Женя стояла рядом, переводя взгляд с одного на другого, невольно сравнивая их, оценивая поведение каждого. Поймав себя на этом, она сердито закусила губу.
— Я не хотел прийти в партию с пустыми руками, — нервно продолжал Алексей.
— Нечего принести — не принимают? — холодно спросил Федор.
— Только потому, что ты был моим другом детства, я могу тебе сказать: я установил для себя как бы предкандидатский стаж. Я зарабатывал себе рекомендации.
— Потому и медлил? — сурово спросил Федор. — Хотел прийти в партию с поднятой головой и задранным носом? Кроме обычных, сам себе рекомендацию готовил? Такую рекомендацию, чтобы все ахнули?
— Если хочешь, то так. Разве это худо?
Федор пожал плечами. Женя покраснела. Ей стало мучительно неловко. Алексей же побледнел. Звонок приглашал всех в зал.
Алексей с бьющимся сердцем прошел на свое место около стола ученого совета. Он видел Федора, стоящего у колонны.
Академик Омулев объявил:
— Ученый со-овет решил воздержаться от присвоения ученой степени кандидата технических наук инженеру Карцеву Алексею Сергеевичу. Ученый совет находит нужным указать Институту холода на узость и несостоятельность диссертации. Проект ледяного мола разработан лишь по линии холо-одильной техники, в отрыве от географических и экономических условий.
Алексей нашел глазами Женю. Он никогда не видел ее такой смущенной. Она не смотрела на него.
Глава четвертая. ВЕЧЕРОМ
Бывают шахматисты, которые, проиграв важную для турнира партию, теряют половину своей силы. Поражение надламывает их волю, уязвленное самолюбие — расслабляет Людей другого типа поражение лишь ожесточает, собирает их силы, закаляет волю. Свой проигрыш они анализируют, находят ошибки, выносят из них уроки.
Именно этому научили Алешу Карцева шахматы.
Алексей разбирал свою защиту, как разбирают проигранную партию. Надо было начинать совсем по-другому, с тепла Гольфстрима. Доказать, что льды в отгороженной части растают.
А может быть, пойти иным путем? Предусмотреть ворота, открывающиеся для выхода прибрежных льдов?
Мысль Алексея лихорадочно работала, когда он разгуливал сначала по улицам ночной Москвы, а потом по комнатам пустой квартиры. Он был в ней один. Мать на вузовские каникулы уехала в Крым. Отец ведет интереснейшие исследования в пустыне. Женя хотела быть с Алешей, но он, пересилив себя, — так хотелось слов утешения, простой ласки, — отказался, оттянул их встречу до завтра. Разве имел он право в такую минуту расслабить себя?!
К утру Алеша перечитал все, что можно было найти в библиотеке отца о теплых течениях. Он так и не ложился, негодуя, что ночью закрыта Ленинская библиотека. На рассвете он составил несколько эскизов остроумно сконструированных ворот в десяток километров шириной. Расположенные во многих местах мола, они могли бы выпустить прибрежные льды, когда подуют ветры с материка. Потом он оставил сделанные эскизы, задумав новую конструкцию мола, верхняя часть которого откидывалась бы на своеобразном «шарнире» в северную сторону. Южные льды могли бы свободно проходить на север, наклоняя верхнюю часть сооружения, а северные — задерживались бы, как дверью, которая открывается лишь в одну сторону. И мол оправдает себя, если даже Федор прав!
На столе, на стульях, в кабинете отца лежали раскрытые или выброшенные с полок книги. Всюду были раскиданы эскизы, рисунки, наброски. На полу валялась рукопись диссертации. Ветер через открытое окно всю ночь шевелил ее страницы.
Зазвонил телефон. Алеша рывком поднял трубку, едва не уронив аппарат. Был уже полдень. Женя напоминала, что они договорились провести вечер вместе.
Алеша сразу повеселел. Что ж, решение почти найдено! Он сказал, что придет и кое-что покажет.
«Здорово осунулся, — думал он, бреясь перед зеркалом. — Под глазами синяки».
Алеша достал свой лучший костюм, серый с искоркой. Долго выбирал галстук, но решил не надевать его. Раскрыл воротник рубашки по-летнему.
Женя весь день хлопотала по хозяйству. Позвонила по телефону в «Гастроном», помещавшийся в первом этаже их дома, сделала заказ по длиннейшему списку — все для детально продуманного обеда, конечно, в полуфабрикатах, чтобы не возиться долго самой: закуска, жаркое, рыба, ананасы, крем, торт.
Заказ был принят. Нетерпеливая Женя несколько раз открывала дверцу приемного шкафа пневматической почты высотного дома. Однако шкаф был пуст. Заказанную ею посылку только еще собирали в магазине. Ловкие машины тоненькими ломтиками нарезали ветчину и колбасы, севрюжку и лососину, впрочем, также и картофель «пай», который будет хрустеть, когда Женя поджарит его в масле. Наконец продавец сложил свертки и бутылки в металлический сигарообразный снаряд, должным образом расположил на его головке включающие штырьки, чтобы, мчась в трубопроводе по десяткам этажей, включая на ходу направляющие устройства, он правильно бы выбирал себе дорогу в нужною квартиру.
