После слов о том, что «фельдмаршалом движет животный страх перед противником», оберст фон Бонин встал, откланялся и удалился.
Получив в этом случае несколько неожиданный отпор, Йодль преуспел в главном: он использовал весь богатейший арсенал своих интриганских возможностей и все-таки перекрыл Роммелю доступ в Ставку. В кульминационный момент давно уже начавшегося распада военной машины рейха он стал непреодолимой преградой на пути единственного в вермахте человека, который осмеливался говорить правду в лицо, какой бы горькой она ни была. Поднаторевший в паркетных баталиях Йодль легко переиграл Роммеля, но, блокировав один путь, он помимо своей воли оставил открытым другой – путь борьбы с диктатором и его бездарными или же воистину не ведающими, что творят, приспешниками.
РОММЕЛЬ И МАНШТЕЙН
Роммель и его единомышленники прекрасно понимали, что дальше так продолжаться не может. В конечном итоге Гитлер оказался несостоятельным политиком и военачальником, ничего хорошего нельзя было ждать и от его окружения. Но кто начнет действовать и что получится в результате этих действий? Это были главные темы многочасовых дискуссий. Сошлись на том, что в настоящий момент только военные круги обладают реальной силой и только они в состоянии противостоять ошибочному военно-политическому курсу диктатора. Была сформулирована и главная политическая идея антиправительственного заговора – сделать все возможное, чтобы уберечь немецкий народ от полного фиаско в этой злосчастной войне.
В вечерних застольях принимал участие и генерал-фельдмаршал Манштейн, прибывший в Ставку для обсуждения планов летнего наступления 1943 года с Гитлером. Когда летом 1942 года Гитлер снял начальника генштаба генерал-оберста Гальдера из-за концептуальных разногласий по русской кампании, многие прочили на этот пост блестящего Манштейна. Однако фюрер отклонил подходившую по всем параметрам кандидатуру, и в этом проявилось его негативное отношение к сильным и ярким личностям. Говорят, что Гитлер произнес:
– Он действительно лучший, но мы не можем находиться рядом друг с другом больше трех дней. Дело заканчивается грандиозным скандалом…
Манштейн показался диктатору слишком самостоятельным, слишком критичным и слишком здравомыслящим человеком. Гитлер выбрал Цайцлера, с которым, как он считал, ему будет легче управляться. Фюрер всегда предпочитал окружать себя бесхребетными истуканами с лакейскими душонками, чтобы не «травмировать» свое сверхэгоцентричное сознание.
Насколько же другими критериями руководствовался в выборе министерских чинов досточтимый Бисмарк в благословенной памяти имперские времена. Перед отъездом из Берлина в Петербург служивший в то время послом Бисмарк пожаловался принцу-регенту Вильгельму, будущему кайзеру, на вопиющую некомпетентность чиновников царского двора. «Зачем вы мне это рассказываете? Вы что, нашли свободные уши?» – грубо оборвал его регент. «Хочу напомнить вам, ваше высочество, что даже прусский ландрат не сможет управлять округом без расторопного секретаря. Монархи тоже не в состоянии управлять страной, не покидая своих покоев. Фридрих Великий, например, тщательно относился к подбору своих министров и остерегался назначать бездарных…» – ответил Бисмарк.
Манштейн занимался подготовкой нового танкового наступления на Восточном фронте, и у него возникли серьезные разногласия с фюрером по поводу боевого применения бронетанковых войск. Гитлер требовал стопроцентного сосредоточения техники на направлении главного удара, Манштейн же намеревался придать только некоторую часть танков первому эшелону наступающих армий, а основные бронетанковые силы должны были атаковать из второго эшелона, завершая и расширяя прорыв боевых порядков русского фронта. Манштейн прекрасно понимал: если в этот решающий для рейха момент сложившееся на фронтах положение не будет оценено должным образом и самым срочным образом не будут сделаны надлежащие выводы, то уже очень скоро ситуация выйдет из-под контроля и станет непредсказуемой.
Роммель рассказал фельдмаршалу о своей встрече с фюрером, во время которой он намекал последнему на необходимость коррекции внешнеполитического и военного курсов. На прямо поставленный вопрос, как он представляет себе дальнейший ход войны, Гитлер давал либо уклончивые ответы, либо вообще никаких. Он рассказал Манштейну и о своем глубоком разочаровании в ближайшем окружении Гитлера и его способности положительно влиять на ход событий. Раньше он и представить себе не мог, как глубоко в общество проникли метастазы гестапо. Об этом он тоже говорил фюреру, утверждая, что необходимо категорически пресечь злоупотребления властью со стороны этой зловещей организации, иначе парализованная страхом нация будет просто не в состоянии выиграть войну. Ну, а особое недовольство Гитлера во время этой беседы вызвало критическое отношение Роммеля к тотальной мобилизации и призыву на воинскую службу «зеленой» молодежи.
