Хотели еще
Манюнчикова в колхоз заслать, но ответственная за колхозы -- дура крашеная
-- запропастилась куда-то, искали ее, искали, не нашли и бросили.
Думал Павел Лаврентьевич и жену свою, Люсю, сколлапсировать, да передумал
ввиду некоторой пользы ее существования, в горячих обедах и стираных носках
проявляемой. Так что с этим пришлось повременить.
Ну, ясное дело, стал народ вокруг нервничать, слухи поползли разные, дескать,
люди куда-то пропадают. Кто международный империализм винит, кто --
сепаратистов и номенклатуру, а некоторые, страшно сказать,-- самого...
Пришлось милицию вызывать. Двух не в меру ретивых служителей порядка
Павел Лавретьевич быстренько сколлапсировал, а остальные сами смылись. По
причине отсутствия вещественных доказательств и скудной оплаты
героического труда работников органов.
И всем бы доволен был Манюнчиков, но стала к нему закрадываться этакая
подленькая мыслишка: "А куда ж все эти, сколлапсированные, деваются? Хоть
и подлецы они все, а интересно..."
Снова засел Павел Лаврентьевич за книги да расчеты, еще треть пробела своего
с великим трудом засыпал и вывел-таки формулу конечную, вывел, глянул -- и
ужаснулся, потому как по формуле этой треклятой выходило, что все, кого он
сколлапсировал, живы-здоровы, только перешли они все в восемнадцатое
измерение, где испытывают неудобства немалые, и ровно через девять дней и
шесть часов после факта исчезновения вернутся обратно крайне обозленные -- и
окажутся в радиусе трех с половиной метров от тангенциального
коллапсатора!..
Дернулся Павел Лаврентьевич, на часы взгляд бросил, с воплем к двери кинулся
-- да поздно было. Грянул гром, ударила молния, противно зазвонил будильник
"Чайка" на семнадцати псевдорубиновых камнях, и толстый сизый голубь
обгадил весь пиджак гражданина Манюнчикова под радостный вопль
ворвавшегося деда: "Хватайте его, ирода, люди добрые!.."
Не ищите в энциклопедии имя Манюнчикова Павла Лаврентьевича. Ни к чему
это. И в курилке институтской тоже не ищите, не стоит. Впрочем, если у вас
много лишнего времени...
СЧАСТЬЕ В ПИСЬМЕННОМ ВИДЕ
В воскресенье вечером Павел Лаврентьевич Манюнчиков получил письмо
следующего содержания:
"Письмо -- счастье.
Это письмо -- подлинное счастье. Находится в Голландии. Оно обошло вокруг
света 1000 раз. Теперь оно попало и к вам. С получением этого письма к вам
прийдет удача и счастье. Но с одним условием -- отправьте его дальше. Это не
шутка. Никаких денег не надо, потому что ни за какие деньги не купить
счастья. Отправьте письмо тому, кому вы желаете счастья. Не задерживайтесь с
отправлением. Вам необходимо отправить 20 штук в течение 96 часов после
получения этого письма.
Жизнь этого послания началась в 1853-м году. Артур Саян Даниель получил
его и велел секретарше размножить. Через четыре дня он выиграл миллион.
Служащий Хорита из Нагасаки, получив это письмо, порвал его и через четыре
дня попал в автокатастрофу.
Хрущев получил это письмо, отдыхая на даче в 1964-м году. Он выругался и
выбросил его в урну. Через четыре дня Хрущева свергли. Ни в коем случае не
рвите это письмо, отнеситесь к нему серьезно! Итак, 20 писем в течение 96
часов. Результат -- на четвертые сутки после отправления. Желаем счастья!"
Дочитав письмо, Павел Лаврентьевич собрался было последовать пагубному
примеру Никиты Сергеевича и служащего Хориты, но тут, после рекламного
сообщения, начался третий тур телеигры "Поле чудес", где молодой майор и
две агрономши никак не могли получить стиральную машину, угадав
последнюю букву в иностранном слове "аборт",-- и назойливое письмо мирно
упокоилось в глубинах потертых брюк несуеверного Манюнчикова.
