Этим определялась роль монарха и его двора в художественном творчестве своего времени. Великий государь стоял в центре всех церковных церемоний и пользовался высшим авторитетом в религиозных делах. Казна располагала средствами, без которых невозможно было осуществить крупные культурные и художественные проекты. Инициатива таких проектов исходила в XVI в. чаще всего от царского двора, действовавшего вместе с церковным руководством.
В период раздробленности церковная жизнь в разных землях утратила единообразие. В княжествах появились свои святые и житийная литература, свой круг церковного чтения, возникли черты своеобразия в обрядах. Московские власти были озабочены тем, чтобы привести страну к единой вере. Подчинившись Москве, Новгород остался крупнейшим культурным центром России, С Новгородом связан один из самых значительных проектов XVI в., ставивших целью преодоление разобщенности в церковной жизни страны. Будучи архиепископом, Макарий взялся за составление полного собрания всех «святых книг, которые в Русской земле обретаются». Прежде ежемесячное чтение " «Минеи четьи» " включали почти исключительно «Жития» святых и некоторые поучения. Макарий объединил усилия книжников, переводчиков и писцов, чтобы собрать из разных мест, перевести и «исправить», переработать или сочинить заново десятки и сотни священных книг, слов, житий, посланий. В предисловии к «Минеям» Макарий сообщал читателю, что собирал «святые великие книги» двенадцать лет. Первый экземпляр был изготовлен в Новгороде для Софийского дома. После избрания Макария на митрополичью кафедру работы по составлению «Миней» приобрели более широкий размах. Проект заинтересовал царя Ивана, и он заказал том «Миней» для себя лично. Еще один том был изготовлен для Успенского собора в Кремле. О значении Новгорода как центра книжной культуры свидетельствует тот факт, что основная работа над так называемыми московскими томами «Миней» была проведена в новгородских книжных мастерских, а в столице названные тома «Миней» лишь получили окончательное оформление.
Первые московские иерархи, присланные в Новгород на епископство, стремились навязать новгородцам культ московских святых. Митрополит Макарий первым осознал необходимость создания единого пантеона чудотворцев ради объединения церкви. В 1547 г. и 1549 г. Макарий провел два церковных собора, учредивших культ 39 чудотворцев (старых было немногим более двадцати, не считая местных святых). Среди вновь канонизированных чудотворцев самую большую группу составляли новгородские подвижники (5 новгородских епископов, 3 игуменов и юродивых из Новгородско-Псковской епархии). При своей жизни почти все они выступали как сторонники независимости Новгорода и противники Москвы. Канонизировав их, руководство московской митрополии совершило мудрый шаг.
В 1551 г. в Москве собрался церковный собор, на который съехалось духовенство со всех концов России. Роль этого собора в истории московского православия отдаленно напоминала роль Тридентского собора в истории католического мира. Царь Иван IV обратился к собору со ста вопросами, резко и без обиняков указывая на церковные непорядки. Духовенство дало ответ на царские вопросы в ста главах, отчего и сам собор получил наименование Стоглавого.
Новгород выступил с инициативой объединения церковных традиций и святынь, поэтому и царские вопросы, и ответы духовенства пестрят ссылками на новгородские обряды и новгородскую старину. Однако примирение новгородской и московской старины оказалось делом сложным. Москвичи крестились двумя перстами и пели «Аллилуйю» дважды в отличие от новгородцев, которые осеняли себя троеперстным знамением и возглашали тройную «Аллилуйю». Будучи на архиепископстве в Новгороде, Макарий всецело признавал обряды новгородцев. Однако, оказавшись в Москве на митрополии, он должен был отступить от новгородского канона. При решении вопросов об обрядности московское духовенство не сочло необходимым обратиться к греческим уставам и практике греческой церкви. Постановления Стоглавого собора доказывали, что Русь все больше отходила от византийского наследства. Местная русская старина энергично вытесняла греческие предания. Стоглавый собор без обсуждения принял постановление о двоеперстном знамении, видимо, вследствие вмешательства светских властей. Превращение России в Святорусское царство усилило зависимость церкви от государства. Поведение самодержца и его ближайшего окружения само по себе стало эталоном религиозного благочестия. Никакие преступления и грехи не могли поколебать репутацию Грозного как великого и благочестивейшего государя.
