"Миф есть нераскрытая мысль души. Характерной чертой мифа является
превращение размышления в историю (в историческую форму). Как в эпосе,
так и в мифе исторический элемент преобладает. Основу мифа. часто
составляют факты (внешние события), и с ними переплетаются религиозные
идеи".
Вся аллегория об Иове является открытой книгой тому, кто понимает
пиктографический язык Египта, как он запечатлен в "Книге Мертвых". В
сцене Суда Осирис изображен сидящим на своем троне и держащим в одной
руке символ жизни, "крюк влечений", а в другой - мистический вакхический
веер. Перед ним находятся сыны Бога - сорок два судьи мертвого. Алтарь
находится непосредственно перед троном, уставленный приношениями и
увенчанный священным цветком лотоса, на котором стоят четыре духа. У
входа стоит душа, которую будут судить и которую Тмей, гений Истины,
приглашает на этот заключительный акт испытания. Тот, держа в руке
камышовую палочку, заносит происходящее в Книгу Жизни. Гор и Анубис,
стоящие у весов, проверяют вес, который определяет, уравновешивает ли
сердце умершего символ истины, или же последний перетягивает. На
пьедестале сидит волчица - символ Обвинителя.
Посвящение в мистерии, как известно всем интеллигентным людям, было
театральным представлением сцен в подземном мире. Такова была и аллегория
о Иове.
Несколько критиков приписали авторство этой книги Моисею. Но она старше,
чем "Пятикнижие". В самой этой поэме Иегова не упоминается, и если это
имя встречается в прологе, то этот факт следует приписать или ошибке
переводчиков, или преднамеренному умыслу, вызванному более поздней
необходимостью преобразить политеизм в монотеистическую религию.
Применяемый для этого план был очень простой: многие имена Элохимов
(богов) нужно было приписать единому богу. Так в одном из старейших
еврейских текстов книги Иова (в главе XII, 9) стоит имя Иегова, тогда как
во всех других рукописях стоит "Адонай". Но в первоначальной поэме Иегова
отсутствует. Вместо этого имени мы находим Ал, Алеим, Але, Шаддай,
Адонай, и т. д. Поэтому мы должны прийти к выводу, что или пролог и
эпилог были добавлены в более поздний период, что недопустимо по многим
причинам, или же что они были переделаны как и остальные рукописи. Затем,
мы находим, что в этой архаической поэме нигде не упоминается субботнее
установление, но много ссылок на священное число семь, о чем мы будем
говорить в дальнейшем, и непосредственная дискуссия по Сабеизму,
поклонению небесным телам, которое в те дни преобладало в Аравии. Сатана
в этой книге назван "сыном Божиим"; он один из советников, явившийся
перед Богом, и он побуждает Бога на испытание верности Иова. В этой поэме
яснее и проще чем где-либо еще, мы обнаруживаем значение слова "Сатана".
Это термин для обязанности или роли общественного обвинителя. Сатана -
это тот же Тифон египтян, дающий свои обвинения в Аменти; эта должность
настолько же уважаемая, как должность государственного прокурора в нашем
веке; и если через невежество первых христиан его впоследствии
отождествляли с Дьяволом, то сам он тут ни при чем.
"Книга Иова" - это полное описание древнего посвящения и испытаний,
которые обычно предшествуют этой величайшей изо всех церемоний. Неофит
находит себя лишенным всего, что ему было дорого, и заболевшим скверной
болезнью. Его жена уговаривает его помолиться Богу и умереть - нет
никакой надежды для него. Три друга по взаимному соглашению появляются на
сцене: Элифаз, ученый феманитянин, полный знаний, "которые мудрецы
унаследовали от своих отцов, которым единственным была отдана земля";
Билдад, консерватор, принимающий все, как есть, и осуждающий Иова, что у
него имеются недобрые поступки, раз он заболел; и Софар, умный и искусный
по "общеизвестным истинам", но не обладающий внутренней мудростью. Иов
смело отвечает:
"Если я совершил ошибки - это дело мое. Вы возвеличиваете себя и
выступаете против меня с упреками; но то был Бог, кто поразил меня.
Почему вы преследуете меня и не удовлетворитесь тем, что моя плоть
разрушается? Но я знаю, что жив мой Заступник, и в один из грядущих дней
он станет на земле на защиту меня: и хотя вместе с моей кожей уничтожится
и то, что под нею, все же, даже без плоти я увижу Бога... Вы скажете:
"Почему мы досаждаем ему?" Ибо корень всего этого во мне!"
Этот отрывок, подобно всем другим, в которых имелся хотя бы малейший
намек на "Заступника", "Избавителя" или "Оправдателя", был истолкован,
как имеющий непосредственное отношение к Мессии; это кроме того факта,
что в "Септуагинте" этот стих был переведен следующим образом:
"Ибо я знаю, что Он вечен,
Кто постоянно возвращает меня на землю,
Восстанавливая мою бренную оболочку,
Которая безропотно выносит такое", и т. д.
В варианте короля Иакова его перевод не имеет никакого сходства с
оригиналом.* Хитрые переводчики изложили это место так: "Я знаю, что мой
Избавитель жив", и т. д. И все же "Септуагинт", "Вульгата" и еврейский
оригинал - все должны считаться вдохновенным Словом Божьим. Иов же
обращается к своему собственному бессмертному духу, который вечен и
который, когда придет смерть, освободит его от гнилого земного тела и
облечет в новую духовную оболочку. В "Элевзинских Мистериях", в
египетской "Книге Мертвых" и во всех Других трудах на тему посвящения,
это "вечное существо" имеет название. У неоплатоников это был Ноус,
Аугоэйд; у буддистов - Аггра; у персов - Феруэр. Все они называются
"Избавителями", "Заступниками", "Метатронами", и т.п. На Митраических
скульптурах Персии феруэр представлен в виде крылатой фигуры, реющей в
воздухе над своим "объектом" или телом.** Это есть сияющее Я - Атман
индусов, наш бессмертный дух, кто единственный может спасти нашу душу и
спасет ее, если мы последуем за ним, вместо того, чтобы позволить нашему
телу увлекать нас вниз. Поэтому в халдейских текстах вышеупомянутое
читается так: "Мой избавитель, мой возобновитель", т. е. Дух, который
возобновит сгнившее тело человека и преобразует его в одеяние из эфира. И
именно этого Ноуса, Аугоэйда, Феруэра, Аггра, Духа его самого, и увидит
восторжествовавший Иов, утеряв свою плоть, т. е. когда он освободится от
своего телесного плена, Духа, которого переводчики именуют "Богом".
______
* См. "Книгу Иова" различных переводчиков, и сравните различные тексты.
** См. "Персия" Кирра Портера, т. I, илл. 17. 41.

В поэме о Иове не только нет ни малейших намеков на Христа, но и в
настоящее время вполне доказано, что все те варианты различных
переводчиков, которые совпадают с переводом короля Иакова, были написаны,
основываясь на авторитете Иеронима, который позволил себе странные
вольности в своей "Вульгате". Он был первым, втиснувшим в этот текст
нижеследующий стих своего собственного сочинения:
"Я знаю, что мой избавитель жив,
И в день последний я восстану из земли,
И снова буду окружен телесной оболочкой,
И во плоти предстану перед Богом моим".
Все это могло бы послужить хорошей причиной для него самого поверить в
это, ибо он знал это, но для других, кто не знали и кто, более того,
нашли в этом тексте совершенно другую идею, это только доказывает, что
Иероним решил посредством еще одной вставки навязать догму о воскресении
"в день последний", и притом в той же коже и плоти, какими мы пользовались
на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21