- И как вам работа в Сатире?
- Ну, как сказать... Если честно, у меня двойственное отношение к Сатире. Потому что я ждала большего. Не ролей - их у меня было достаточно, - но вот это направление "мейерхольдовское" меня не очень устраивало. Там все было очень ярко, празднично, очень эстрадно, а я привыкла к мхатовской "глубине".
Валентин Николаевич Плучек меня сразу в "Клопа" ввел, и сразу я поехала с театром на гастроли во Францию. Потом у меня была Грицацуева в "Двенадцати стульях",
Зося в "Золотом теленке", Пегги в спектакле "Над пропастью во ржи" с Мироновым.
Хорошо помню водевиль "Гурий Львович Синичкин". Менглет играл роль какого-то очередного "главначпупса", а я - его секретаршу. Маленький эпизодик. Я хотела сделать характерную старушку, этакую дряхлую службистку, а режиссер Тункель требовал обычную, вышколенную секретаршу. Но грымза-то интереснее! И у нас с ним на этой почве возник спор. Но я все же нацепила какой-то дурацкий парик, прилепила длинный нос, острый подбородок, надела длинную черную юбку, старые противные туфли с перемычкой, черные чулки. И даже горб из ваты приделала. Я вся согнулась и такой вышла на прогоне. И Тункель сдался, говорит: "Вот это то, что надо!"
- Вы как легендарный Тусузов из той же "Сатиры" - для эпизода столько сил и выдумки!
- А как же? И эпизод был очень смешной. Я входила в кабинет Менглета и говорила: "Вас ждет кубанский ансамбль".
- Какой кубанский ансамбль?
- Казанской филармонии.
- А что они поют?
- Кубинские песни.
- А кто у них художественный руководитель?
- Как кто? Кац!
И это здорово принималось, даже на аплодисменты.
- В Театре сатиры вы играли довольно много. А поклонники у вас были?
- Поклонники? Не знаю. Были девчонки, которые писали мне очень хорошие письма. Но они очень любили Миронова и почему-то эту любовь, это тепло переносили и на меня. Эти девочки ездили с нами на гастроли, приходили ко мне в гостиницу, говорили какие-то приятные слова, дарили цветы. Очень хорошие воспоминания о них. Да и сам Андрюша мне очень нравился.
- Миронов ко всем одинаково относился? Или у него были симпатии?
- Даже не могу сказать. Он настолько был весь в трудах, в творческой работе, что, скорее, к нему все относились с симпатией. Хотя, конечно, кто-то его и недолюбливал из-за славы, успеха. Его обожала Верочка Васильева, опекали старики - Менглет, Папанов, конечно Пельтцер.
Когда он только пришел, его сразу стали вводить в "Клопа", потому что мы собирались на гастроли. Его буквально впихнули в Присыпкина. И я помню наш пустой зал, вошла - смотрю: Андрюша самозабвенно репетирует, ничего не видит и не слышит, пробует и так, и так... Я тихонечко постояла - он никакого внимания. И пошла. Думаю: бедный, как же ему трудно! И в результате он очень хорошо сыграл, не хуже гениального Лепко.
- А почему вы ушли из Сатиры?
- Был такой спектакль "Женский монастырь". Там играли Миронов, Мишулин, Авшаров и Рунге. У них по сюжету были жены. Вот я одну из них и играла, в паре с Борей Рунге. Спектакль шел очень часто, на гастролях почти каждый день. Он так осточертел, что невозможно было даже о нем думать! Нельзя так протирать постановку. И этот "Женский монастырь" меня доконал.
- Может, дело не в спектакле? Вы просто устали от обыденности, повседневности...
- Я долго думала, уйти - не уйти. Даже с актерами разговаривала. А потом я уже твердо решила заняться документальным кино. Пришла к Плучеку: "Валентин Николаевич, очень мне хочется уйти". Он говорит: "Не уходи, я тебе дам звание "заслуженной", дам Марью Антоновну в "Ревизоре". Я пояснила, что дело решенное, тем более что я не в другой театр собралась, а в документальное кино. Плучек на это ответил: "Значит, я не сумел тебе дать столько работы, чтобы ты была загружена. Мне очень жаль".
