— Всего десять минут, прошу вас, Николя. «Спесивые однажды станут рабами. Но почему именно сегодня, черт все подери!»
Уход Бардана вызвал у Николя уколы совести, но уколы единичные, несильные, скорее декоративные, чувство неловкости испарялось с первым глотком алкоголя. Этот человек хотел унизить его, когда Николя еще не был теперешним Гредзински, когда он еще боялся, если на него повышали голос, боялся своей тени, жизни, всего. В общем, когда он был легкой добычей. И потому сегодня он имел полное право быть злопамятным.
Он пошел к лифту, Бардан не отставал ни на шаг — гротескная суетливость, как и все его повадки, ни на йоту не изменились с того момента, как он потерял работу. Николя подчеркнуто его игнорировал, но не тут-то было — в лифте они оказались одни.
— Я знаю, что совершил в отношении вас много ошибок, Николя. Я не должен был тащить вас на то собрание. Я знаю, что вы упрекаете меня за это больше всего, и вы правы.
— Я не метил на ваше место, мне поднесли его на блюдечке. Если оно вам так нужно, берите его, мне оно теперь без надобности, я могу и не работать остаток жизни, у меня в месяц в десять или двадцать раз больше моей зарплаты, которую между тем повысили после вашего ухода. Если я и сидел здесь, то только потому, что до сегодняшнего дня для меня это было развлечением. Но все кончено. Скоро они будут искать нового начальника, вы можете предложить свою кандидатуру.
— Не шутите так. Слишком давно я потерял чувство юмора.
«Было ли оно у него когда-нибудь?» — подумал Николя, когда двери лифта открылись на первом этаже.
— Я пришел извиниться перед вами. Я сам виноват в том, что произошло.
— Я тороплюсь, вы что, не видите?
— Никто не хочет брать меня на работу из-за возраста. Я думал, что смогу найти работу на раз, но…
Они вышли на эспланаду. Чем больше Николя убыстрял шаг, тем комичнее они выглядели.
— Броатье на все смотрит вашими глазами, вам достаточно слово сказать, и у меня будет работа, не важно какая, я согласен на понижение.
— Вы уже на понижении.
— Возьмите меня в свой отдел, я тут знаю все как свои пять пальцев, я вам пригожусь.
Николя уже почти бежал, он опаздывал, а Лорен не будет ждать. Он любил ее, он должен был сообщить ей об этом немедленно и убедить ее все ему рассказать. Бардан не отставал и мог все испортить. Не останавливаясь, Николя произнес:
— Когда грянут трубы Страшного суда и я предстану перед Всевышним, я признаюсь во всех своих грехах: «Я украл игрушку у малыша младше меня, когда мне было шесть. Я растрезвонил всему классу, что Кларисса Вале влюблена в меня, и все над ней смеялись. Я очень сильно пнул кошку, которая разбудила меня своим мяуканьем». И когда Всевышний, чтобы смягчить мою вину, спросит, что же хорошего я сделал для человечества, я отвечу: «Я уволил Бардана».
Николя спустился в метро и перед компостером оглянулся через плечо. Никого.
Он искал ее в кафе — неудачное время, все обедают на скорую руку, ищут место, где бы присесть, взвинченные официанты, слишком занятые, чтобы обслужить еще и его. Он пробился к бару и пристроился на уголке, у стойки, уставленной пустыми чашками и стаканами. Почему она не назначила встречу в каком-нибудь знакомом месте — уютном баре или парке? Как объяснить в этой сутолоке, что настал момент истины? Наконец она появилась, подошла к Николя и украдкой поцеловала его в губы.
— Что случилось?
— Может, пойдем в другое место? Наверняка тут поблизости есть кафе поспокойнее.
— Николя, у меня всего десять минут. Я пришла только потому, что почувствовала, что это срочно, а когда срочно, то со временем не считаются, иначе это уже не срочно.
— Нам надо поговорить о нас с тобой.
