В Пуэрто Морено мы наблюдали учения эквдорской армии, представленной на островах ротой стройбата под гордым названием «войска охраны территориальной целостности». Вид у них совершенно совковый. Кстати, Эквадор и Перу очень любят обзывать друг друга «социалистической страной», что имеет некоторые основания.
Здесь существует нечто вроде социализма по Солженицыну — с частными фирмами и большой ролью местного самоуправления. На каждом шагу можно увидеть всевозможные общественные постройки. Любая из них, будь то мост через ручей, «туалет типа сортир» или будка сторожа, украшена гордой табличкой «построено коммуной такой-то», причем табличка такого размера, словно речь идет об атомной электростанции.
Теперь мы двинулись на запад, к самому большому острову Izabela. Плавать в этих водах интересно, потому что они буквально кишат живностью. Как раз здесь холодное Перуанское течение встречается с теплым Противопассатным, благодаря чему продуктивность моря очень высокая (только в годы Эль-Ниньо она резко падает, и местная фауна в массе гибнет). По утрам можно увидеть волнистых альбатросов (Diomedea irrorata), разлетающихся во все стороны с единственной колонии на Эспаньоле. Днем по волнам бегают похожие на ласточек качурки (Oceanodroma). Их тут несколько видов, из которых два встречаются буквально тучами: O. castro и O. tethys. Они гнездятся в гигантской колонии в глубине щебнистых осыпей на острове Genovesa. Качурка Oceanites gracilis еще многочисленней, но ее гнездовья до сих пор не найдены.
На Галапагосах гнездятся три вида олуш (Sula). Я наблюдал, как они охотятся на рыбу вместе с обыкновенными дельфинами (Delphinus delphis). Дельфины, выстроившись полукругом, гнали большой косяк, а олуши кружились над ним и группами по нескольку десятков птиц пикировали в воду метров с 30, затем по спирали снова набирая высоту. Со стороны это выглядело как небольшой смерч.
Дельфины-афалины (Tursiops gilli), завидев наш корабль, немедленно мчались навстречу и пристраивались на носовой волне. Свесившись с носа корабля, можно было видеть, как десяток сильных серых зверей стремительно летит в зеленой толще воды. Афалины любят похулиганить и не упускают случая пристать к мирно плывущему морскому льву или пингвину. Особенно доставалось от них черно-белым китовидным дельфинам (Lissodelphis peroni), которые вынуждены были прыжками удирать с пути веселой ватаги афалин.
Несмотря на то, что острова — одна из самых популярных тусовок биологов, они все еще хранят немало секретов. Мне, например, удалось встретить парочку китов-ремнезубов Mesoplodon densirostris, которые до сих пор были известны лишь по выброшенным на берег трупам.
Между тем погода испортилась окончательно, и я торчал на носу под проливным дождем. Обычно ливни здесь бывают в жаркий сезон (с октября по апрель), а в остальное время — прохладные туманы и морось. Но нам досталось и то, и другое.
Наконец из пелены дождя выступила длинная темная полоса берега в белой пене прибоя.
Остров Исабела — цепочка из пяти вулканов, окруженных широкими шлейфами лавовых потоков. Галапагосы образованы щитовидными вулканами, которые возникают при извержениях жидкой слабогазированной лавы. В отличие от случаев, когда лава вязкая и сильногазированная, такие извержения проходят без взрывов — расплавленный базальт просто выплескивается из кратера и растекается широко вокруг. Поэтому здешние горы имеют пологие склоны и спокойные очертания. Лишь совсем маленькие островки, со всех сторон подмытые волнами, бывают причудливой формы. На крайнем северо-западе архипелага есть похожий на зуб островок Дарвин, на который можно высадиться только с вертолета.
Вулканы Исабелы и соседнего острова Фернандина периодически извергаются, поэтому большие площади здесь заняты свежими лавовыми потоками, где только начинают закрепляться кактусы и колючий кустарник. Вдоль побережья кое-где есть мангровые лагуны. На Исабеле одна маленькая деревушка, где мы и провели первый день, пережидая дождь. Прямо на околице бродят красные фламинго, к которым можно подойти на десять шагов, а в глубине леса попадаются канюки, черепахи и болотные совы. К северу от деревни лавовое поле достигает моря, и там волны выгрызли много крошечных бухт, проливов и «фьордов». Здесь живут маленькие галапагосские пингвины (Spheniscus mendiculus), с которыми можно поплавать. Видеть их среди кораллов и мангровых зарослей несколько дико, но на этих островах вообще много странностей.
Мы подошли к одной из заполненных водой трещин шириной в два метра и длиной около тридцати. В конце этого каменного мешка лежали на дне семь здоровенных островных акул (Carcharinus galapagensis) и одна белоперая рифовая (Triaenodon obesus). Акулы часто собираются в пещерах и гротах со спокойной водой и как бы спят там, но даже после специальных исследований никто не знает, зачем им это нужно. Наш гид Диего заглянул в трещину, поежился и весело спросил, не желает ли кто-нибудь нырнуть. Я знал, что акулы не охотятся в таких «спальных гротах», поэтому тут же закричал «да!» и, раздевшись до плавок, поплыл к рыбкам с дальнего конца трещины. Самое главное при этом — не делать резких движений, ведь если среди акул начнется паника, они, выскакивая все разом из узкого пространства, могут здорово помять вас и ободрать колючей шкурой (их шкура покрыта мелкими шипиками, из которых когда-то образовались акульи зубы — самые первые зубы на Земле).
Двигаясь со скоростью улитки, я проплыл всю трещину, пристроился над акулами и погладил их по колючим спинкам. Пара рыб лениво стронулась с места, медленно описала круг и вернулась на исходную позицию. Более нервная рифовая акула приняла было угрожающую позу (как и кошки, акулы выгибают спину и скалят зубы, но не так заметно), но тут же успокоилась. Повисев немного бок о бок с серо-голубыми тушами, я так же медленно выплыл из трещины, чрезвычайно довольный. Остальные ребята начали лихорадочно раздеваться и по очереди лезть в воду — публика у нас и вправду подбралась неплохая. Поскольку каждому требовалось много времени, чтобы доползти до акул и вернуться обратно, нам пришлось очень долго торчать на ветру под дождем, так что Диего, наверное, готов был меня убить.
Не будучи профессиональным биологом, он все же неплохо знал фауну островов — ведь его работа заключалась в том, чтобы показывать ее туристам. Поначалу он с радостью слушал всякие интересные вещи, которые я ему рассказывал, и даже кое-что записывал, но потом потихонечку начал комплексовать. Особенно ему действовало на нервы, что я постоянно видел то, что другие не видели. Ничего удивительного: я торчал на носу корабля, пока все валялись в теплых каютах, к тому же глаза у меня натренированы многолетней практикой. На этот раз, не успел я влезть в соседний заливчик (в воде было чуть теплее, чем на воздухе), как тут же встретил акулу-молота (Sphyrna lewini).
— Здесь нет акул-молотов! — заявил Диего, ехидно усмехнувшись.
— Ну как же нет, когда я ее только что видел!
— Ты всегда видишь то, чего никто не видит!
Мне было его искренне жаль, когда тем же вечером он сам поймал на леску полуметрового молотенка.
Эти вечера на якорных стоянках Галапагос мы вспоминаем как волшебную сказку. Мы уже окончательно привыкли к качке и даже научились под нее подстраиваться, когда спали на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75