Раны зализывала, ловила миг удачи. А ведь Мише нанесла такую душевную рану!.. Не только не оценила его поступок, а бросила его. Лишила сына, оставила одного на даче. Он старался сохранить семью, а сейчас наверняка думает, что лишился ее..."
Когда машина свернула в переулок, ведущий к их даче, Дон уже по звуку мотора узнал, что приехала любимая хозяйка. Радостный собачий лай огласил тишину.
Миша стоял у калитки, держа в руках банку краски и кисть. Услышав звук мотора, он обернулся. Лариса затормозила, но не было сил выйти из машины, ноги сразу ослабели. Они молча смотрели друг на друга через лобовое стекло.
Первым из машины выскочил Алешка и кинулся на шею отцу с радостным криком:
- Папа!
Сын, обычно сдержанный, уже не любил "телячьих нежностей" и уклонялся, когда Лариса или бабушка пытались его обнять или поцеловать, а теперь так бурно проявляет свою радость.
Миша подхватил сына на руки, чего никогда не делал раньше, и прижимал его к себе, не в силах сказать ни слова. Его сын... Его любимый сын, которого он не видел целую неделю и боялся, что не увидит никогда...
В груди Ларисы нарастал какой-то вязкий ком, даже стало трудно дышать, глаза набухли слезами. Что она творила с самыми близкими ей людьми! Из-за своего эгоизма и взбалмошности разлучила ребенка с отцом, а они так привязаны друг к другу!
Почему мы мучаем тех, кто нас любит?! Почему думаем только о себе, забывая о близких и о том, как отразятся на них наши поступки?!
Наконец Миша поставил сына на землю, но не отпускал, глядя на него взглядом, которого Лариса никогда не видела. Как же муж любит сына! Миша молчун, не любитель красивых слов. Да тут и слов не надо - стоит посмотреть на него и все ясно. Только ей, Ларисе, это было неясно. Точнее, она об этом даже не задумывалась. Для неё важнее были собственные переживания - ах, ах, я не могу простить мужа!
Отерев слезы ладонью, Лара наконец вышла из машины, подошла к мужу и посмотрела ему в глаза.
- Миша, прости меня, пожалуйста, за все.
- Я тебя давно простил, - тихо сказал он.
Судорожно вздохнув, Лариса обняла мужа и прижалась к нему.
Дон, стоя по ту сторону запертой калитки на задних лапах, подпрыгивал, царапая когтями по дереву, скулил и визжал.
- Я тебя испачкал, - смущенно сказал Миша, отстраняясь.
Обнимая жену, он по прежнему держал в руках кисть и банку с краской.
- Не беда! - махнула рукой Лариса. - Как говорят физики - это явления второго порядка.
- Ну, пошли домой, - наконец выдавил Миша, и по его чуть охрипшему голосу, Лара поняла, что творится у мужа в душе, как он рад их снова видеть.
Как только муж открыл калитку, Дон бросился на грудь Ларисе, положил лапы на плечи, повизгивая от радости и прерывисто дыша, и лизнул в нос.
- Тихо, тихо, малыш, веди себя солидно, ты же серьезный пес, успокаивала его Лариса.
- Дон! Псина моя хорошая! - Алешка присел на корточки и прижал к себе морду пса. - Как я по тебе скучал!
"Ну вот, слава Богу, мы опять все вместе", - подумала она.
Миша, обняв сына за плечи, повел его в дом, за ними пошла Лариса, но Дон все время путался под ногами, то забегая вперед, то норовя на ходу лизнуть хозяйку хоть куда-нибудь.
Черная сумка преспокойно стояла в прихожей под вешалкой. Как же она в тот раз её не заметила? Вот ведь рассеянная с улицы Басейной... Думала только о своем ненаглядном Казанове. Если бы в прошлую субботу, когда они приехали на дачу, обратила на неё внимание и спросила, как здесь оказалась эта сумка, - все проблемы бы сразу разрешились. Мише не нужно было бы признаваться жене в мнимом убийстве, а ей не пришлось бы столько переживать.
"Да уж, дорогая, ты просто-напросто законченная эгоистка. Занята только собой и ничего вокруг не замечаешь."
