в данном случае это проблема множественности
субъектов, их взаимоотношений, их взаимопредставления. Но все, разумеется,
изменится, если мы станем усматривать здесь иную проблему: в чем заключается
сама позиция Другого, которую лишь "занимает" другой субъект, когда предстает
мне как особенный объект, и которую в свою очередь занимаю я сам как особенный
объект, когда предстаю ему? С такой точки зрения, Другой -- это никто, ни
субъект ни объект. Поскольку есть Другой, то есть и несколько субъектов, но
обратное неверно. В таком случае Другой требует некоторого априор-
27
что такое концепт?
ного концепта, из которого должны вытекать особенный объект, другой субъект и
"я", -- но не наоборот. Изменился порядок мысли, как и природа концептов, как и
проблемы, на которые они призваны давать ответ. Оставим в стороне вопрос о
различии между проблемой в науке и в философии. Однако даже в философии концепты
творятся лишь в зависимости от проблем, которые представляются нам дурно
увиденными или дурно поставленными (педагогика концепта).
Грубо говоря, мы рассматриваем некоторое поле опыта, взятое как реальный мир, не
по отношению к некоторому "я", а по отношению к простому "наличествованию". В
некоторый момент наличествует тихо и спокойно пребывающий мир. И вдруг возникает
испуганное лицо, которое смотрит куда-то наружу, за пределы этого поля. Здесь
Другой предстает не как субъект или объект, а совсем иначе -- как возможный мир,
как возможность некоего пугающего мира. Этот возможный мир не реален или еще не
реален, однако же он существует -- это то выражаемое, что существует лишь в
своем выражении, в чьем-то лице или эквиваленте лица. Другой -- это и есть
прежде всего такое существование возможного мира. И этот возможный мир обладает
в себе также и своей собственной реальностью, именно в качестве возможного мира:
выражающему достаточно заговорить и сказать "мне страшно", чтобы придать
реальность возможному как таковому (даже если его слова лживы). Слово "я" как
языковой индекс иного смысла и не имеет. Впрочем, можно обойтись и без него:
Китай -- это возможный мир, но он обретает реальность, как только в данном поле
опыта кто-то заговаривает о Китае или же на китайском языке. Это совсем не то же
самое, как если бы Китай обретал реальность, сам становясь полем опыта. Таким
образом, перед нами концепт Другого, предполагающий единственное условие --
определенность некоторого чувственного мира.
28
Ж. Делез / Ф. Гваттари
При этом условии Другой возникает как выражение чего-то возможного. Другой --
это возможный мир, каким он существует в выражающем его лице, каким он
осуществляется в придающей ему реальность речи. В этом смысле он является
концептом из трех неразделимых составляющих -- возможный мир, существующее лицо
и реальный язык, то есть речь.
У каждого концепта, разумеется, есть история. Данный концепт Другого отсылает к
Лейбницу, к его теории возможных миров и монады как выражения мира;
однако проблема здесь иная, так как возможные миры Лейбница не существуют в
реальном мире. Он отсылает также к модальной логике пропозиций, но в них
возможным мирам реальность не приписывается соответственно условиям их
истинности (даже когда Витгенштейн изучает предложения о страхе или боли, он не
усматривает в них модальности, выразимые через позицию Другого, потому что
статус Другого у него колеблется между другим субъектом и особенным объектом). У
возможных миров -- долгая история'. Говоря коротко, можно сказать, что вообще у
всех концептов есть история, хотя она извилиста и при необходимости пересекает
другие проблемы и разные планы. В концепте, как правило, присутствуют кусочки
или составляющие, которые происходят из других концептов, отвечавших на другие
проблемы и предполагавших другие планы. Это неизбежно, потому что каждый концепт
осуществляет новое членение, принимает новые очертания, должен быть заново
активирован или заново выкроен.
Но, с другой стороны, у концепта есть становление, которое касается уже его
отношений с другими концеп-
_____________
1 Разнообразными эпизодами этой истории, которая начинается не с Лейбница,
служат, например, предложение о Другом, проходящее как постоянная тема у
Витгенштейна ("у него болят зубы..."), или полагание Другого как теория
возможного мира у Мишеля Турнье ("Пятница, или Тихоокеанский лимб").
29
что такое концепт?