Когда Женя в третий раз открыла дверцу шкафа, в нем на полке лежали две увесистые алюминиевые сигары. Открыв их, она стала заботливо вынимать и распаковывать свертки.
Академик с утра был не в духе, ничем не мог заняться. Женя слышала, как он смахнул с шахматного столика в ящик деревянные фигурки. Значит, шахматный этюд, который он составлял, ему не давался. Михаил Дмитриевич Омулев в этом искусстве не знал себе равных.
Но особенно прославлен был академик в области новых, изобретенных и внедренных им материалов, рожденных искусственным холодом. Это он, инженер Омулев, впервые начал когда-то строить ледяные здания складов и холодильников, воздвигая стены изо льда, облицованного теплоизоляционными плитами или пронизывая трубками, по которым проходил холодильный раствор. Это он, академик Омулев, начал строить шоссейные дороги с прочным, не уступающим бетону ледяным основанием, прокладывая их с необыкновенной быстротой. Его классический труд «Холод-строитель» известен во всем мире.
Все утро почтенный ученый вымерял большими шагами свой кабинет. «Метафизика! Фетишизм! Поклоняемся Великому Холоду и забыли обо всем на свете. Решали вопрос только о том, можно или нельзя заморозить мол, а где и зачем заморозить, даже и не рассматривали. Еще одна ненужная, оторванная от жизни диссертация, каких немало. И опять отдувается бедный аспирантишка, а седовласые и лысые „наукообразные“ и бородатый дед Мороз — академик (он знал, что его так прозвали) — ограничились выбором черных шаров, словно не себе они эти черные шары клали. Какой великолепный урок жизни преподал всем нам этот простой моряк!»
Академик понимал, что теперь более глубокая и всесторонняя разработка провалившейся диссертации дело чести не только аспиранта Карцева, но и всего института. «Новое рождается на стыке различных отраслей знания. Холодильная техника и географическая наука. Холодильщику следует отправиться изучать моря Арктики! Вот это и должен понять Алеша!»
Раздраженно хлопнув дверью кабинета, академик вышел к дочери. В длинном, до пят, халате академик казался особенно высоким. Рассеянно теребя аккуратную бородку, он сказал:
— Гости? На меня не планируй, девочка. Вечером — на даче у Василия Васильевича Ходова, а то он опять улетит в свою Арктику.
— Ходов… Бухта Рубиновая… Как давно это было, — задумчиво отозвалась Женя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Я не хотел прийти в партию с пустыми руками, — нервно продолжал Алексей.
— Нечего принести — не принимают? — холодно спросил Федор.
— Только потому, что ты был моим другом детства, я могу тебе сказать: я установил для себя как бы предкандидатский стаж. Я зарабатывал себе рекомендации.
— Потому и медлил? — сурово спросил Федор. — Хотел прийти в партию с поднятой головой и задранным носом? Кроме обычных, сам себе рекомендацию готовил? Такую рекомендацию, чтобы все ахнули?
— Если хочешь, то так. Разве это худо?
Федор пожал плечами. Женя покраснела. Ей стало мучительно неловко. Алексей же побледнел. Звонок приглашал всех в зал.
Алексей с бьющимся сердцем прошел на свое место около стола ученого совета. Он видел Федора, стоящего у колонны.
Академик Омулев объявил:
— Ученый со-овет решил воздержаться от присвоения ученой степени кандидата технических наук инженеру Карцеву Алексею Сергеевичу. Ученый совет находит нужным указать Институту холода на узость и несостоятельность диссертации. Проект ледяного мола разработан лишь по линии холо-одильной техники, в отрыве от географических и экономических условий.
Алексей нашел глазами Женю. Он никогда не видел ее такой смущенной. Она не смотрела на него.
Глава четвертая. ВЕЧЕРОМ
Бывают шахматисты, которые, проиграв важную для турнира партию, теряют половину своей силы. Поражение надламывает их волю, уязвленное самолюбие — расслабляет Людей другого типа поражение лишь ожесточает, собирает их силы, закаляет волю. Свой проигрыш они анализируют, находят ошибки, выносят из них уроки.
Именно этому научили Алешу Карцева шахматы.
Алексей разбирал свою защиту, как разбирают проигранную партию. Надо было начинать совсем по-другому, с тепла Гольфстрима. Доказать, что льды в отгороженной части растают.
А может быть, пойти иным путем? Предусмотреть ворота, открывающиеся для выхода прибрежных льдов?
Мысль Алексея лихорадочно работала, когда он разгуливал сначала по улицам ночной Москвы, а потом по комнатам пустой квартиры. Он был в ней один. Мать на вузовские каникулы уехала в Крым. Отец ведет интереснейшие исследования в пустыне. Женя хотела быть с Алешей, но он, пересилив себя, — так хотелось слов утешения, простой ласки, — отказался, оттянул их встречу до завтра. Разве имел он право в такую минуту расслабить себя?!