Ориентация общества на русскую старину приобретала многообразные формы. В середине XVI в. любимец царя Сильвестр составил «Домострой» (наставления для домашней жизни). Идеал «Домостроя» " расчетливый хозяин, который властно вершит семейные дела в соответствии с христианскими нормами морали. «Домострой» требовал почитания главы семьи, царя земного, а более всего царя небесного, ибо «сей (царь) времен, а небесный вечен». Сочинения Сильвестра превратились со временем в символ патриархальности Московской Руси.
Приход на митрополию Макария и реформы благоприятствовали оживлению церковной мысли. После двадцатилетнего заточения получил свободу Максим Грек, вновь взявшийся за перо. Ратуя за духовное возрождение общества, Максим выступил с яркой обличительной проповедью против монастырских стяжаний, ростовщичества, лихоимства. Ученики Нила Сорского, затаившиеся после расправы с Вассианом Патрикеевым в своих скитах на Белоозере, подняли голову. Их признанным вождем стал старец Артемий из Порфирьевой пустыни. По инициативе сторонников реформ Артемий был вызван с Белоозсра и занял пост игумена Троице-Сергиева монастыря. Монастырь был один из крупнейших землевладельцев страны, и из-за разногласий с монахами старцу пришлось вскоре покинуть свой пост. Вслед за своим учителем Нилом Артемий осуждал мысль о греховности чтения Евангелия простыми людьми, не видел еретичества во всякой вольной мысли, стремящейся познать истину. Артемий не признавал авторитет учителя осифлян Иосифа Санина, настоявшего на сожжении еретиков в 1504 г. В кругу учеников Артемий выражал сомнения по поводу вины казненных вольнодумцев. Выступления Артемия воскресили давний конфликт между нестяжателями и осифлянами. Конфликт имел принципиальное значение для судеб русской духовной культуры. Победа нестяжателей обеспечила бы более свободное развитие русской мысли. Однако верх одержали осифляне, организовавшие суд над московскими вольнодумцами Матвеем Башкиным и знатными дворянами Борисовыми. Поборник Евангелия Башкин отстаивал идеи любви к ближнему и равенство людей. Подобно Максиму Греку, Ивану Пересветову и Сильвестру Башкин заявлял о недопустимости рабства (холопства). Он освободил своих холопов и призывал других сделать то же. На суде Башкина и Борисовых обвинили в том, что они «развратно» толковали Евангелие, «хулили» Христа, утверждая его неравенство с Богом-отцом, называли иконы «идолами окаянными», считали баснословием «все божественное писание». Получив донос на Башкина, царь решил поручить розыск о ереси Максиму Греку и Артемию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
В период раздробленности церковная жизнь в разных землях утратила единообразие. В княжествах появились свои святые и житийная литература, свой круг церковного чтения, возникли черты своеобразия в обрядах. Московские власти были озабочены тем, чтобы привести страну к единой вере. Подчинившись Москве, Новгород остался крупнейшим культурным центром России, С Новгородом связан один из самых значительных проектов XVI в., ставивших целью преодоление разобщенности в церковной жизни страны. Будучи архиепископом, Макарий взялся за составление полного собрания всех «святых книг, которые в Русской земле обретаются». Прежде ежемесячное чтение " «Минеи четьи» " включали почти исключительно «Жития» святых и некоторые поучения. Макарий объединил усилия книжников, переводчиков и писцов, чтобы собрать из разных мест, перевести и «исправить», переработать или сочинить заново десятки и сотни священных книг, слов, житий, посланий. В предисловии к «Минеям» Макарий сообщал читателю, что собирал «святые великие книги» двенадцать лет. Первый экземпляр был изготовлен в Новгороде для Софийского дома. После избрания Макария на митрополичью кафедру работы по составлению «Миней» приобрели более широкий размах. Проект заинтересовал царя Ивана, и он заказал том «Миней» для себя лично. Еще один том был изготовлен для Успенского собора в Кремле. О значении Новгорода как центра книжной культуры свидетельствует тот факт, что основная работа над так называемыми московскими томами «Миней» была проведена в новгородских книжных мастерских, а в столице названные тома «Миней» лишь получили окончательное оформление.