Обнаружилось письмо только завтра, на работе, когда Павел Лаврентьевич,
зайдя в курилку, полез в карман за сигаретами. Естественно, Манюнчиков не
преминул показать послание приятелям, большинство которых отнеслось к
нему скептически. Однако, Сашка Лихтенштейн из соседнего отдела вдруг
заявил, что его теща получила такое же, в отличие от некоторых, размножила --
и спустя четыре дня умотала, наконец, в свой Израиль -- после чего лично он,
Сашка Лихтенштейн, искренне верит в счастье. Манюнчиков глянул в сияющие
Сашкины глаза -- и его осенило.
Вернувшись в отдел, Павел Лавретьевич быстро набрал на клавиатуре своей
персоналки (кстати, соотечественницы упрямого служащего Хориты из
Нагасаки!) текст письма, проверил, нет ли ошибок -- и сбросил текст на
принтер. Через восемь минут два десятка экземпляров лежали перед довольным
Манюнчиковым.
По дороге домой Павел Лавретьевич раскидал письма по первым попавшимся
почтовым ящикам и с приятным чувством выполненного долга стал ждать
заслуженного счастья.
Прошло четыре дня.
Манюнчиков выиграл рубль в лотерею и не поехал в колхоз, так как заболел
гриппом. Все вышеуказанные события он приписал действию письма, но,
получив еще одно, аналогичное, также отпечатанное на принтере -- не
раздумывая, выбросил его в мусорное ведро. И ничего страшного с
Манюнчиковым не произошло. Разве что машина грязью окатила, так не через
четыре дня, а через неделю!
А персоналочке японской, на которой Павел Лаврентьевич работал, наладчик
поставил на место все украденные ранее микросхемы, старый плоттер заменил,
а потом кто-то, видимо, по ошибке, загрузил импортную суперпрограмму "бой
в памяти". И играет она теперь в эту игру с утра до вечера, и ни на какие
запросы не отвечает.
Счастлива, наверное...
СКРЫТАЯ ПРОВОДКА
Стихийное бедствие из шести букв, по горизонтали...
-- Ремонт! -- подсказали сзади, и измазанные спецовки выставили-таки
упирающегося Манюнчикова из четвертого по счету кабинета, выставили
вместе со стареньким электрочайником и подозрительным ржавым порошком
чаеразвесочной фабрики г. Очамчира. Плюнул Павел Лаврентьевич в сердцах,
посмотрел грустно на ботинок оплеванный и пошел искать по институту, где
оскорбленному есть чувству уголок.
Уголок отыскался на третьем этаже -- мирный благодатный оазис среди
барханов песка, цемента и известки, с чахлой вечнозеленой пальмой и белым
неоновым солнцем пустыни, весело подмигивавшим очарованному
Манюнчикову. И вот уже радует глаз связующая нить от греющегося чайника к
розетке у самого плинтуса, уже мягкое полудиректорское кресло приняло в
объятия свои лучшую из составных частей Павла Лаврентьевича, уже
неприступная твердыня кроссворда готова выбросить белый флаг и отдаться
победителю по вертикали и по горизонтали...
-- Здорово, Манюнчиков! Чаи гоняешь? -- в дверях оазиса возник верблюжий
профиль Сашки Лихтенштейна из соседнего отдела, скалящийся всеми своими
золотыми россыпями. Собственно, хам Сашка исказил, как всегда, родовую
фамилию Павла Лаврентьевича, меняя в ней первые буквы по своему
усмотрению, но результат получая одинаково неприличный и чувствительно
задевавший гордого Манюнчикова.
Подождав реакции на любимую шутку, Сашка шагнул в кабинет и явил себя
миру целиком, обнаружив неожиданное сходство с небезызвестным Лаокооном,
борющимся с древнегреческими змеями. От небритой шеи до предполагаемой
талии на нем был намотан грязный лапшеобразный провод, конец которого
исчезал в глубинах Сашкиного организма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Манюнчикова в колхоз заслать, но ответственная за колхозы -- дура крашеная
-- запропастилась куда-то, искали ее, искали, не нашли и бросили.
