И табак утратил сладковатый привкус неотвратимой разлуки… Природа, люди, вещи потеряли наполнявшую, питавшую их силу – она ускользает между пальцами. Как воздух, как вода. А сложное сплетение наших острых как бритва нервов как-то обвисло, поистрепалось… Зато в воздухе потянуло новыми ароматами. Знакомый по прошлым годам запашок гниения, когда пригреет солнце и из-под опавшей листвы в лесу вдруг шибанет такой мерзкой тухлятиной. Это падаль, оставшаяся с прошлогодней охоты, – не отыскали псы подстреленной добычи. Гнилостное зловоние распространилось повсюду, от него человеческие пальцы теряют чувствительность, словно их поразила проказа. А ведь было время, когда эти пальцы могли нащупать путь во тьме – безо всяких дорожных указателей и фонарей. Что они могут сегодня – только ставить подпись на чеке да баб тискать. Деградация. Да, каждодневная, невидимая глазу деградация. Не сомневаюсь, Рем, что и вы очень хорошо ее ощущаете. Если настал день, когда скрипка перестает по-настоящему выдавать тремоло, когда знамя больше не изгибается на древке леопардом, когда кофе перестает закипать с той неповторимой, клокочущей яростью, когда бойница в крепостной стене становится не орудийным жерлом, а бельмом, когда не запачканная кровью листовка превращается в рекламный листок, когда сапоги уже не пахнут звериной сыростью, когда звезда утрачивает магнетизм, когда стихи перестают быть паролем… Если такой день настал, Рем, это значит, что революции конец. Революция – время белоснежных клыков, свирепых и чистых. Ослепительно белого оскала молодых ртов – и гневе, и в улыбке. Эпоха сверкающей эмали… А потом наступает эпоха десен. Сначала они красные, но постепенно лиловеют, начинают гнить…
Рем . Ну хватит! А то у меня от ваших речей уши гниют. Да и сердце тоже. К чему вы меня, собственно, призываете? А, Штрассер?
Штрассер . Я знаю – вы хотите затеять новую революцию. И я бы не прочь. По-моему, у нас есть тема для разговора. Нет?
Рем . Методы у нас разные. И цели тоже.
Штрассер . Это как в зеркале: ваше правое – мое левое. И наоборот. Может, расколотить зеркало к чертовой матери? А вдруг мы в аккурат сойдемся?
Рем . Так вот о чем разговор… Занятно. Ну-ка, присядьте.
Штрассер . Спасибо. Наконец я привлек ваше драгоценное внимание. (Садится в кресло напротив.)
Рем . Только говорю сразу – для ясности. Я никогда – ни раньше, ни теперь, ни в будущем – ни за что на свете не клюну на ваши коммунистические штучки. Мутите воду в этих ваших профсоюзах, и уже не поймешь, кому они служат – Германии или Советам. Слышите? Чтобы без этого! Я готов выслушать любые ваши предложения, кроме этого.
Штрассер . Ну-ну, побольше гибкости, дорогой Рем. Вы ведь все-таки министр, а не мальчишка из «Гитлерюгенда». Вы сказали: «Кроме этого». Не «кроме», а вместо этого. Другое измерение, чувствуете?
Рем . То есть?
Штрассер . Что вы думаете о старичке Круппе, этом Рейнеке-Лисе, торговце железом? Он за Гитлером просто тенью следует…
Рем . По правде говоря, терпеть не могу этого старикашку.
Штрассер . Я спрашиваю не о ваших чувствах к этому господину. Как вы думаете, доверяет он Гитлеру?
Рем . Кто его знает…
Штрассер . А я думаю, что вряд ли. Старик пожаловал из Эссена, чтобы предложить режиму Гитлера брачный союз с эссенскими промышленниками. А предварительно выяснить, годится ли новый жених в спутники жизни. Сдается мне, что окончательное решение пока не принято. Железная невеста из Эссена – дама, конечно, собою видная, но несколько потрепана после предыдущего замужества. Я имею в виду Мировую войну. Поэтому естественно, что посредник и сват должен проявить максимум осмотрительности при выборе нового супруга.
