Являются ли попытки контролировать открытыми требованиями, или это замаскированные манипуляции? Просит ли один человек другого сделать для него то, что он легко может сделать сам? Являются ли требования и контроль чем-то возможным, или это нечто невозможное? Просит ли один человек другого обеспечить его тем, чего никто на самом деле не может дать ему, нечто вроде мира и счастья? Являются ли требования понятными и четкими, вроде: «Закрывай за собой дверь», или они неопределенны, такие, как: «Не раздражай меня»?
Теперь вернитесь к диалогу родитель — ребенок, который только что состоялся, и исследуйте аспекты контроля в этом диалоге. Как вы пытались контролировать своего ребенка в роли родителя? Будучи ребенком, как вы ускользали
116
от этого родительского контроля и каким образом контролировали родителя? Была ли эта борьба за контроль открытой или замаскированной? Были ли ваши требования точными или неясными, реальными или нереальными? Что еще вы отметили о контроле в этих взаимоотношениях? Уделите несколько минут тому, чтобы обсудить это. (…)
Всякий раз, когда люди вместе, их действия или пассивность оказывают влияние друг на друга, и во взаимоотношениях всегда присутствует ощущение контроля. Тем не менее существует огромная разница между двумя людьми, которые реагируют друг на друга, и теми, кто манипулируют друг другом, — такая же разница имеет место между танцем и борьбой. Когда я реагирую на вас, я нахожусь в контакте с вами, позволяю себе быть собой и меньше контролирую себя. Когда я манипулирую вами, я думаю о будущем и стараюсь изо всех сил планировать и контролировать свои действия для получения той реакции, которую хочу от вас добиться. Для того чтобы контролировать вас, я должен контролировать себя. Я первая жертва в своей борьбе за контроль над вами. Всякий раз, когда я сдерживаю себя, я влияю на свое функционирование: манипулирую собой, для того чтобы манипулировать вами. Чем больше я делаю это, тем больше нарушаю и искажаю свое функционирование.
Когда я пытаюсь контролировать вас, я также становлюсь подконтрольным другим способом: как только я захочу контролировать вас, вы сможете использовать это, чтобы управлять мной. Вы сможете попытаться получить то, что хотите от меня, отказывая в том, что я хочу от вас; у вас появляется возможность разочаровывать, фрустрировать и наказывать меня, если я не дам этого вам. Я могу стать полностью контролируемым и попадусь в ловушку из-за своей борьбы за контроль над вами.
Некоторые требования представляют собой внутренне противоречивый парадокс, который захватывает нас обоих. Если я говорю тебе: «Не будь таким послушным», то ничто не сможет удовлетворить меня. Если ты выполняешь это требование, ты становишься послушным, а если игнорируешь, то продолжаешь вести себя так, как мне не нравится. Все подобные послания ставят обоих в невозможную ситуацию. Другой пример: «Я хочу, чтобы ты руководил мной». Если я попытаюсь повиноваться твоему требованию, то получится, что сам руководствуюсь твоим требованием.
Существуют требования, оказывающиеся совершенно предвзятыми и имеющие'форму: «То, что хорошо для меня, плохо для тебя». «Не будь эгоистом» на самом деле означает «Позволь мне быть эгоистом; делай то, что я хочу». «Не будь таким упрямым» означает «Сделай так, чтобы я мог остаться упрямым».
Единственный способ выйти из этой деструктивной борьбы за контроль — это сознавание. Я могу сознавать все детали этой борьбы и свое участие в этом безумии контроля. Я могу сознавать, что я хочу от тебя и что я больше сконцентрирован на своих фантазиях о твоей будущей покорности, а не на твоей настоящей действительности. Я могу сознавать, как я напрягаюсь и сдерживаюсь, обращая тщательное внимание на сознавание своих физических реакций. Физический дискомфорт — частый симптом неискренности — сигнал о том, что я не выражаю себя естественно. Обращая внимание на свой дискомфорт, я смогу обнаружить, как я манипулирую собой и искажаю себя, для того чтобы контролировать тебя.
Я смогу лучше всего обратить внимание на самого себя, если остановлюсь, чтобы войти в контакт со своими переживаниями и сконцентрируюсь на них на некоторое время, чтобы узнать о них больше, и затем выражу их как свой опыт, а не как обвинение или какое-то другое скрытое требование. Например, я могу обнаружить, что напрягаю плечи, руки и сжимаю челюсть, и, когда я фокусируюсь на этом, осознаю, что чувствую гнев. Если я скажу: «Ты не искренен», то тем самым обвиню тебя и потребую изменений, чтобы чувствовать себя лучше. Я могу взять большую ответственность за свои чувства, если просто выражу их в своем переживании: «Я рассержен на то, что ты сделал».