Думал Павел Лаврентьевич и жену свою, Люсю, сколлапсировать, да передумал
ввиду некоторой пользы ее существования, в горячих обедах и стираных носках
проявляемой. Так что с этим пришлось повременить.
Ну, ясное дело, стал народ вокруг нервничать, слухи поползли разные, дескать,
люди куда-то пропадают. Кто международный империализм винит, кто --
сепаратистов и номенклатуру, а некоторые, страшно сказать,-- самого...
Пришлось милицию вызывать. Двух не в меру ретивых служителей порядка
Павел Лавретьевич быстренько сколлапсировал, а остальные сами смылись. По
причине отсутствия вещественных доказательств и скудной оплаты
героического труда работников органов.
И всем бы доволен был Манюнчиков, но стала к нему закрадываться этакая
подленькая мыслишка: "А куда ж все эти, сколлапсированные, деваются? Хоть
и подлецы они все, а интересно..."
Снова засел Павел Лаврентьевич за книги да расчеты, еще треть пробела своего
с великим трудом засыпал и вывел-таки формулу конечную, вывел, глянул -- и
ужаснулся, потому как по формуле этой треклятой выходило, что все, кого он
сколлапсировал, живы-здоровы, только перешли они все в восемнадцатое
измерение, где испытывают неудобства немалые, и ровно через девять дней и
шесть часов после факта исчезновения вернутся обратно крайне обозленные -- и
окажутся в радиусе трех с половиной метров от тангенциального
коллапсатора!..
Дернулся Павел Лаврентьевич, на часы взгляд бросил, с воплем к двери кинулся
-- да поздно было. Грянул гром, ударила молния, противно зазвонил будильник
"Чайка" на семнадцати псевдорубиновых камнях, и толстый сизый голубь
обгадил весь пиджак гражданина Манюнчикова под радостный вопль
ворвавшегося деда: "Хватайте его, ирода, люди добрые!.."
Не ищите в энциклопедии имя Манюнчикова Павла Лаврентьевича. Ни к чему
это. И в курилке институтской тоже не ищите, не стоит. Впрочем, если у вас
много лишнего времени...
СЧАСТЬЕ В ПИСЬМЕННОМ ВИДЕ
В воскресенье вечером Павел Лаврентьевич Манюнчиков получил письмо
следующего содержания:
"Письмо -- счастье.
Это письмо -- подлинное счастье. Находится в Голландии. Оно обошло вокруг
света 1000 раз. Теперь оно попало и к вам. С получением этого письма к вам
прийдет удача и счастье. Но с одним условием -- отправьте его дальше. Это не
шутка. Никаких денег не надо, потому что ни за какие деньги не купить
счастья. Отправьте письмо тому, кому вы желаете счастья. Не задерживайтесь с
отправлением. Вам необходимо отправить 20 штук в течение 96 часов после
получения этого письма.
Жизнь этого послания началась в 1853-м году. Артур Саян Даниель получил
его и велел секретарше размножить. Через четыре дня он выиграл миллион.
Служащий Хорита из Нагасаки, получив это письмо, порвал его и через четыре
дня попал в автокатастрофу.
Хрущев получил это письмо, отдыхая на даче в 1964-м году. Он выругался и
выбросил его в урну. Через четыре дня Хрущева свергли. Ни в коем случае не
рвите это письмо, отнеситесь к нему серьезно! Итак, 20 писем в течение 96
часов. Результат -- на четвертые сутки после отправления. Желаем счастья!"
Дочитав письмо, Павел Лаврентьевич собрался было последовать пагубному
примеру Никиты Сергеевича и служащего Хориты, но тут, после рекламного
сообщения, начался третий тур телеигры "Поле чудес", где молодой майор и
две агрономши никак не могли получить стиральную машину, угадав
последнюю букву в иностранном слове "аборт",-- и назойливое письмо мирно
упокоилось в глубинах потертых брюк несуеверного Манюнчикова.