Рем . Но Шахт сказал, что на первую же после прошлогодней победы предвыборную кампанию Крупп отвалил в партийную кассу три миллиона.
Штрассер . Это был лишь первый шаг. Смотрины все еще продолжаются. Эссенские промышленники болезненно переживают нынешний политический кризис, они трубят тревогу. И куда повернет Крупп, еще не ясно. Все решат ближайшие два-три дня.
Рем . Два-три дня?
Штрассер . Да. Благодаря вам, милейший Рем, национал-социалистическая партия на грани раскола.
Рем . Ваши сведения устарели, Штрассер. Кризис позади. Погодите, вот станет Адольф рейхспрезидентом, и тогда солнце еще засияет по-новому.
Штрассер . Вы в самом деле так думаете?
Рем . Я верю в Адольфа. Когда он станет президентом, сбудутся все чаяния моих ребят из СА.
Штрассер . Нет, вы серьезно на это рассчитываете?
Рем (с некоторым беспокойством). Ну конечно.
Штрассер . И чем вы за это заплатили?
Рем . Уступкой. Компромиссом. Я согласился выполнить приказ Адольфа. Отряды СА получают отпуск до конца июля. Весь этот срок им запрещено носить форму, устраивать шествия и учения. А я объявляю себя больным, хоть здоровье у меня бычье. Вот и весь театр – меня устраивает.
Штрассер . И вы думаете, что этим дело обойдется?
Рем . Во всяком случае, выйдет лишний пар – на время. А там и Адольф сделается президентом.
Штрассер . И вы полагаете, что военные купятся на этот дешевый трюк? Если так думает Гитлер, то он просто идиот. А если так думаете вы, Рем, то вы самый настоящий сумасшедший.
Рем . Что-о?! А ну повтори!
Штрассер . Повторяю. Или Гитлер – идиот, или вы – сумасшедший, одно из двух. Мысли о том, что и вы – псих и он – кретин, я не допускаю. Надеюсь, я выразился ясно?
Рем . А вы мерзавец. Хотите стравить меня с Адольфом.

Пауза.

Штрассер . Да хватит о Гитлере. Поговорим лучше о ваших штурмовиках. Ведь вы хотели бы, чтобы ваше любимое детище стало ядром рейхсвера, нет? Хотели бы?
Рем . Это что, допрос?
Штрассер . А что, если есть способ осуществить вашу мечту?
Рем (невольно подавшись вперед). Какой?.. Да чего там, вот станет Адольф президентом…
Штрассер . Пустые посулы.
Рем . Я не позволю вам клеветать на Адольфа!
Штрассер . Может ли Гитлер наверняка рассчитывать на пост президента, если сделает столь незначительную уступку военным?
Рем . Может.
Штрассер . Я сказал: «Наверняка».
Рем . Наверняка?
Штрассер . Да. Генералы шутить не станут. Гитлер не может стопроцентно обеспечить себе кресло рейхспрезидента до тех пор, пока окончательно не распустит отряды СА. Вот и получается, дорогой Рем, что на его пути стоите вы и только вы. Не слишком ли по-детски вы поступаете, строя все свои планы на том, что Гитлер станет президентом?
Рем (подавляя ярость). Что это за способ, который вы упомянули?
Штрассер . Генерал фон Шлейхер.
Рем . Эта дряхлая развалина?
Штрассер . Единственный, кто может скрепить наш с вами союз. И единственный, кто способен воздействовать на фон Бломберга, уже предъявившего Гитлеру последний ультиматум.
Рем . То есть это в том смысле…
Штрассер . Да. Обойдемся без Гитлера. Не забывайте – ультиматум с угрозой ввести в стране военное положение генералитет предъявил Гитлеру. Не вам.
Рем . Без Гитлера? Ого! Теперь я наконец вас раскусил. Решили с генералами сговориться, да? Чтобы сначала отколоть меня от Гитлера, а потом армия разделается с нами поодиночке. Ни черта у вас не выйдет! Мы с Адольфом – как одно целое.
Штрассер . Гитлер очень хорошо понимает, что, если это ваше «одно целое» не развалить, ничего у него не выйдет. Потому-то он уже поделил целое на две половинки, и весь июль половинки будут вздыхать друг по другу на расстоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14