О-Тори. Наверно, сегодня сразу же и поеду. Что мне тут теперь делать? (Показывает ему бумагу.) Вот, посмотри хорошенько. Усадьба, как видишь, оформлена на твое имя Я просила доктора Ямакагэ.
Мансабуро (радостно разглядывая документ). Точно…
О-Тори. Вот, отдаю тебе все, не забудь…
Мансабуро (забирает). Спасибо вам, доктор…
Ямакагэ. Кх, не за что… будь здоров.
Яго (входит). Братец Сабу! Чем ты тут занимаешься? Усаживайся, да поживей. Видала, тетушка?! Лошадь мою?! Прекрасная лошадь! А?! Не прогадал! На всю округу у меня одного такая!
Все выходят. На сцене остается О-Сима.
Какое-то время доносятся голоса, звук удаляющейся повозки.
Кихэй (входит; к О-Сима). Вот те раз! Ну что за человек! Хоть бы проводила – брат как-никак уезжает!
О-Сима (раздраженно). А не все равно кто?
Кихэй. Ну и женщина! Ты, О-Сима, в последнее время все в каких-то дурацких раздумьях. Плохие вести от мужа?
О-Сима. Отстань! Я тебе покажу! Слишком много на себя берешь! (С воплями удаляется.)
Кихэй. Хэ, да она на ногах не держится!
Входит О-Тори, вслед за ней – Ямакагэ.
О-Тори. Ну, теперь за дело принимаюсь я. Прошу тебя, Кихэй, поторопись. Дом мой в Дзёсю тоже не может вечно пустовать. Надо срочно устраивать все дела и ехать…
Кихэй. Ясно. Так нужно скорей нанять плотников.
О-Тори. Только старательных! Я собираюсь в город, присмотри за ними, пока меня не будет. И если хочешь, чтоб я тебе хорошо заплатила, не бездельничай и не пей.
Кихэй. Скажешь тоже! Я не подведу!
О-Тори. Я все поручила доктору Ямакагэ, если что – к нему. Поторопись. Вернусь через несколько дней.
Кихэй. Да не беспокойся. Ну, так я, пожалуй, пойду сразу за плотниками и с ними – к торговцу мясом.
О-Тори. Так будет лучше!
Кихэй. Вот увидите, все сделаю как надо. (Уходит.)
О-Тори (задыхаясь от волнения). Покажи скорей мне бумаги, доктор. (Внимательно их разглядывает.) Сабу уехал со спокойным сердцем.
Ямакагэ ухмыляется.
На юге крестьянин-переселенец за всю жизнь не заработает таких денег. Ну, сэнсэй, прочти мне… Только чтоб старуха не услышала…
Ямакагэ. Кх, вот что тут получается:
«Первое. Приусадебный участок – триста цубо.
Второе. Один деревянный дом, крытый тростником, – сто двадцать цубо.
Третье. Один сарай – тринадцать цубо.
Покупатель приобретает у продавца вышеуказанное недвижимое имущество по цене тысяча двести пятьдесят две иены пятьдесят дзэни в соответствии с договором о продаже недвижимого имущества, вступающим в действие одновременно с настоящим договором.
Продавец выплачивает покупателю сумму в тысяча двести пятьдесят две иены пятьдесят дзэни, а также возмещает расходы по составлению договора в течение десяти лет со дня его подписания.
По окончании выплат, означенных выше, настоящий договор теряет силу и беспрепятственно аннулируется. Свидетельство, подтверждающее договор о выкупе, прилагается. Дата – двадцать третье августа. Покупатель – Муракоси Тори, продавец – Муракоси Мансабуро».
О-Тори. Выходит, не будет никакой склоки?
Ямакагэ. Нет, не будет.
О-Тори (вздохнув с облегчением). Прекрасно. Эти бумаги я надежно спрячу. Правда, вряд ли они пригодятся, ведь Мансабуро никогда не сможет откупиться. (Взволнованно.) Наконец-то сбылась моя мечта! Спасибо тебе, доктор, я… (Плачет.)
Ямакагэ (удивленно). Ого!
О-Тори (неожиданно резко). Что «ого»?! (Рассмеявшись, меняет тон.) Итак, сэнсэй, обсудим наши планы…
Ямакагэ (достает чертеж). Значит, так, пожалуй, разделим дом на четыре части.