Обнаружилось письмо только завтра, на работе, когда Павел Лаврентьевич,
зайдя в курилку, полез в карман за сигаретами. Естественно, Манюнчиков не
преминул показать послание приятелям, большинство которых отнеслось к
нему скептически. Однако, Сашка Лихтенштейн из соседнего отдела вдруг
заявил, что его теща получила такое же, в отличие от некоторых, размножила --
и спустя четыре дня умотала, наконец, в свой Израиль -- после чего лично он,
Сашка Лихтенштейн, искренне верит в счастье. Манюнчиков глянул в сияющие
Сашкины глаза -- и его осенило.
Вернувшись в отдел, Павел Лавретьевич быстро набрал на клавиатуре своей
персоналки (кстати, соотечественницы упрямого служащего Хориты из
Нагасаки!) текст письма, проверил, нет ли ошибок -- и сбросил текст на
принтер. Через восемь минут два десятка экземпляров лежали перед довольным
Манюнчиковым.
По дороге домой Павел Лавретьевич раскидал письма по первым попавшимся
почтовым ящикам и с приятным чувством выполненного долга стал ждать
заслуженного счастья.
Прошло четыре дня.
Манюнчиков выиграл рубль в лотерею и не поехал в колхоз, так как заболел
гриппом. Все вышеуказанные события он приписал действию письма, но,
получив еще одно, аналогичное, также отпечатанное на принтере -- не
раздумывая, выбросил его в мусорное ведро. И ничего страшного с
Манюнчиковым не произошло. Разве что машина грязью окатила, так не через
четыре дня, а через неделю!
А персоналочке японской, на которой Павел Лаврентьевич работал, наладчик
поставил на место все украденные ранее микросхемы, старый плоттер заменил,
а потом кто-то, видимо, по ошибке, загрузил импортную суперпрограмму "бой
в памяти". И играет она теперь в эту игру с утра до вечера, и ни на какие
запросы не отвечает.
Счастлива, наверное...
СКРЫТАЯ ПРОВОДКА
Стихийное бедствие из шести букв, по горизонтали...
-- Ремонт! -- подсказали сзади, и измазанные спецовки выставили-таки
упирающегося Манюнчикова из четвертого по счету кабинета, выставили
вместе со стареньким электрочайником и подозрительным ржавым порошком
чаеразвесочной фабрики г. Очамчира. Плюнул Павел Лаврентьевич в сердцах,
посмотрел грустно на ботинок оплеванный и пошел искать по институту, где
оскорбленному есть чувству уголок.
Уголок отыскался на третьем этаже -- мирный благодатный оазис среди
барханов песка, цемента и известки, с чахлой вечнозеленой пальмой и белым
неоновым солнцем пустыни, весело подмигивавшим очарованному
Манюнчикову. И вот уже радует глаз связующая нить от греющегося чайника к
розетке у самого плинтуса, уже мягкое полудиректорское кресло приняло в
объятия свои лучшую из составных частей Павла Лаврентьевича, уже
неприступная твердыня кроссворда готова выбросить белый флаг и отдаться
победителю по вертикали и по горизонтали...
-- Здорово, Манюнчиков! Чаи гоняешь? -- в дверях оазиса возник верблюжий
профиль Сашки Лихтенштейна из соседнего отдела, скалящийся всеми своими
золотыми россыпями. Собственно, хам Сашка исказил, как всегда, родовую
фамилию Павла Лаврентьевича, меняя в ней первые буквы по своему
усмотрению, но результат получая одинаково неприличный и чувствительно
задевавший гордого Манюнчикова.
Подождав реакции на любимую шутку, Сашка шагнул в кабинет и явил себя
миру целиком, обнаружив неожиданное сходство с небезызвестным Лаокооном,
борющимся с древнегреческими змеями. От небритой шеи до предполагаемой
талии на нем был намотан грязный лапшеобразный провод, конец которого
исчезал в глубинах Сашкиного организма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12