Уже после войны фрау Роммель рассказала о том глубочайшем потрясении, которое испытал ее супруг в связи с капитуляцией Сталинградской армии. Гитлер, ожидавший от Паулюса «достойного немецкого офицера поступка», однажды заметил:
– Его ждали горние выси Валгаллы, но он выбрал подвалы Лубянки…
Услышав эти слова диктатора, Роммель внутренне содрогнулся и замолчал…
В узком кругу близких ему людей маршал часто вспоминал эти слова и всегда говорил, что понимает и одобряет действия Паулюса. Если бы «приказ фюрера» не отозвал его из Африки и ему удалось уцелеть в ходе жестоких боев, он бы как Паулюс разделил горькую участь своих солдат во вражеском плену:
– Чтобы сдаться в плен вместе со своей армией, требуется куда больше мужества, чем просто пустить себе пулю в лоб…
Беседы с Гитлером часто перерастали в яростные споры на повышенных тонах, и о них становилось известно ближайшему окружению фюрера, которое уже очень скоро стало сомневаться в непременной в этих кругах внешней «верноподданности» Роммеля. Ходили слухи, что «серый кардинал», Борман, уже внес фельдмаршала в свои «черные списки». Эти бесплодные разговоры укрепляли Роммеля в мысли, что Гитлер на самом деле не тот человек, за которого его выдает пропаганда, что он вместе со всем немецким народом заблуждались относительно истинного содержания личности фюрера. Лимит доверия иссякал и росла убежденность, что есть только один способ спасти нацию от гибели…
Роммель подробно и обстоятельно ввел Манштей-на в курс своих бесед с фюрером и настойчиво рекомендовал ему при случае попытаться продолжить их с диктатором в том же духе – духе лояльной эволюции режима. Разработанная кружком Роммеля программа-минимум предполагала незамедлительную отставку Геринга, Кейтеля и Йодля; расформирование ОКВ, создание нового генштаба сухопутных войск и частичное переподчинение люфтваффе генштабам армии и флота. Программа не вызвала возражений Манштейна, и он изложил ее во время встречи с Гитлером. По словам фельдмаршала, знавший содержание разработок Роммеля в общих чертах, фюрер вначале воспринимал его слова спокойно, потом вспылил и в конце концов прервал аудиенцию.
Офицерская «фронда» предполагала, что после свержения Гитлера пост рейхспрезидента должен по праву принадлежать «Гинденбургу 2-й мировой войны», Эрвину Роммелю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Получив в этом случае несколько неожиданный отпор, Йодль преуспел в главном: он использовал весь богатейший арсенал своих интриганских возможностей и все-таки перекрыл Роммелю доступ в Ставку. В кульминационный момент давно уже начавшегося распада военной машины рейха он стал непреодолимой преградой на пути единственного в вермахте человека, который осмеливался говорить правду в лицо, какой бы горькой она ни была. Поднаторевший в паркетных баталиях Йодль легко переиграл Роммеля, но, блокировав один путь, он помимо своей воли оставил открытым другой – путь борьбы с диктатором и его бездарными или же воистину не ведающими, что творят, приспешниками.
РОММЕЛЬ И МАНШТЕЙН
Роммель и его единомышленники прекрасно понимали, что дальше так продолжаться не может. В конечном итоге Гитлер оказался несостоятельным политиком и военачальником, ничего хорошего нельзя было ждать и от его окружения. Но кто начнет действовать и что получится в результате этих действий? Это были главные темы многочасовых дискуссий. Сошлись на том, что в настоящий момент только военные круги обладают реальной силой и только они в состоянии противостоять ошибочному военно-политическому курсу диктатора. Была сформулирована и главная политическая идея антиправительственного заговора – сделать все возможное, чтобы уберечь немецкий народ от полного фиаско в этой злосчастной войне.
В вечерних застольях принимал участие и генерал-фельдмаршал Манштейн, прибывший в Ставку для обсуждения планов летнего наступления 1943 года с Гитлером. Когда летом 1942 года Гитлер снял начальника генштаба генерал-оберста Гальдера из-за концептуальных разногласий по русской кампании, многие прочили на этот пост блестящего Манштейна. Однако фюрер отклонил подходившую по всем параметрам кандидатуру, и в этом проявилось его негативное отношение к сильным и ярким личностям. Говорят, что Гитлер произнес:
– Он действительно лучший, но мы не можем находиться рядом друг с другом больше трех дней. Дело заканчивается грандиозным скандалом…
Манштейн показался диктатору слишком самостоятельным, слишком критичным и слишком здравомыслящим человеком. Гитлер выбрал Цайцлера, с которым, как он считал, ему будет легче управляться. Фюрер всегда предпочитал окружать себя бесхребетными истуканами с лакейскими душонками, чтобы не «травмировать» свое сверхэгоцентричное сознание.