О-Тори (разглядывая чертеж). По всему фасаду в три простенка построим меняльные лавки. В целом так пойдет. Я человек неграмотный: если ты все мелочи продумаешь по своему усмотрению, возражать не стану Ты уж постарайся. Да будь поэкономнее.
Ямакагэ. Хм, попробую…
О-Тори. Потом, что бы такое придумать с внутренней стороны дома? У тебя есть какая-нибудь идея?
Ямакагэ. Ты же говорила, что откроешь там ресторанчики.
О-Тори. Ну, это еще когда будет! Я же не брошу Дзёсю сразу Ладно, пусть пока все остается как есть.
В дверях появляется госпожа Исэкин.
Гляди-ка, опять эта надоедливая старуха.
Ямакагэ (заторопившись). Ну, я подумаю… (Быстро удаляется.)
Госпожа Исэкин провожает его презрительным взглядом и входит с холодным выражением лица.
Исэкин. Я все никак не могла поговорить с тобой по душам, О-Тори.
О-Тори (неожиданно с приветливой улыбкой). Это я в суматохе не смогла найти время для разговора с вами.
Исэкин. Ты что-то сильно суетишься, неужели и в нашей деревне нашлось для тебя выгодное дельце?
О-Тори. Как раз об этом я и хотела вам рассказать, но все это так не просто, поэтому подробно поговорим попозже. Я вам многим обязана, а теперь мне снова придется обратиться к вам за советом…
Исэкин. Может, я суюсь не в свое дело, но будь поосторожнее с Ямакагэ. Это же волк в овечьей шкуре, законченный негодяй. Ради денег он не остановится и перед убийством…
О-Тори. Да вы не беспокойтесь. Я сама как-никак тертый калач, ему со мной не справиться. Я считаю, что он меня устраивает для мелких поручений.
Исэкин. Ты не простая женщина, но я слышала, что Ямакагэ запустил лапу в твой кошелек, у него даже усы шевелятся от восторга. Говорят, ты ужасно разбогатела!
О-Тори. А-ха-ха, ерунда! Я начинала с одной набедренной повязкой, для меня маринованные сливы были редким лакомством, а деньги откладывала по одному дзэни. Теперь дела мои пошли в гору. А вспомнить прежние времена! Придешь, бывало, к вам с черного хода, выпросишь горсть риса, или зайдешь в лавку – дадут воротничок для нижнего кимоно. Никогда не забуду, чем я вам обязана, как вы помогали мне в то время. В этом кошельке – вся моя жизнь. Так неужели я стану открывать его кому попало?!
Исэкин. Так и должно быть. Я-то хорошо знаю, чем ты раньше занималась, поэтому и позволяю себе колкости. Но тебе выпал крупный выигрыш. С кем ни повстречаешься в деревне – только о тебе речь, говорят, в Дзёсю у тебя огромная ткацкая фабрика.
О-Тори. Да что там, сейчас она не так уж велика, да и в лучшие времена не приносила много дохода.
Исэкин. И все-таки выглядишь ты роскошно. Какие уж тут «плохие времена»?! А еще люди говорят, что была ты содержанкой у владельца этой фабрики, а он тем временем возьми да помри, и все досталось тебе.
О-Тори. Ах вот, значит, какие слухи пошли?! Глубоко ошибаетесь! Если честно, дело было так: вы, должно быть, знаете, что я стряпала для землекопов в Иваки…
Исэкин. Да, судачили, что ты путалась со старшим этой артели. И с тех пор никто в деревне больше ничего о тебе не слыхал.
О-Тори. Не рассказать, как трудно приходилось. Когда старшой умер и мне перепали кое-какие деньжата, я уехала в Дзёсю. Пошла в ткачихи. Тем временем цены на натуральный шелк резко упали, его потеснил искусственный, и дела на ткацких фабриках пришли в полный упадок. Наша тоже прогорела. Пришлось мне перебраться в комнатенку на три циновки и за сдельную плату ткать искусственный шелк; риса как следует не ела, зимой мерзла от холода. Шесть-семь лет пролетело как во сне, и странно – накопились какие-то деньжата! Тогда я сняла дом и наняла всего-то двух женщин. Стала брать подряды на шелк, понемножку давать в долг своим прежним товаркам по фабрике – вот тогда и завелись деньги, а тут как раз «шелковый бум». Стало тесно – переехали, людей не хватало… И так незаметно получилось что-то вроде фабрики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11