- Мам, я пойду к ребятам? - спросил Алешка.
- Иди, сыночек.
Алешка убежал, за ним унесся Дон.
Лариса села за кухонный столик, муж сел напротив. Он выглядел усталым. Глаза запали, лицо грустное, осунулся и похудел. Сердце Ларисы сжалось.
"Как мы делаем больно тем, кто нас любит..."
- Миша, давай поговорим. Нельзя больше молчать.
- Давай, - согласился тот.
- Вчера Алешка рассказал, что вы с ним, оказывается, в ту пятницу, 14 февраля ездили на дачу. Я многое поняла, но хотела бы знать точно. Хватит неопределенности, сомнений и домыслов. Зачем ты сказал мне, что убил Костю, ведь ты же в это время ехал в электричке?
- Чтобы ты была спокойна - тебя не осудят.
- Ты хотел, чтобы осудили тебя?
- Если бы осталась лишь альтернатива - ты или я, то пусть буду я. Мать ребенку нужнее, чем отец.
- Миша...
Слезы хлынули сразу, неудержимо. Лариса вытирала их ладонью, судорожно вздыхала, всхлипывала и не могла вымолвить ни слова.
Муж достал носовой платок и протянул ей. Лара вытерла слезы. Раньше она почти никогда не плакала, а теперь и дня не проходит - глаза на мокром месте. Но кого винить? Сама во всем виновата.
- Значит, ты все это время думал, что я - убийца?
Он отвел глаза.
- Миша, я не его убивала!
- Я тебе верю. Но ты же мне тогда ничего не сказала. А следователь так пытливо допрашивал, где ты была в тот вечер, что было понятно - в отношении тебя есть серьезное подозрение. Он был очень бестактен, задавал неприятные, провокационные вопросы, позволял себе некоторые намеки. Я понял, каково тебе на допросах. Меня допрашивали всего один раз, причем, в качестве свидетеля, и то это вывело меня из равновесия, а тебя, слабую, беззащитную женщину часами терзали почти ежедневно.
- Поэтому ты решил столь своеобразно защитить меня?
- Мне ничего иного не оставалось. Ты не хотела со мной делиться своими проблемами, явно уклонялась от разговора, а я не хотел лезть, когда тебе и так тяжело.
Опять хлынули слезы... Захотелось завыть, зарыдать, рвать на себе волосы, биться головой о стену, проклиная саму себя.
"Что же я за бесчувственная тварь такая! Он так сострадал, сочувствовал, переживал за меня, а я, дура безмозглая, ничего этого не замечала и обзывала бесчувственным его!"
- Ларуся, не плачь, - тихо сказал Миша. - Я знаю тебя с семилетнего возраста и ни разу не видел, чтобы ты плакала.
Она утерла слезы.
- Не буду, Миша, мне просто очень стыдно. Пожалуйста, расскажи мне все подробно.
- Хорошо, - кивнул муж. - Я был уверен, что следователь не станет допрашивать ребенка, и сказал, что мы с сыном весь вечер были дома, потом ты пришла и легла спать. Тогда я надеялся, что этого будет достаточно, и тебя больше терзать не будут, но ошибся. Тебя несколько раз в неделю вызывали на допросы, и ты ходила сама не своя, видно было, как тебе тяжело. Я взял на работе отгул и днем отвез пистолет на дачу. Если бы у нас дома сделали обыск, - оружия нет. А если бы дошло до обыска на даче, то на пистолете только мои отпечатки. Все остальные я стер тряпкой, смоченной маслом. Я бы сказал, что сам отвез пистолет на дачу.
- Но тогда тебя бы обвинили в убийстве, которого ты не совершал!
- Они бы не смогли этого доказать, зато с тебя бы сняли подозрение.
- Нет, Миша, от тебя бы так просто не отстали - у тебя есть мотив.
- На самый крайний случай, Алеша бы подтвердил, что мы были весь вечер вместе. К тому же, сосед с дачи напротив нас видел, он заходил к нам.
- Но мне-то ты зачем сказал, что якобы убил?
- Чтобы тебе стало легче. Хотел, чтобы ты была уверена - тебе ничего не грозит. Если бы ты это сделала, то могла не волноваться, что Леша останется без матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84