитаты приведет наизусть. Маленький и коренастый, в больших сапогах, он будет смотреть в твои настороженные глаза, комиссия, своими синими глазами, и он приведет тебя в изумление, и ты не сможешь ко мне придраться.
Лучшего ученика ждет и Виташа. Я знаю. Все учителя перед комиссиями вызывают лучших учеников. И все на белом свете поворачиваются друг к другу тем боком, который более совершенен. Может быть, считанные олухи не заботятся о том, как повернуться. Каждому хочется услышать в свой адрес приятное. И споров не хочу, и тяжб не хочу тоже. Не хочу доказывать свою правоту. Кому?! Не хочу подводить философские обоснования под каждый шаг свой. Это, наконец, унизительно.
Комиссия напряглась. Ждет. Тогда я швыряю им Колю Зимосадова. Подавитесь!.. Вы знали, что я вызову именно его. Тем лучше. Вот вы его и слушайте. Он говорит, что Татьяна Ларина - пленительный образ русской женщины... Прав он? Прав Коля Зимосадов? А как он говорит! Это я научил его так говорить. Расскажите об этом всем. Татьяна противопоставлена Онегину, человеку слабому и никчемному... Прав Коля Зимосадов?.. Ага!.. Потом, уже позже, Онегин поймет, как он ошибся, но - дудки... Величественная, как королева, и недоступная, как небо, Татьяна отвергнет его... Поняли? Так было, так есть и так будет... Господи, какая скука!
Коля Зимосадов никогда не ошибается. Он знает учебник почти наизусть и даже то, что напечатано мелким шрифтом. Комиссия, запиши в своем белом блокноте, как прекрасно, как гладко, как без сучка и задоринки, как благополучно протекает...
- Может быть, кто-нибудь хочет добавить? - спрашиваю я, хотя знаю, что добавлять-то нечего.
Но между мною и комиссией медленно поднимается широкая ладонь Абношкина! Она слегка покачивается, как очковая змея, а большой палец, желтый от табака, чуть оттопырен.
- Абношкин? - спрашиваю я.
- Да, - говорит он.
- Ну, говори, - предлагаю я.
Что он может добавить? Еще раз утомительно и трудно будет пересказывать учебник? Или он тоже хочет меня увидеть побежденным?
- Не нравится мне Татьяна, - говорит Абношкин и смотрит на меня прищурившись.
А Маша Калашкина толкает его в бок, смеется громко. И Ваня Цыганков присоединяется к ней. И уже весь класс смеется. И Мария Филипповна смеется, потому что Абношкину, видите ли, не нравится Татьяна Ларина! Пленительный образ русской женщины, самая яркая фигура в галерее образов, созданных великим русским поэтом Пушкиным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17