Если я задержусь на этом чувстве гнева, то смогу больше узнать о нем. Я могу обнаружить, что мой гнев в данный момент обладает твердостью и непреклонностью, он как бы выражает: «Я никогда не соглашусь с тем, что ты делаешь». Или я могу обнаружить, что мой гнев слаб, беспомощен и неустойчив, будто бы говорит: «Пожалуйста, пойди мне навстречу — не поступай так больше». Если я буду оставаться со своими ощущениями, я смогу заметить, что мои плечи поднимаются, как будто отражают удар, и осознать, что я боюсь твоей реакции. Или у меня может возникнуть образ ситуации, имевшей место в прошлом, и я пойму, что по крайней мере отчасти мой гнев представляет собой реакцию на не завершенную в прошлом ситуацию, я не на текущую. Сознавая свой опыт, я постепенно смогу все больше прояснять для себя то, что актуально происходит в настоящем.
Значительным препятствием в этом процессе является отчуждение от своего опыта путем перекладывания ответственности за него на других людей вместо принятия на себя полной ответственности за свой опыт. Повторю, что это совершенно разные вещи — самовыражение и манипулирование людьми с целью удовлетворения собственных потребностей. Почти все типы поведения и эмоций могут являться либо искренним выражением, либо манипулированием. Щедрость может быть свободным выражением или попыткой заставить кого-то чувствовать себя обязанным. Слезы могут являться искренним свидетельством печали или желания получить помощь. Следующее упражнение может продемонстрировать, каким образом люди скрыто манипулируют и конфликтуют друг с другом, вместо того чтобы выражать себя искренне.
Семейные раздоры
Сатир и Шостром выделяют четыре основных типа ролей, связанных с манипуляцией, имеющих бесчисленное количество вариаций.
1. УМИРОТВОРЯЮЩИЙ тип: успокаивающий, сглаживающий разногласия, приятный, покровительствующий, нежно защищающий других, прикрывающий: «Ох, на самом деле это не так уж и плохо», «В.основном мы согласны».
2. ИЗБЕГАЮЩИЙ: молчаливый, делающий вид, что не понимает, меняющий тему, играющий слабого, беспомощного: «Я ничем не могу помочь здесь», «Я не понял тебя».
3. ОБВИНЯЮЩИЙ: осуждающий, запугивающий, выражающий недовольство: «Во всем виноват ты», «Ты никогда…», «Почему бы не…»
4. НАСТАВЛЯЮЩИЙ: назидающий, опирающийся на внешних авторитетов: «Тебе следует», «Ты должен», доказывающий, что прав, объясняя, подсчитывая, используя логическое мышление и т.п. «Доктор Спок говорит…», «Что ты сейчас делаешь…»
Сформируйте группы по 5-6 человек, если возможно, с равным количеством участников обоего пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Теперь вернитесь к диалогу родитель — ребенок, который только что состоялся, и исследуйте аспекты контроля в этом диалоге. Как вы пытались контролировать своего ребенка в роли родителя? Будучи ребенком, как вы ускользали
116
от этого родительского контроля и каким образом контролировали родителя? Была ли эта борьба за контроль открытой или замаскированной? Были ли ваши требования точными или неясными, реальными или нереальными? Что еще вы отметили о контроле в этих взаимоотношениях? Уделите несколько минут тому, чтобы обсудить это. (…)
Всякий раз, когда люди вместе, их действия или пассивность оказывают влияние друг на друга, и во взаимоотношениях всегда присутствует ощущение контроля. Тем не менее существует огромная разница между двумя людьми, которые реагируют друг на друга, и теми, кто манипулируют друг другом, — такая же разница имеет место между танцем и борьбой. Когда я реагирую на вас, я нахожусь в контакте с вами, позволяю себе быть собой и меньше контролирую себя. Когда я манипулирую вами, я думаю о будущем и стараюсь изо всех сил планировать и контролировать свои действия для получения той реакции, которую хочу от вас добиться. Для того чтобы контролировать вас, я должен контролировать себя. Я первая жертва в своей борьбе за контроль над вами. Всякий раз, когда я сдерживаю себя, я влияю на свое функционирование: манипулирую собой, для того чтобы манипулировать вами. Чем больше я делаю это, тем больше нарушаю и искажаю свое функционирование.
Когда я пытаюсь контролировать вас, я также становлюсь подконтрольным другим способом: как только я захочу контролировать вас, вы сможете использовать это, чтобы управлять мной. Вы сможете попытаться получить то, что хотите от меня, отказывая в том, что я хочу от вас; у вас появляется возможность разочаровывать, фрустрировать и наказывать меня, если я не дам этого вам. Я могу стать полностью контролируемым и попадусь в ловушку из-за своей борьбы за контроль над вами.