Насколько же другими критериями руководствовался в выборе министерских чинов досточтимый Бисмарк в благословенной памяти имперские времена. Перед отъездом из Берлина в Петербург служивший в то время послом Бисмарк пожаловался принцу-регенту Вильгельму, будущему кайзеру, на вопиющую некомпетентность чиновников царского двора. «Зачем вы мне это рассказываете? Вы что, нашли свободные уши?» – грубо оборвал его регент. «Хочу напомнить вам, ваше высочество, что даже прусский ландрат не сможет управлять округом без расторопного секретаря. Монархи тоже не в состоянии управлять страной, не покидая своих покоев. Фридрих Великий, например, тщательно относился к подбору своих министров и остерегался назначать бездарных…» – ответил Бисмарк.
Манштейн занимался подготовкой нового танкового наступления на Восточном фронте, и у него возникли серьезные разногласия с фюрером по поводу боевого применения бронетанковых войск. Гитлер требовал стопроцентного сосредоточения техники на направлении главного удара, Манштейн же намеревался придать только некоторую часть танков первому эшелону наступающих армий, а основные бронетанковые силы должны были атаковать из второго эшелона, завершая и расширяя прорыв боевых порядков русского фронта. Манштейн прекрасно понимал: если в этот решающий для рейха момент сложившееся на фронтах положение не будет оценено должным образом и самым срочным образом не будут сделаны надлежащие выводы, то уже очень скоро ситуация выйдет из-под контроля и станет непредсказуемой.
Роммель рассказал фельдмаршалу о своей встрече с фюрером, во время которой он намекал последнему на необходимость коррекции внешнеполитического и военного курсов. На прямо поставленный вопрос, как он представляет себе дальнейший ход войны, Гитлер давал либо уклончивые ответы, либо вообще никаких. Он рассказал Манштейну и о своем глубоком разочаровании в ближайшем окружении Гитлера и его способности положительно влиять на ход событий. Раньше он и представить себе не мог, как глубоко в общество проникли метастазы гестапо. Об этом он тоже говорил фюреру, утверждая, что необходимо категорически пресечь злоупотребления властью со стороны этой зловещей организации, иначе парализованная страхом нация будет просто не в состоянии выиграть войну. Ну, а особое недовольство Гитлера во время этой беседы вызвало критическое отношение Роммеля к тотальной мобилизации и призыву на воинскую службу «зеленой» молодежи.
Уже после войны фрау Роммель рассказала о том глубочайшем потрясении, которое испытал ее супруг в связи с капитуляцией Сталинградской армии. Гитлер, ожидавший от Паулюса «достойного немецкого офицера поступка», однажды заметил:
– Его ждали горние выси Валгаллы, но он выбрал подвалы Лубянки…
Услышав эти слова диктатора, Роммель внутренне содрогнулся и замолчал…
В узком кругу близких ему людей маршал часто вспоминал эти слова и всегда говорил, что понимает и одобряет действия Паулюса. Если бы «приказ фюрера» не отозвал его из Африки и ему удалось уцелеть в ходе жестоких боев, он бы как Паулюс разделил горькую участь своих солдат во вражеском плену:
– Чтобы сдаться в плен вместе со своей армией, требуется куда больше мужества, чем просто пустить себе пулю в лоб…
Беседы с Гитлером часто перерастали в яростные споры на повышенных тонах, и о них становилось известно ближайшему окружению фюрера, которое уже очень скоро стало сомневаться в непременной в этих кругах внешней «верноподданности» Роммеля. Ходили слухи, что «серый кардинал», Борман, уже внес фельдмаршала в свои «черные списки». Эти бесплодные разговоры укрепляли Роммеля в мысли, что Гитлер на самом деле не тот человек, за которого его выдает пропаганда, что он вместе со всем немецким народом заблуждались относительно истинного содержания личности фюрера. Лимит доверия иссякал и росла убежденность, что есть только один способ спасти нацию от гибели…
Роммель подробно и обстоятельно ввел Манштей-на в курс своих бесед с фюрером и настойчиво рекомендовал ему при случае попытаться продолжить их с диктатором в том же духе – духе лояльной эволюции режима. Разработанная кружком Роммеля программа-минимум предполагала незамедлительную отставку Геринга, Кейтеля и Йодля; расформирование ОКВ, создание нового генштаба сухопутных войск и частичное переподчинение люфтваффе генштабам армии и флота. Программа не вызвала возражений Манштейна, и он изложил ее во время встречи с Гитлером. По словам фельдмаршала, знавший содержание разработок Роммеля в общих чертах, фюрер вначале воспринимал его слова спокойно, потом вспылил и в конце концов прервал аудиенцию.
Офицерская «фронда» предполагала, что после свержения Гитлера пост рейхспрезидента должен по праву принадлежать «Гинденбургу 2-й мировой войны», Эрвину Роммелю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80