Не было бы ничего мистического, эфемерного, трагического, магнетического, демократического, ностальгического или автоматического. Никто не был бы патриотичным, флегматичным, анемичным, дипломатичным, доминирующим, гармоничным, европейским, нервным, истеричным, ироничным и никто не писал бы анонимных писем.
У военных не было бы ни стратегии, ни тактики, ни героев, а у всех – политики, этики, аристократии. Было бы скучно без психов и нимфоманок, анархистов и шизофреников, а также технократов, в школах не преподавали бы историю и географию, а красавицы не носили бы тиар с диамантами и не изводили бы себя диетами.
Искусство не имело бы театров, поэтов, драматургов, сцен, комедий, трагедий, кинематографа, акробатов, фотографов, музыка лишились бы аккордов, мелодий, симфоний, оркестров, литература – критиков, а программисты – программ.
А технологиям недоставало бы идей, архитекторов, гидравлики, электриков с их лампами, полиуретана, и в конце концов, атомной бомбы.
Современный греческий язык может и лишился большинства классических украшений, но все же сохранил в неизменности более 80 процентов оригинального словарного запаса. Все остальные слова – заимствования из французского, английского, итальянского, турецкого и других языков – свидетельствуют о многочисленности культурных влияний. Например, греки говорят «пат», «маникюр», «троллейбус», «гол», «тост», «адьё» и «ОК».
Своеобразная «война языков» веками ведется между литераторами левого и правого крыла. Последние хотят, чтобы греки говорили на «чистом» греческом, то есть почти на том, на котором были написаны евангелия, а первые хотят очень упрощенного «демократического» греческого языка – того, на котором говорят на улице, потому что покончить с прошлым и его аристократическим языком – свидетельство прогресса. Это все равно, как если бы британцы решили распрощаться с «королевским английским» и начать обучение в школах на «кокни».
Существует, конечно, золотая середина, но она игнорируется политиками, поэтому в зависимости от того, какая партия находится у власти, греческий язык балансирует между двумя крайностями, а бедные школьники мучаются посередине, как дети разведенных родителей.

ЧУВСТВО ЮМОРА
Хотя многие греки обладают великолепным чувством юмора и острым умом, чем наслаждаются и что лучше всего понимают массы в своей основе – это грубые шутки, изобилующие вульгарными сексуальными терминами. Новая буржуазия ведет себя так, будто только что обнаружила у себя существование гениталий, и потому не говорит, а вернее – не хихикает, ни над чем другим.
Каждый театральный сезон в переполненных театрах идет как минимум полдюжины спектаклей, где политическая сатира (главный элемент любого греческого представления) переплетается с примитивными сексуальными намеками – причем часто в стихах и на мотив популярных песен. Например, можно услышать, что у одного известного политика такие огромные яйца, что он может ими поле пропахать, когда идет. Другого считают таким слабым политиком, что у него вообще не встает, про третьего, непопулярного, говорят, что он уже всех затрахал своими указами, а все экономические меры (вне зависимости от того, кто находится у власти) характеризуются как огурец в заднице рабочего класса.
Поскольку с послевоенных времен греческое общество все еще проходит через фазу затянувшегося отрочества, такого феномена можно было ожидать. К счастью, истинный ум живет, несмотря на происки вульгарности, и, что отрадно, не является привилегией только образованных. Если уж говорить об этом, спонтанность и оригинальность ценится больше, когда их меньше всего ожидаешь.
Почти неграмотный критский крестьянин, ухаживающий за могилами на немецком кладбище в Малеме (место критского сражения) – получил выговор (через переводчика) от заезжего германского генерала. Тот хотел знать, почему служащий германского правительства не может изъясняться на языке Гете. С апломбом Аристофана критянин изложил причину: «Друг мой, скажи доброму генералу, что мои немцы не разговаривают».
Игра слов и каламбуры – обычный элемент повседневной речи, которая порой принимает неожиданные обороты, поскольку греки склонны заимствовать иностранное слово и склонять его по правилам греческой грамматики, добавляя к нему странные, казалось бы, окончания. Таким образом разговорный греческий язык становится еще более непостижимым для тех, для кого он родным не является.
Греки любят шутки и анекдоты, и всегда найдут минутку, чтобы рассказать друзьям самый последний из очередного модного цикла. Никогда не выходящий из моды персонаж – не стесняющийся в выражениях, сексуально озабоченный мальчик Бобос (ну просто вылитый Вовочка):
Учительница объясняет классу «факты жизни», заключая, что после полового созревания маленькие девочки могут забеременеть, если не будут предохраняться. «Значит, у меня может быть ребенок?» – спрашивает девятилетняя Мария. «Маловероятно, но да, бывали случаи», – отвечает учительница. «А у меня?» – пищит пятилетняя Елена. «У тебя? Конечно, нет!» С задней парты доносится голос Бобоса: «Ну, я же говорил тебе. Елена, что нам не о чем беспокоиться!»

РАЗГОВОР И ЖЕСТЫ
Грек не может разговаривать, если у него заняты руки, и тихий грек – это тот, которого слышно не дальше соседней улицы. Двое дружески беседующих греков звучат так, будто они готовы поубивать друг друга, а компания неудержимо веселящихся эллинов подобна своре гончих, завидевших лисицу.
Поскольку греки по характеру законченные экстраверты, между абсолютными незнакомцами и в самых неожиданных местах могут вспыхнуть горячие дискуссии по самым разным вопросам во главе с политикой. Греки возвещают о своих взглядах не только в бесчисленных кофейнях, но и на улицах, в автобусах или в маршрутных такси. Такие дебаты могут продолжаться как угодно долго, и собеседники, не считая необходимым даже представиться друг другу, иллюстрируют свои аргументы такими примерами из частной жизни, которыми детям других народов в голову не придет делиться даже с самыми близкими друзьями. Дебаты окончены, и они расстаются такими же незнакомцами, как и раньше.
Среднестатистический грек имеет свои собственные определенные взгляды на все – от полетов в космос до цен на помидоры. Ему также нравится философствовать на тему жизни и природы вещей вообще, с использованием банальных афоризмов – занятие, которое получило название «винной философии», поскольку напоминает праздную болтовню пьяных бездельников.
Греки любят сами себя слушать, и когда они увлечены собственной риторикой, дикие преувеличения и широкие обобщения легко могут ввести в заблуждение ни о чем не подозревающих иноземцев: есть туристы, которые покидают Грецию в твердом убеждении, что греки все еще поклоняются двенадцати Олимпийским богам.
С искренним оскорблением…
Приветствуя кого-то издали, можно прокричать «yia sou» и помахать рукой, но будьте осторожны, никогда не поворачивайте ладонь к собеседнику, растопырив пальцы. Это серьезное оскорбление (типа «глаза выколю!»), и обычно оно приберегается для тех участников дорожного движения, чьи навыки вождения не встречают вашего одобрения.
Когда сердитый грек находится среди незнакомцев, он старается не казаться вульгарным и не использует слова и жесты, не присущие его положению в обществе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15