https://www.dushevoi.ru/products/mebel-dlja-vannoj/komplektuishie/penaly-i-shkafy/uglovye/ 

 

Из него вышел гестаповец и остановился у ниши стены. Машина уехала. Вскоре к замку подкатил черный «оппель-капитан». Увидев его, офицер подошел к шоферу:
– Я по распоряжению господина Готлиба. Срочно езжай в управление гестапо. У входа ожидает женщина в меховом манто. Немедленно доставь ее сюда…
«Оппель-капитан» умчался в вечернюю мглу, оставив за собой облако снежной пыли. К замку снова подъехал зеленый «оппель» с бравым молодым солдатом за рулем.
Ровно в семь у входа в проходной появился Готлиб.
– Прошу, господин офицер! – бойко обратился к гестаповцу шофер. И желая предупредить расспросы Готлиба, словоохотливый солдат пояснил:
– Господин капитан, ваша машина неисправна: меня послал за вами подполковник Краузе.
Уже садясь в зеленый лимузин, Готлиб коротко бросил:
– В гестапо!..
В это время к машине, готовой сорваться в путь, быстро подошел высокий бравый невесть откуда появившийся офицер-гестаповец.
Он попросил подвезти. Шофер сослался на гауптмана Готлиба:
– Если герр гауптман разрешит…
Готлиб не отказал «коллеге».
Машина проскочила деревянный мост, и вдруг шофер резко затормозил. У виска Готлиба оказался пистолет «коллеги».
– Ни с места! – приказал «офицер». – Иначе кончу первою пулей!
Глаза оцепеневшего Готлиба, казалось, готовы были выскочить из орбит.
В зеленом «оппеле» действовали Кузнецов и Белов. Они обезоружили фашиста, связали. Свирепого изувера Готлиба с перепугу прохватила медвежья болезнь…
Отъехав по шоссе несколько километров, разведчики свернули на проселок и углубились в лес. Здесь в тихом зимнем лесу состоялся короткий допрос гестаповского палача.
Узнав, что перед ним советские партизаны, Готлиб зашатался и с трудом устоял на ногах. Гестаповец показал, что Шене в городе нет. Он в Варшаве. Уже получен приказ об эвакуации Луцка…
Прогремели два выстрела. К Готлибу пришла расплата. Еще одним палачом на земле стало меньше.
Впереди – тропа…
Во время пребывания в Луцке у Николая Ивановича кончился срок командировочного удостоверения. В связи с этим выехать в партизанский отряд он не мог. Стояла суровая зима. Фельджандармерия закрыла переезды через железную дорогу и завалила подходы, ведущие к ним. Кузнецов в такой обстановке не имел права рисковать собой. Командир отряда направил в Луцк «походную канцелярию», чтобы подготовить разведчику новые документы.
Советские войска были уже на подступах к Ровно и Луцку. Как хотелось в это время Николаю Ивановичу повстречаться с частями регулярной Советской Армии! Увидеть и обнять тех, кто по трудным дорогам войны шел следом за фашистским зверем, шел на запад. Но Кузнецова ждало новое особое задание.
Город Ровно к этому времени потерял свое значение как военно-политический центр; крупные гитлеровские военачальники спешно покинули его и удрали во Львов. Ровно находилось во власти фашистского произвола. Гитлеровцы пачками расстреливали на улице Белой ни в чем неповинных людей. Это была агония смертельно раненного зверя…
Вспоминая о тех днях, боевая сподвижница Кузнецова, смелая разведчица Валентина Константиновна Довгер рассказывает:
«Николай Иванович в тылу фашистов был неутомим. Его жажда деятельности против врага была так велика!.. Его стремление продвигаться, идти вперед, на заклятого врага было единой целью жизни. Я хорошо помню нашу последнюю встречу в Ровно. Прощаясь, мы много обо всем говорили. Я высказала мысль, что при создавшейся обстановке мне опасно оставаться в Ровно и не рано ли Николаю Ивановичу ехать во Львов? Я хочу ехать вместе.
