Страхи Лорны сопровождались вспышками гнева. Иллюзорные представления о том, что ее организм работает превосходно и что муж обеспечивает ей безопасность, были развеяны. Она не была готова принять темную сторону жизни и отождествить ее с собой. Лорна обвинила в этом мужа. Как он, муж, защитник, мог позволить дьяволу вселиться в ее организм? Он должен был освободить ее от этого кошмара. В последующие годы она все больше и больше разрушала свою личность, надеясь, что муж спасет ее и освободит от страхов.
Бернстайн решил избавиться от своих страхов, вскочив в экспресс, называемый Успехом. За год до этого события два новых театральных агента предложили ему войти в их команду. Их деятельность окружала тайна. О них говорили, что они очень жестоки. Барри, посоветовавшись с Лорной — это было еще до ее внематочной беременности, — решил не связываться с этими пройдохами и не уходить из уважаемой кинокомпании, в которой работал. А сейчас он уже не мог чего-то ждать. Вера в свою смертность уже вошла в него.
Лорна была на седьмом месяце беременности, когда новые партнеры Барри сказали ему, что пришло время переехать в Лос-Анджелес.
«Как я могу уехать от моего гинеколога? От моей семьи, друзей?» — умоляюще спрашивала она его.
«У тебя есть я. В Калифорнии тоже можно найти хорошего врача. Я уже подготовился к переезду, у нас будет прекрасный дом с мебелью, вот увидишь».
"Я увяз в бизнесе. Я работал семь дней в неделю как сумасшедший, — вспоминает Барри. — Я мало занимался семьей или вообще не занимался. Каждый говорил мне: «Если хочешь, чтобы жена была довольна, купи ей дом, дай ей что-то, за что она будет держаться». Я купил ей дом. Но она не участвовала в моих делах. Лорна ненавидела приемы и кинопросмотры, поэтому я ходил на них один. Я не знаю, чем она занималась, да меня это и не интересовало. Мы по-прежнему спали в одной постели, но сексуального влечения к ней у меня уже не возникало… Я все еще заботился о ней, но сексом мы не занимались.
Чтобы забыться, я еще больше нагружал себя работой. Я строил свои взаимоотношения с компанией. Я начал чувствовать свою власть. Лос-Анджелес — небольшой город. Если у вас власть, вас все любят, все угождают".
Бернстайн переживал головокружение от успехов.
При первых признаках депрессии он заставлял людей угождать ему сильнее. Он наслаждался от их «да, сэр». Он мог созвать своих вассалов в воскресенье после обеда и выплеснуть на них раздражение. Они же с сознанием долга заверят его:
«Вы хороши, вы хороши», — и депрессия пройдет. Чем напряженнее он работал и чем больше люди угождали ему, тем выше он возносился. Разве обычный человек может испытать неудержимый соблазн возвыситься над всеми и заставить взрослых людей прыгать перед собой?
Барри Бернстайн сейчас занимал высокий пост и действительно стал волшебником, Мистером Кино, как мечтал об этом в детстве. Его внутренние чувства были полностью заморожены. Он жил с иллюзией, которая многих вундеркиндов приводит к смертельному концу: я должен спешить и осуществить свою мечту, а успех даст мне окончательную власть — над моей собственной жизнью, над другими людьми, над временем, над смертью. В действительности же успех символизировал собой как раз обратное. Бернстайн регрессировал до нарциссизма очень маленького мальчика, который воображает себя властелином горы. В его мире остался только один человек, который ожидал от Барри человеческих взаимоотношений, — его жена. Он игнорировал ее.
В 1970 году, в одну из суббот раздался телефонный звонок. Киноиндустрию поразил жестокий кризис, затронувший и компанию Бернстайна. Барри имел все основания считать, что его сделают президентом. Настоящий глава компании, как его убеждали, считал Бернстайна своим протеже. Этот же звонок смешал все карты. Руководство решило освободиться от Мистера Кино. Звонивший сказал, что ему выплатят его долю. Компания закрывалась в течение недели.
«Я помню его указание: компания закрывается, Бернстайн уходит. Это походило на некролог».
Для человека, который считал себя неотделимым от кинобизнеса, это означало конец Бернстайна. Если компания умерла, то умер и Мистер Кино. Чего же больше? Было даже трудно доказать, что Бернстайн вообще существовал. Президент компании, к которому, как считал Бернстайн, он так близок, не отвечал на его звонки. Успехи в кинобизнесе закончились, ушли и неудачи.
Он вышел из игры. Его друг, который на некоторое время уезжал из дома рисовать картины, предоставил Бернстайну домработницу для его дома в Беверли Хиллз. Первые несколько недель он вставал, одевался, ездил по городу кинозвезд и пытался звонить людям. Затем его охватила паника. Он перестал одеваться. Он перестал открывать занавески, оставался в темноте. Недели проходили за неделями, незамеченными один за другим уходили месяцы.
«В моем положении вы не можете пойти и искать работу. То есть я хочу сказать, что у меня было достойное положение в обществе. Положение, при котором вас приглашают или нет. Я дошел до того, что даже перестал выходить в бассейн. Я стал обманывать себя. Я превратился в затворника».
Прибегнув к старому способу борьбы с демонами в своей душе, Бернстайн нашел молодую девушку, которая его обожала. Барри надеялся, что она избавит его от тревожных темных мыслей. «Все время я проводил с.ней. Она заботилась обо мне». Вскоре Бернстайн начал замечать то, о чем давно судачили соседи: Лорна спивалась. Она, казалось, сигналила ему: «Спаси меня!» Однако он не отвечал на этот страстный призыв. Лорна тяжело заболела, и хирургу пришлось несколько изуродовать ее тело. удаляя опухоль. Барри предложил ей сделать пластическую операцию, и она согласилась. Операция не удалась, и гнев жены удвоился: он снова предал ее. Бернстайн подал на развод.
Однажды утром ему позвонили соседи. Лорна приняла избыточную дозу снотворного, дети выбежали в пижамах на улицу и позвали на помощь. Приехав в свой старый дом, Бернстайн увидел обрюзгшую синюшную женщину. Она валялась на постели, расползшаяся, похожая на воздушный шарик, разделенный на сегменты, который продается в цирке. Когда она пришла в себя, он отправил ее в психиатрическую клинику.
Бернстайну сейчас сорок три года. У него замечательная работа. Некоторые из людей, на которых он работает, прежде были его вассалами и угождали ему. Все люди, которые о нем заботились: его подруга, жена. мать, отец, — отказались его поддерживать, отошли от него или умерли. Ему пришлось принять эти потери. Теперь Барри научился видеть себя таким, каков он есть на самом деле.
«Знаете, что самое важное в этом? Я знаю, что смогу выжить и уже не испытываю паники. На этом этапе жизни вы начинаете видеть различие между проблемами, которые сами себе навязываете, и внешними событиями, на которые невозможно повлиять. Я никогда не собираюсь стать президентом компании, сейчас меня больше занимают мои дети. Я чувствую себя так, словно мне двадцать два года, но моя борода поседела, а на лице видны морщины. Жизнь возьмет свое, от нее не скроешься. Теперь я меньше наслаждаюсь материальными благами, а больше забочусь о своем внутреннем удовлетворении. У меня было детское, поистине невротическое отношение к жизни. Для меня мужчина был жеребцом, главное для которого — фантастически удовлетворить женщину в постели или выйти и дать кому-то по зубам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122