— Вот черт! Я специально назначила тебе встречу здесь, потому что ждала чего-нибудь в таком роде.
— Тебе не кажется, что я достаточно ждал?
— ?..
— Я люблю тебя, господи боже мой!
— Я тоже, и именно поэтому я предлагаю тебе забыть это идиотское свидание и встретиться, как договаривались, в девять в «Линне». Я так и поступлю, но вот ты?
Чтобы не обострять ситуацию, Николя был вынужден согласиться. После всего того, что они пережили вместе, она все равно нашла способ поставить его на место, как и в их первую встречу.
— Ну, тогда до вечера. Поцелуй меня, придурок.
Он ее ненавидел, он ее любил. Они поцеловались. Другой был прав — надо быть сумасшедшим, чтобы подвергнуть риску их отношения. Она вышла из бистро, он смотрел, как она удаляется, машет на прощание и сворачивает за угол улицы Монтргей.
Надо быть сумасшедшим.
Абсолютно сумасшедшим.
Почему она выбрала именно это бистро?
В конце концов, это совершенно не важно.
Почему в четверть второго?
Николя подумал, куда подевалась его решительность. Бармен спросил, что налить, Николя заказал двойную порцию водки, выпил ее залпом, из глаз брызнули слезы. Может, это кафе играло важную роль в жизни Лорен? В ее профессиональной жизни? Или в той части ее личной жизни, из которой его исключили? Водка ударила в голову, он вышел на улицу и пошел в том же направлении. Остановился на улице Этьен-Марсель. Увидел вдалеке ее фигурку, спешащую в сторону Ле Аль.
Пришлось выбирать. И быстро.
Подчиниться приказам Другого, благоразумно вернуться в офис и окунуться в работу, а не в водку, встретиться с Лорен вечером и провести с ней ночь? Или поиграть в импровизированного детектива, не зная, к чему все это приведет?
Ему не пришлось долго следить за ней.
Лорен вошла в магазин с сине-белым фасадом.
Через стекло, между двумя рекламами, предлагающими замороженное филе трески по 65 франков за пакет 550 граммов и ломтики новоорлеанской курицы за 22, 80 франка, Николя различил около кассы женщину, застегивающую белый халат.
Лорен, заметив Николя, остановилась как вкопанная.
На ее губах проступила улыбка, которую он предпочел бы никогда не видеть. Она жестом попросила коллегу подменить ее за кассой, вышла к нему и остановилась, сложив руки на груди.
— Меня зовут Лорен Ригаль, я живу в однокомнатной квартире в доме номер 146 по улице де Фландр, не замужем, детей нет. Родилась в деревушке недалеко от Куломье, родители — фермеры. Хотя они и не очень богаты, но мне удалось окончить школу и получить диплом, что не очень-то мне помогло, когда я в девятнадцать лет приехала в Париж. У меня была маленькая квартирка на улице Мадам с газовой плиткой и бежевой кастрюлей, которую приходилось ставить на край кровати, Зато был замечательный вид, это было воплощением моей мечты о богемной жизни. В течение нескольких лет я меняла комнатушки и подработки, пока не нашла работу здесь — я обновляю товар на полках, работаю кассиром и, как долгожитель тут, могу организовать тут все по-своему, и никто мне и слова не скажет. Как все, я мечтала о великой любви. Официант ресторана наградил меня категорией «девушка на выходные». У него была девушка на ночь, девушка на месяц и жена на всю жизнь. И специально для меня он создал новую графу «выходные». Потом был Фредерик. Мы познакомились в библиотеке, он был звукоинженером в кино, я считала его красавцем, мне казалось, что я тоже ему нравлюсь. На первом же свидании он спросил, чем я занимаюсь. Когда я ответила, что я продавщица в магазине замороженных продуктов, я почувствовала какую-то поспешность, не знаю, было ли это следствием, но мы очень быстро стали любовниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62