Николай Иванович назвал мои сомнения малодушием. Он сказал: «Тебе надо быть ближе к рейхскомиссариату, ехать вместе с «ними». А я везде найду тебя. Покидать свой пост ты не имеешь права…»
Так он учил, так он действовал и сам».
Партизаны отряда, видевшие Кузнецова в Луцке перед отъездом во Львов, рассказывают, что в стане врагов разведчик чувствовал себя хозяином положения.
…На окраине Луцка в погребке, похожем на землянку, Кузнецова ожидали люди, прибывшие к нему с документами для «отправки» во Львов. В городе напряженная обстановка. Немецкие патрули не дают сделать и шагу. Подпольщик предупредил, что вот-вот должен появиться Кузнецов.
Распахнулась дверь. На пороге вырос высокий гитлеровский офицер в черном плаще, высокой остроконечной фуражке, в полной форме гауптмана, при орденах и медалях. Он щелкнул каблуками и, выбросив вперед руку, произнес: «Хайль Гитлер!» и, обращаясь к партизанам на немецком языке, потребовал документы. Это было так неожиданно, что один из прибывших партизан схватился за гранату.
Неосведомленный человек мог бы принять эту сцену за причуду Кузнецова, любившего шутку. Нет. Поступая так, Кузнецов действовал вполне серьезно.
Шлифуя свое мастерство разведчика, выступающего под личиной немецкого офицера, он не выходил из образа и продолжал оставаться гитлеровским гауптманом. Роль офицера была его оружием. И Кузнецов стремился к тому, чтобы это оружие действовало безотказно.
Мимо землянки в это время шел немецкий патруль. Подпольщик, стоявший на часах, вбежал в погребок и тревожно предупредил:
– Немцы!..
– Не волнуйтесь, товарищи! – сказал Кузнецов и стремительно вышел на улицу. Сидевшие в погребке услыхали властный голос «немецкого офицера»:
– Болваны! Что вы здесь топчетесь? Или вам спокойнее ходить на окраине города? А в центре пусть разгуливают партизаны?! Кругом! – Это действовал Пауль Зиберт. Развернув немцев, он направил их в другую сторону.
«Чувствовал себя там Кузнецов очень спокойно, уверенно…» – вспоминают партизаны об этой встрече с разведчиком.
В конце 1943 года специальный отряд полковника-чекиста Медведева насчитывал уже свыше тысячи бойцов и стал для гитлеровцев грозной силой. Во время наступления отряда на Цумань партизаны использовали пушки и минометы, отнятые в бою у генерала Пиппера.
Прибыв по приказу командира к месту сражения, партизаны развернули пушки, установили минометы и открыли огонь по населенному пункту. Бой разгорался все сильнее, и вдруг одна из пушек, стоявшая ближе к Цумани (от ее огня зависел успех боя), перестала стрелять. Немцы засекли ее, и снаряды начали ложиться почти рядом. Расчет зацепил пушку на упряжку и как только отъехал метров на десять, снаряд противника ударил в то место, где до этого стояла пушка и боевой расчет. Помощник командира артминометной батареи по технической части Михаил Кутовой вскоре исправил орудие, и расчет продолжал стрельбу.
После сигнала отбоя группа, в которой находился Кутовой, без потерь вернулась в лагерь.
Наступление длилось всю ночь, шел крупный снег, обувь у Кутового была плохая. Он забежал в чум просушить портянки. Следом за ним влетел командир батареи Орехов. Он был зол и начал кричать:
– Портяночки сушите! А пушку кто будет чинить?
– Пушка исправна, – спокойно заметил Кутовой.
К чуму в это время подошли комиссар отряда Сергей Трофимович Стехов, заместитель командира по разведке Александр Александрович Лукин и Николай Иванович Кузнецов. Услышав, как Орехов отчитывает своего зампотеха, комиссар вызвал того и другого к себе и спросил:
– Что с пушкой?
– Пушка в полной исправности, – доложил Кутовой.
– Так почему же она не стреляла, когда надо было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
 https://sdvk.ru/Dushevie_trapi/Viega/ 

 Porcelanosa Egeo