К утру Алеша перечитал все, что можно было найти в библиотеке отца о теплых течениях. Он так и не ложился, негодуя, что ночью закрыта Ленинская библиотека. На рассвете он составил несколько эскизов остроумно сконструированных ворот в десяток километров шириной. Расположенные во многих местах мола, они могли бы выпустить прибрежные льды, когда подуют ветры с материка. Потом он оставил сделанные эскизы, задумав новую конструкцию мола, верхняя часть которого откидывалась бы на своеобразном «шарнире» в северную сторону. Южные льды могли бы свободно проходить на север, наклоняя верхнюю часть сооружения, а северные — задерживались бы, как дверью, которая открывается лишь в одну сторону. И мол оправдает себя, если даже Федор прав!
На столе, на стульях, в кабинете отца лежали раскрытые или выброшенные с полок книги. Всюду были раскиданы эскизы, рисунки, наброски. На полу валялась рукопись диссертации. Ветер через открытое окно всю ночь шевелил ее страницы.
Зазвонил телефон. Алеша рывком поднял трубку, едва не уронив аппарат. Был уже полдень. Женя напоминала, что они договорились провести вечер вместе.
Алеша сразу повеселел. Что ж, решение почти найдено! Он сказал, что придет и кое-что покажет.
«Здорово осунулся, — думал он, бреясь перед зеркалом. — Под глазами синяки».
Алеша достал свой лучший костюм, серый с искоркой. Долго выбирал галстук, но решил не надевать его. Раскрыл воротник рубашки по-летнему.
Женя весь день хлопотала по хозяйству. Позвонила по телефону в «Гастроном», помещавшийся в первом этаже их дома, сделала заказ по длиннейшему списку — все для детально продуманного обеда, конечно, в полуфабрикатах, чтобы не возиться долго самой: закуска, жаркое, рыба, ананасы, крем, торт.
Заказ был принят. Нетерпеливая Женя несколько раз открывала дверцу приемного шкафа пневматической почты высотного дома. Однако шкаф был пуст. Заказанную ею посылку только еще собирали в магазине. Ловкие машины тоненькими ломтиками нарезали ветчину и колбасы, севрюжку и лососину, впрочем, также и картофель «пай», который будет хрустеть, когда Женя поджарит его в масле. Наконец продавец сложил свертки и бутылки в металлический сигарообразный снаряд, должным образом расположил на его головке включающие штырьки, чтобы, мчась в трубопроводе по десяткам этажей, включая на ходу направляющие устройства, он правильно бы выбирал себе дорогу в нужною квартиру.
Когда Женя в третий раз открыла дверцу шкафа, в нем на полке лежали две увесистые алюминиевые сигары. Открыв их, она стала заботливо вынимать и распаковывать свертки.
Академик с утра был не в духе, ничем не мог заняться. Женя слышала, как он смахнул с шахматного столика в ящик деревянные фигурки. Значит, шахматный этюд, который он составлял, ему не давался. Михаил Дмитриевич Омулев в этом искусстве не знал себе равных.
Но особенно прославлен был академик в области новых, изобретенных и внедренных им материалов, рожденных искусственным холодом. Это он, инженер Омулев, впервые начал когда-то строить ледяные здания складов и холодильников, воздвигая стены изо льда, облицованного теплоизоляционными плитами или пронизывая трубками, по которым проходил холодильный раствор. Это он, академик Омулев, начал строить шоссейные дороги с прочным, не уступающим бетону ледяным основанием, прокладывая их с необыкновенной быстротой. Его классический труд «Холод-строитель» известен во всем мире.
Все утро почтенный ученый вымерял большими шагами свой кабинет. «Метафизика! Фетишизм! Поклоняемся Великому Холоду и забыли обо всем на свете. Решали вопрос только о том, можно или нельзя заморозить мол, а где и зачем заморозить, даже и не рассматривали. Еще одна ненужная, оторванная от жизни диссертация, каких немало. И опять отдувается бедный аспирантишка, а седовласые и лысые „наукообразные“ и бородатый дед Мороз — академик (он знал, что его так прозвали) — ограничились выбором черных шаров, словно не себе они эти черные шары клали. Какой великолепный урок жизни преподал всем нам этот простой моряк!»
Академик понимал, что теперь более глубокая и всесторонняя разработка провалившейся диссертации дело чести не только аспиранта Карцева, но и всего института. «Новое рождается на стыке различных отраслей знания. Холодильная техника и географическая наука. Холодильщику следует отправиться изучать моря Арктики! Вот это и должен понять Алеша!»
Раздраженно хлопнув дверью кабинета, академик вышел к дочери. В длинном, до пят, халате академик казался особенно высоким. Рассеянно теребя аккуратную бородку, он сказал:
— Гости? На меня не планируй, девочка. Вечером — на даче у Василия Васильевича Ходова, а то он опять улетит в свою Арктику.
— Ходов… Бухта Рубиновая… Как давно это было, — задумчиво отозвалась Женя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110