тами, располагающимися в одном плане с ним. Здесь концепты пригнаны друг к
другу, пересекаются друг с другом, взаимно координируют свои очертания,
составляют в композицию соответствующие им проблемы, принадлежат к одной и той
же философии, пусть даже история у них и различная. Действительно, любой концепт
с конечным числом составляющих разветвляется на другие концепты, иначе
составленные, но образующие разные зоны одного и того же плана, отвечающие на
взаимно совместимые проблемы, участвующие в сотворчестве. Концепту требуется не
просто проблема, ради которой он реорганизует или заменяет прежние концепты, но
целый перекресток проблем, где он соединяется с другими, сосуществующими
концептами. В случае с концептом Другого как выражения возможного мира в
перцептивном поле нам приходится по-новому рассмотреть составляющие самого этого
поля:
не будучи более ни субъектом перцептивного поля, ни объектом в этом поле, Другой
становится условием, при котором перераспределяются друг относительно друга не
только субъект и объект, но также фигура и фон, окраины и центр, движение и
ориентир, транзитивное и субстанциальное, длина и глубина... Другой всегда
воспринимается как некто иной, но в своем концепте он является предпосылкой
всякого восприятия, как иных, так и нас самих. Это условие, при котором можно
перейти из одного мира в другой. Благодаря Другому мир проходит, и "я"
обозначает теперь уже только прошлый мир ("я был спокоен..."). Достаточно, к
примеру, Другого, чтобы любая длина сделалась возможной глубиной в пространстве
и наоборот, так что если бы в перцептивном поле не функционировал этот концепт,
то любые переходы и инверсии были бы непостижимы, и мы бы все время натыкались
на вещи, поскольку не осталось бы ничего возможного. Или уж тогда, оставаясь в
пределах философии, нам пришлось бы отыскать какую-то
30
Ж. Делез / Ф. Гваттари
другую причину, чтобы на них не натыкаться... Таким образом, находясь в том или
ином доступном определению плане, можно как бы по мосту переходить от концепта к
концепту: создание концепта Другого с такими-то и такими-то составляющими влечет
за собой создание нового концепта перцептивного пространства, для которого
придется определять другие составляющие (не натыкаться или не слишком часто
натыкаться на вещи -- одна из таких составляющих).
Мы начали с довольно сложного примера. Но как же иначе, коль скоро простых
концептов не бывает? Читатель может обратиться к любому примеру по своему вкусу.
Мы полагаем, что в итоге он получит те же самые выводы о природе концепта или о
концепте концепта. Во-первых, каждый концепт отсылает к другим концептам -- не
только в своей истории, но и в своем становлении и в своих нынешних соединениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
субъектов, их взаимоотношений, их взаимопредставления. Но все, разумеется,
изменится, если мы станем усматривать здесь иную проблему: в чем заключается
сама позиция Другого, которую лишь "занимает" другой субъект, когда предстает
мне как особенный объект, и которую в свою очередь занимаю я сам как особенный
объект, когда предстаю ему? С такой точки зрения, Другой -- это никто, ни
субъект ни объект. Поскольку есть Другой, то есть и несколько субъектов, но
обратное неверно. В таком случае Другой требует некоторого априор-
27
что такое концепт?
ного концепта, из которого должны вытекать особенный объект, другой субъект и
"я", -- но не наоборот. Изменился порядок мысли, как и природа концептов, как и
проблемы, на которые они призваны давать ответ. Оставим в стороне вопрос о
различии между проблемой в науке и в философии. Однако даже в философии концепты
творятся лишь в зависимости от проблем, которые представляются нам дурно
увиденными или дурно поставленными (педагогика концепта).
Грубо говоря, мы рассматриваем некоторое поле опыта, взятое как реальный мир, не
по отношению к некоторому "я", а по отношению к простому "наличествованию". В
некоторый момент наличествует тихо и спокойно пребывающий мир. И вдруг возникает
испуганное лицо, которое смотрит куда-то наружу, за пределы этого поля. Здесь
Другой предстает не как субъект или объект, а совсем иначе -- как возможный мир,
как возможность некоего пугающего мира. Этот возможный мир не реален или еще не
реален, однако же он существует -- это то выражаемое, что существует лишь в
своем выражении, в чьем-то лице или эквиваленте лица. Другой -- это и есть
прежде всего такое существование возможного мира. И этот возможный мир обладает
в себе также и своей собственной реальностью, именно в качестве возможного мира:
выражающему достаточно заговорить и сказать "мне страшно", чтобы придать
реальность возможному как таковому (даже если его слова лживы). Слово "я" как
языковой индекс иного смысла и не имеет. Впрочем, можно обойтись и без него:
Китай -- это возможный мир, но он обретает реальность, как только в данном поле
опыта кто-то заговаривает о Китае или же на китайском языке. Это совсем не то же
самое, как если бы Китай обретал реальность, сам становясь полем опыта. Таким
образом, перед нами концепт Другого, предполагающий единственное условие --
определенность некоторого чувственного мира.
