Другие – не имеющие понятия, о чем пишут, и не дающие себе труда изучить предмет, о котором трактуют, а неустанно все разбирают или со злым намерением, или просто Ради красного словца. Такие критики у нас на одном счету с убийцами. Мы получает тоже много политических газет, одни с грязными анекдотами, другие, наполненные ложью, третьи, принадлежащие к какой-нибудь партии и пристрастно относящиеся к другой. Много видим мы и переписки дипломатов, в которой, во имя человечности и справедливости, стараются обманывать друг друга. Таким образом мы приходим к заключению, что политика есть самое греховное и дурное занятие в мире. Чем более мы читаем, тем более чувствуем на себе как бы тяжесть всех преступлений земли, а мы неодолимо вынуждены продолжать наше чтение. Передо мной беспрестанно, подобно призракам, выступают не только мои дурные поступки, но и слова и даже мысли. Я чувствую весь гнет ответственности, которая лежит на нас за всякую необдуманную речь. В последнее время меня преследует образ мальчика, умолявшего когда-то меня купить у него цветы.
Он не отступает, и я с гневом толкнул его в грязь. А теперь все слышится мне легкий стон, с которым он упал. Не только зло, которое я совершил, мучит меня, но и добро, которым я пренебрег. Помню старика-соседа. Какую тяжкую работу нес он для содержания своего семейства! Сколько раз приходило мне на ум найти ему более легкий труд. Я мог это сделать, но откладывал, пока стало уже поздно. О! Вы, живущие на земле, прислушивайтесь к голосу вашего сердца, помогайте ближнему, пока есть время! А сколько произошло дурного благодаря моим легкомысленным словам или примеру! Бедный Мартын! Если вышел из него негодяй, не я ли тому причиной? Часто спрашиваю я себя: доследует ли он сюда за мною? Тогда, наконец: я узнаю, что хотел он сообщить мне. Все воспоминания одно за другим толпятся в моей памяти. Вижу пред собой молодежь, которую поучал, ради пустой болтовни, самым гнусным принципам. Вот и молодая девушка, которую погубил я необдуманной шуткой. Она была горничной моего товарища и редкой красоты. Я не знал даже ее имени, но, будучи раз с ней вдвоем, обнял и поцеловал ее. Она гордо выпрямилась и сказала:
– Я бедная, но честная девушка!
– Бедная? – усмехнулся я, – с такой красотой нет бедности. Ты можешь купить сердце миллионера. А теперь за золотой урок дай мне еще поцелуй. Я сунул ей в руку пятирублевку и оставил ее навеки испорченной. После я узнал, что она сделалась одной из развращеннейших женщин своего времени, и это по милости моей взбалмошной выходки. Но если я уже так виновен пред этой бедняжкой, то что сказать об Анне, которую я с умыслом толкнул в пропасть?
Десятое письмо
Какая тишина! Есть много у нас любителей шума и скандалистов, но они не могут произвести малейшего звука, и в этом состоит их наказание. Недавно прибыла сюда молодая красавица. Она на земле бросила свою мать ради какого-то акробата и теперь томилась в ожидании его. Но вот он явился: старик безногий, неузнаваемый, позабывший и прежнюю любовь, и свои успехи на сцене. Но она не может оставить его в покое и, несмотря на перемену, найденную в нем, преследует его всюду, а он бежит от нее, и так будет во всю вечность. Любовь больше всего делает вреда людям, даже тогда, когда она законна.
Вот и другая погибшая душа, которая слишком любила мужа и всем пожертвовала для него, даже Богом. Он здесь в аду, занят совсем другим, и как тяжело ей видеть его равнодушным. А я, между тем, стараюсь напрасно припомнить слова какой-то молитвы, приносившей мне, бывало, утешение: «Отче наш, – повторяю я, – Отче наш». Но дальше не помню слов. А ведь я мог под влиянием Лили сделаться истинным христианином.
Мы часто сиживали с ней, после обеда, пред камином; я впивался в нее глазами, любовался ее красотой; она мечтала иногда вслух о чудной земле, где родилась, потом переносилась в тот лучший край, где надеялась найти когда-нибудь своих родителей. Эти бредни казались мне вредными, но я не перерывал их.
– Отто, – спросила она раз как-то, – что необходимо для счастья?
Я ответил довольно прозаично:
– Иметь кроткое сердце, хорошее здоровье, дом, любящих друзей…
– У меня все это есть, значит я счастлива? А мне грустно, что я никому не нужна!
– Возможно ли это! Нам ты нужна! Разве не хочешь быть моей милой подругой?
– Что значит быть подругой?
– Подруга – существо нежное, сочувствующее нам и разделяющее наши горести и радости. Любишь ли ты меня настолько, Лили?