Некоторые требования представляют собой внутренне противоречивый парадокс, который захватывает нас обоих. Если я говорю тебе: «Не будь таким послушным», то ничто не сможет удовлетворить меня. Если ты выполняешь это требование, ты становишься послушным, а если игнорируешь, то продолжаешь вести себя так, как мне не нравится. Все подобные послания ставят обоих в невозможную ситуацию. Другой пример: «Я хочу, чтобы ты руководил мной». Если я попытаюсь повиноваться твоему требованию, то получится, что сам руководствуюсь твоим требованием.
Существуют требования, оказывающиеся совершенно предвзятыми и имеющие'форму: «То, что хорошо для меня, плохо для тебя». «Не будь эгоистом» на самом деле означает «Позволь мне быть эгоистом; делай то, что я хочу». «Не будь таким упрямым» означает «Сделай так, чтобы я мог остаться упрямым».
Единственный способ выйти из этой деструктивной борьбы за контроль — это сознавание. Я могу сознавать все детали этой борьбы и свое участие в этом безумии контроля. Я могу сознавать, что я хочу от тебя и что я больше сконцентрирован на своих фантазиях о твоей будущей покорности, а не на твоей настоящей действительности. Я могу сознавать, как я напрягаюсь и сдерживаюсь, обращая тщательное внимание на сознавание своих физических реакций. Физический дискомфорт — частый симптом неискренности — сигнал о том, что я не выражаю себя естественно. Обращая внимание на свой дискомфорт, я смогу обнаружить, как я манипулирую собой и искажаю себя, для того чтобы контролировать тебя.
Я смогу лучше всего обратить внимание на самого себя, если остановлюсь, чтобы войти в контакт со своими переживаниями и сконцентрируюсь на них на некоторое время, чтобы узнать о них больше, и затем выражу их как свой опыт, а не как обвинение или какое-то другое скрытое требование. Например, я могу обнаружить, что напрягаю плечи, руки и сжимаю челюсть, и, когда я фокусируюсь на этом, осознаю, что чувствую гнев. Если я скажу: «Ты не искренен», то тем самым обвиню тебя и потребую изменений, чтобы чувствовать себя лучше. Я могу взять большую ответственность за свои чувства, если просто выражу их в своем переживании: «Я рассержен на то, что ты сделал».
Если я задержусь на этом чувстве гнева, то смогу больше узнать о нем. Я могу обнаружить, что мой гнев в данный момент обладает твердостью и непреклонностью, он как бы выражает: «Я никогда не соглашусь с тем, что ты делаешь». Или я могу обнаружить, что мой гнев слаб, беспомощен и неустойчив, будто бы говорит: «Пожалуйста, пойди мне навстречу — не поступай так больше». Если я буду оставаться со своими ощущениями, я смогу заметить, что мои плечи поднимаются, как будто отражают удар, и осознать, что я боюсь твоей реакции. Или у меня может возникнуть образ ситуации, имевшей место в прошлом, и я пойму, что по крайней мере отчасти мой гнев представляет собой реакцию на не завершенную в прошлом ситуацию, я не на текущую. Сознавая свой опыт, я постепенно смогу все больше прояснять для себя то, что актуально происходит в настоящем.
Значительным препятствием в этом процессе является отчуждение от своего опыта путем перекладывания ответственности за него на других людей вместо принятия на себя полной ответственности за свой опыт. Повторю, что это совершенно разные вещи — самовыражение и манипулирование людьми с целью удовлетворения собственных потребностей. Почти все типы поведения и эмоций могут являться либо искренним выражением, либо манипулированием. Щедрость может быть свободным выражением или попыткой заставить кого-то чувствовать себя обязанным. Слезы могут являться искренним свидетельством печали или желания получить помощь. Следующее упражнение может продемонстрировать, каким образом люди скрыто манипулируют и конфликтуют друг с другом, вместо того чтобы выражать себя искренне.
Семейные раздоры
Сатир и Шостром выделяют четыре основных типа ролей, связанных с манипуляцией, имеющих бесчисленное количество вариаций.
1. УМИРОТВОРЯЮЩИЙ тип: успокаивающий, сглаживающий разногласия, приятный, покровительствующий, нежно защищающий других, прикрывающий: «Ох, на самом деле это не так уж и плохо», «В.основном мы согласны».
2. ИЗБЕГАЮЩИЙ: молчаливый, делающий вид, что не понимает, меняющий тему, играющий слабого, беспомощного: «Я ничем не могу помочь здесь», «Я не понял тебя».
3. ОБВИНЯЮЩИЙ: осуждающий, запугивающий, выражающий недовольство: «Во всем виноват ты», «Ты никогда…», «Почему бы не…»
4. НАСТАВЛЯЮЩИЙ: назидающий, опирающийся на внешних авторитетов: «Тебе следует», «Ты должен», доказывающий, что прав, объясняя, подсчитывая, используя логическое мышление и т.п. «Доктор Спок говорит…», «Что ты сейчас делаешь…»
Сформируйте группы по 5-6 человек, если возможно, с равным количеством участников обоего пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72