28
Ж. Делез / Ф. Гваттари
При этом условии Другой возникает как выражение чего-то возможного. Другой --
это возможный мир, каким он существует в выражающем его лице, каким он
осуществляется в придающей ему реальность речи. В этом смысле он является
концептом из трех неразделимых составляющих -- возможный мир, существующее лицо
и реальный язык, то есть речь.
У каждого концепта, разумеется, есть история. Данный концепт Другого отсылает к
Лейбницу, к его теории возможных миров и монады как выражения мира;
однако проблема здесь иная, так как возможные миры Лейбница не существуют в
реальном мире. Он отсылает также к модальной логике пропозиций, но в них
возможным мирам реальность не приписывается соответственно условиям их
истинности (даже когда Витгенштейн изучает предложения о страхе или боли, он не
усматривает в них модальности, выразимые через позицию Другого, потому что
статус Другого у него колеблется между другим субъектом и особенным объектом). У
возможных миров -- долгая история'. Говоря коротко, можно сказать, что вообще у
всех концептов есть история, хотя она извилиста и при необходимости пересекает
другие проблемы и разные планы. В концепте, как правило, присутствуют кусочки
или составляющие, которые происходят из других концептов, отвечавших на другие
проблемы и предполагавших другие планы. Это неизбежно, потому что каждый концепт
осуществляет новое членение, принимает новые очертания, должен быть заново
активирован или заново выкроен.
Но, с другой стороны, у концепта есть становление, которое касается уже его
отношений с другими концеп-
_____________
1 Разнообразными эпизодами этой истории, которая начинается не с Лейбница,
служат, например, предложение о Другом, проходящее как постоянная тема у
Витгенштейна ("у него болят зубы..."), или полагание Другого как теория
возможного мира у Мишеля Турнье ("Пятница, или Тихоокеанский лимб").
29
что такое концепт?
тами, располагающимися в одном плане с ним. Здесь концепты пригнаны друг к
другу, пересекаются друг с другом, взаимно координируют свои очертания,
составляют в композицию соответствующие им проблемы, принадлежат к одной и той
же философии, пусть даже история у них и различная. Действительно, любой концепт
с конечным числом составляющих разветвляется на другие концепты, иначе
составленные, но образующие разные зоны одного и того же плана, отвечающие на
взаимно совместимые проблемы, участвующие в сотворчестве. Концепту требуется не
просто проблема, ради которой он реорганизует или заменяет прежние концепты, но
целый перекресток проблем, где он соединяется с другими, сосуществующими
концептами. В случае с концептом Другого как выражения возможного мира в
перцептивном поле нам приходится по-новому рассмотреть составляющие самого этого
поля:
не будучи более ни субъектом перцептивного поля, ни объектом в этом поле, Другой
становится условием, при котором перераспределяются друг относительно друга не
только субъект и объект, но также фигура и фон, окраины и центр, движение и
ориентир, транзитивное и субстанциальное, длина и глубина... Другой всегда
воспринимается как некто иной, но в своем концепте он является предпосылкой
всякого восприятия, как иных, так и нас самих. Это условие, при котором можно
перейти из одного мира в другой. Благодаря Другому мир проходит, и "я"
обозначает теперь уже только прошлый мир ("я был спокоен..."). Достаточно, к
примеру, Другого, чтобы любая длина сделалась возможной глубиной в пространстве
и наоборот, так что если бы в перцептивном поле не функционировал этот концепт,
то любые переходы и инверсии были бы непостижимы, и мы бы все время натыкались
на вещи, поскольку не осталось бы ничего возможного. Или уж тогда, оставаясь в
пределах философии, нам пришлось бы отыскать какую-то
30
Ж. Делез / Ф. Гваттари
другую причину, чтобы на них не натыкаться... Таким образом, находясь в том или
ином доступном определению плане, можно как бы по мосту переходить от концепта к
концепту: создание концепта Другого с такими-то и такими-то составляющими влечет
за собой создание нового концепта перцептивного пространства, для которого
придется определять другие составляющие (не натыкаться или не слишком часто
натыкаться на вещи -- одна из таких составляющих).
Мы начали с довольно сложного примера. Но как же иначе, коль скоро простых
концептов не бывает? Читатель может обратиться к любому примеру по своему вкусу.
Мы полагаем, что в итоге он получит те же самые выводы о природе концепта или о
концепте концепта. Во-первых, каждый концепт отсылает к другим концептам -- не
только в своей истории, но и в своем становлении и в своих нынешних соединениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34