– Да, кажется, – ответила она.
– Что же мне делать, чтобы ты любила меня еще больше?..
– Вот что, Отто! В свете столько несчастных, нуждающихся в помощи. Они наши братья и сестры. Дай мне возможность находить их, чтобы облегчать их грустную долю, Да и сам помогай им, и тогда я полюблю тебя, как и выразить невозможно!
Действительно, я занялся добрым делом и потом в разлуке с Лили не забывал ее просьбы. Отчасти я обманывал ее и себя, но частью, под ее влиянием, был на хорошей дороге. Однажды я нашел ее в слезах.
– О чем плачешь, моя дорогая? – спросил я.
– То слезы радости, Отто.
И она указала на книгу, лежавшую перед ней. Я нагнулся и прочитал: «Не оставлю вас сиротами!» Эти слова и меня поразили тогда, но мимолетно!
Одиннадцатое письмо
Когда в Риме гладиаторские игры составляли главное занятие народа, слава Рима приближалась к своему концу. А сколько в нашем веке людей, для которых увеселения – первая жизненная потребность?! Они идут прямой дорогой в ад и здесь встречаются в наших увеселительных местах, где толпятся миллионы людей, ищущих развлечений и находящих только разочарования, одну тоску. Как «петрушки» в детском театре, проходят они теперь передо мной. Между ними всегда более возбуждают сожаление матери, некогда для веселья забывшие детей своих. Они похожи на наседок, потерявших своих цыплят. Глаза блуждают, они как будто ищут деток, но непреодолимая сила влечет их туда, в наш Тиволи, где все кружатся, мечутся, хохочут, проклиная свою Долю, где теперь напрасно ищут сочувствия и сожаления те, которые на земле в веселье забывали ближнего. В аду хранится предание о том, как Сын Божий снизошел когда-то сюда и проповедовал грешникам покаяние. Мне очень хотелось поговорить с очевидцами того блаженного времени и услышать от них проповедь Спасителя. Но здесь желания всегда напрасны, и хотя мне случалось встречать духов того времени, но никто из них не помнил ни единого слова той чудной проповеди, которой они не хотели внимать и которая спасла бы их. И если бы они помнили ее, то не было бы их здесь. Видел я раз человека, говорившего с Сыном Божиим лицом к лицу: шел я по берегам мутной реки, проходил несколько городов, много уединенных мест и чувствовал, что пустота действует здесь еще более удручающим образом, хотя в то же время и манит к себе. В эти пустыни бегут все злоумышленники, вечно страшась быть пойманными, вечно избегая друг друга. Между ними есть один, которого забыть нельзя. Большого роста, широкоплечий, полунагой, с густыми всклокоченными волосами, почти покрывающими его глаза, с растерянным взглядом и огненным знаком на лбу, с испуганным видом; он промчался мимо, и я вздрогнул при виде его, как вздрагивают все, которым он попадается навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Он не отступает, и я с гневом толкнул его в грязь. А теперь все слышится мне легкий стон, с которым он упал. Не только зло, которое я совершил, мучит меня, но и добро, которым я пренебрег. Помню старика-соседа. Какую тяжкую работу нес он для содержания своего семейства! Сколько раз приходило мне на ум найти ему более легкий труд. Я мог это сделать, но откладывал, пока стало уже поздно. О! Вы, живущие на земле, прислушивайтесь к голосу вашего сердца, помогайте ближнему, пока есть время! А сколько произошло дурного благодаря моим легкомысленным словам или примеру! Бедный Мартын! Если вышел из него негодяй, не я ли тому причиной? Часто спрашиваю я себя: доследует ли он сюда за мною? Тогда, наконец: я узнаю, что хотел он сообщить мне. Все воспоминания одно за другим толпятся в моей памяти. Вижу пред собой молодежь, которую поучал, ради пустой болтовни, самым гнусным принципам. Вот и молодая девушка, которую погубил я необдуманной шуткой. Она была горничной моего товарища и редкой красоты. Я не знал даже ее имени, но, будучи раз с ней вдвоем, обнял и поцеловал ее. Она гордо выпрямилась и сказала:
– Я бедная, но честная девушка!
– Бедная? – усмехнулся я, – с такой красотой нет бедности. Ты можешь купить сердце миллионера. А теперь за золотой урок дай мне еще поцелуй. Я сунул ей в руку пятирублевку и оставил ее навеки испорченной. После я узнал, что она сделалась одной из развращеннейших женщин своего времени, и это по милости моей взбалмошной выходки. Но если я уже так виновен пред этой бедняжкой, то что сказать об Анне, которую я с умыслом толкнул в пропасть?