- Приятное расставание.
- Да, я хорошо ушла. Это был особенный театр, по духу, по общению, по звездам. Я никогда не влезала в дрязги, хотя какие-то разборки там случались. Мне казалось, что коллектив у нас хороший. Я там и замуж вышла во второй раз. Был такой чудный актер Родион Александров. Милый человек, у меня очень хорошие ощущения о нем остались. В кино он мало снимался, где-то Луначарского сыграл, но в театре блистал. Когда мы "Волшебные кольца Альманзора" ставили, я играла королеву, а он - восточного шаха. Как он был красив! Какой у него был шикарный голос! А уж когда он начинал говорить с восточным акцентом - дамы трепетали.
- Тягу к эксцентрике, к комедии вы почувствовали в Театре сатиры?
- Как раз там не было такой возможности. Вот когда мы с Папановым играли концерты, сцены из Островского, там была эксцентрика. Это было очень симпатично, нас хорошо принимали. И я бы с удовольствием занималась эксцентрикой, если бы мне чаще ее предлагали.
Конечно, я характерная актриса, эпизодница. Мне в актерском отделе студии часто передавали слова режиссеров: "Давайте возьмем Харитонову, она этот эпизод сделает хорошо". Да и напрямую предлагали: "Если вы согласитесь, то мы знаем, что вы этот эпизод вытянете".
- В кино какую работу вы считаете "визитной карточкой"?
- Трудно сказать. Я считаю, что мощная заявка была в фильме "В трудный час". Там я сыграла первую и чуть ли не единственную главную роль. Снимал Илья Гурин по сценарию Евгения Габриловича. Мне не стыдно за эту работу, хотя сейчас, когда смотришь, все время думаешь: "Вот здесь я не дотянула, здесь перетянула..." Но поскольку роль большая, там можно было и наиграться, и развернуться.
Это была и очень трудная работа. Илья Яковлевич сурово к нам относился. Причем, изначально у нас с Володей Кашпуром были вторые роли, а он нас вытянул на первые. Может, потому что мы с ним оказались характерные. А в финале меня убивают. Я сначала в амбразурке с пулеметом стою и считаю подстреленных немцев: "Один! Второй! Третий! О-о-о, десятый!" И тут мне в лоб так - бух! - и я падаю. Зрители потом говорили, что меня так жалко! Некоторые даже плакали.
Но там есть сцена перед гибелью, где Кашпур мне дарил всякие подарки: мыло, одеколон, еще что-то. Я сидела, раскладывала их и наслаждалась. Нюхала одеколон: "Ммм... пахнет замечательно! Не то сосной, не то розой". И эта сцена никак не шла. Я и так старалась, и так, а Гурину не нравилось: "Свет, у тебя не получается". Почему? Попробовали на следующий день - опять не то. Я предложила: "Илья Яковлевич, давайте, я выпью водки. Может, я расслаблюсь, и сцена пойдет?" Разрешил, послал ассистента купить чекушку. Налили, я хлобыстнула, меня повело, давай играть - и ни фига! Опять ничего не получилось. Гурин ворчит: "Стоп, сейчас точно больше ничего не будем делать. Отложим на завтра". А еще на следующий день я пришла и очень здорово сыграла. И до сих пор не понимаю, в чем тогда было дело.
Вот такие фильмы, которые давались с трудом, в которые много вкладывалось, они помнятся всю жизнь. Они, наверное, самые любимые. А где проще - те быстрее забываешь.
- Ваша Варвара из фильма "В трудный час" испытала настоящую любовь, но другим героиням актрисы Харитоновой в этом плане везло меньше. Клава в "Девушке без адреса" безответно влюблена в героя Николая Рыбникова, Глашу в комедии "Нейлон 100%" бессовестно обманывает герой Юрия Волынцева, уже совсем немолодая Нина в мелодраме "Предлагаю руку и сердце" вообще пришла на смотрины по объявлению к старику - Николаю Гринько. Не жалеете, что, по большому счету, почти не удалось сыграть настоящей, красивой любви?
1 2 3 4 5 6