Десятое письмо
Какая тишина! Есть много у нас любителей шума и скандалистов, но они не могут произвести малейшего звука, и в этом состоит их наказание. Недавно прибыла сюда молодая красавица. Она на земле бросила свою мать ради какого-то акробата и теперь томилась в ожидании его. Но вот он явился: старик безногий, неузнаваемый, позабывший и прежнюю любовь, и свои успехи на сцене. Но она не может оставить его в покое и, несмотря на перемену, найденную в нем, преследует его всюду, а он бежит от нее, и так будет во всю вечность. Любовь больше всего делает вреда людям, даже тогда, когда она законна.
Вот и другая погибшая душа, которая слишком любила мужа и всем пожертвовала для него, даже Богом. Он здесь в аду, занят совсем другим, и как тяжело ей видеть его равнодушным. А я, между тем, стараюсь напрасно припомнить слова какой-то молитвы, приносившей мне, бывало, утешение: «Отче наш, – повторяю я, – Отче наш». Но дальше не помню слов. А ведь я мог под влиянием Лили сделаться истинным христианином.
Мы часто сиживали с ней, после обеда, пред камином; я впивался в нее глазами, любовался ее красотой; она мечтала иногда вслух о чудной земле, где родилась, потом переносилась в тот лучший край, где надеялась найти когда-нибудь своих родителей. Эти бредни казались мне вредными, но я не перерывал их.
– Отто, – спросила она раз как-то, – что необходимо для счастья?
Я ответил довольно прозаично:
– Иметь кроткое сердце, хорошее здоровье, дом, любящих друзей…
– У меня все это есть, значит я счастлива? А мне грустно, что я никому не нужна!
– Возможно ли это! Нам ты нужна! Разве не хочешь быть моей милой подругой?
– Что значит быть подругой?
– Подруга – существо нежное, сочувствующее нам и разделяющее наши горести и радости. Любишь ли ты меня настолько, Лили?
– Да, кажется, – ответила она.
– Что же мне делать, чтобы ты любила меня еще больше?..
– Вот что, Отто! В свете столько несчастных, нуждающихся в помощи. Они наши братья и сестры. Дай мне возможность находить их, чтобы облегчать их грустную долю, Да и сам помогай им, и тогда я полюблю тебя, как и выразить невозможно!
Действительно, я занялся добрым делом и потом в разлуке с Лили не забывал ее просьбы. Отчасти я обманывал ее и себя, но частью, под ее влиянием, был на хорошей дороге. Однажды я нашел ее в слезах.
– О чем плачешь, моя дорогая? – спросил я.
– То слезы радости, Отто.
И она указала на книгу, лежавшую перед ней. Я нагнулся и прочитал: «Не оставлю вас сиротами!» Эти слова и меня поразили тогда, но мимолетно!
Одиннадцатое письмо
Когда в Риме гладиаторские игры составляли главное занятие народа, слава Рима приближалась к своему концу. А сколько в нашем веке людей, для которых увеселения – первая жизненная потребность?! Они идут прямой дорогой в ад и здесь встречаются в наших увеселительных местах, где толпятся миллионы людей, ищущих развлечений и находящих только разочарования, одну тоску. Как «петрушки» в детском театре, проходят они теперь передо мной. Между ними всегда более возбуждают сожаление матери, некогда для веселья забывшие детей своих. Они похожи на наседок, потерявших своих цыплят. Глаза блуждают, они как будто ищут деток, но непреодолимая сила влечет их туда, в наш Тиволи, где все кружатся, мечутся, хохочут, проклиная свою Долю, где теперь напрасно ищут сочувствия и сожаления те, которые на земле в веселье забывали ближнего. В аду хранится предание о том, как Сын Божий снизошел когда-то сюда и проповедовал грешникам покаяние. Мне очень хотелось поговорить с очевидцами того блаженного времени и услышать от них проповедь Спасителя. Но здесь желания всегда напрасны, и хотя мне случалось встречать духов того времени, но никто из них не помнил ни единого слова той чудной проповеди, которой они не хотели внимать и которая спасла бы их. И если бы они помнили ее, то не было бы их здесь. Видел я раз человека, говорившего с Сыном Божиим лицом к лицу: шел я по берегам мутной реки, проходил несколько городов, много уединенных мест и чувствовал, что пустота действует здесь еще более удручающим образом, хотя в то же время и манит к себе. В эти пустыни бегут все злоумышленники, вечно страшась быть пойманными, вечно избегая друг друга. Между ними есть один, которого забыть нельзя. Большого роста, широкоплечий, полунагой, с густыми всклокоченными волосами, почти покрывающими его глаза, с растерянным взглядом и огненным знаком на лбу, с испуганным видом; он промчался мимо, и я вздрогнул при виде его, как вздрагивают все, которым он попадается навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21