Первые московские иерархи, присланные в Новгород на епископство, стремились навязать новгородцам культ московских святых. Митрополит Макарий первым осознал необходимость создания единого пантеона чудотворцев ради объединения церкви. В 1547 г. и 1549 г. Макарий провел два церковных собора, учредивших культ 39 чудотворцев (старых было немногим более двадцати, не считая местных святых). Среди вновь канонизированных чудотворцев самую большую группу составляли новгородские подвижники (5 новгородских епископов, 3 игуменов и юродивых из Новгородско-Псковской епархии). При своей жизни почти все они выступали как сторонники независимости Новгорода и противники Москвы. Канонизировав их, руководство московской митрополии совершило мудрый шаг.
В 1551 г. в Москве собрался церковный собор, на который съехалось духовенство со всех концов России. Роль этого собора в истории московского православия отдаленно напоминала роль Тридентского собора в истории католического мира. Царь Иван IV обратился к собору со ста вопросами, резко и без обиняков указывая на церковные непорядки. Духовенство дало ответ на царские вопросы в ста главах, отчего и сам собор получил наименование Стоглавого.
Новгород выступил с инициативой объединения церковных традиций и святынь, поэтому и царские вопросы, и ответы духовенства пестрят ссылками на новгородские обряды и новгородскую старину. Однако примирение новгородской и московской старины оказалось делом сложным. Москвичи крестились двумя перстами и пели «Аллилуйю» дважды в отличие от новгородцев, которые осеняли себя троеперстным знамением и возглашали тройную «Аллилуйю». Будучи на архиепископстве в Новгороде, Макарий всецело признавал обряды новгородцев. Однако, оказавшись в Москве на митрополии, он должен был отступить от новгородского канона. При решении вопросов об обрядности московское духовенство не сочло необходимым обратиться к греческим уставам и практике греческой церкви. Постановления Стоглавого собора доказывали, что Русь все больше отходила от византийского наследства. Местная русская старина энергично вытесняла греческие предания. Стоглавый собор без обсуждения принял постановление о двоеперстном знамении, видимо, вследствие вмешательства светских властей. Превращение России в Святорусское царство усилило зависимость церкви от государства. Поведение самодержца и его ближайшего окружения само по себе стало эталоном религиозного благочестия. Никакие преступления и грехи не могли поколебать репутацию Грозного как великого и благочестивейшего государя.
Ориентация общества на русскую старину приобретала многообразные формы. В середине XVI в. любимец царя Сильвестр составил «Домострой» (наставления для домашней жизни). Идеал «Домостроя» " расчетливый хозяин, который властно вершит семейные дела в соответствии с христианскими нормами морали. «Домострой» требовал почитания главы семьи, царя земного, а более всего царя небесного, ибо «сей (царь) времен, а небесный вечен». Сочинения Сильвестра превратились со временем в символ патриархальности Московской Руси.
Приход на митрополию Макария и реформы благоприятствовали оживлению церковной мысли. После двадцатилетнего заточения получил свободу Максим Грек, вновь взявшийся за перо. Ратуя за духовное возрождение общества, Максим выступил с яркой обличительной проповедью против монастырских стяжаний, ростовщичества, лихоимства. Ученики Нила Сорского, затаившиеся после расправы с Вассианом Патрикеевым в своих скитах на Белоозере, подняли голову. Их признанным вождем стал старец Артемий из Порфирьевой пустыни. По инициативе сторонников реформ Артемий был вызван с Белоозсра и занял пост игумена Троице-Сергиева монастыря. Монастырь был один из крупнейших землевладельцев страны, и из-за разногласий с монахами старцу пришлось вскоре покинуть свой пост. Вслед за своим учителем Нилом Артемий осуждал мысль о греховности чтения Евангелия простыми людьми, не видел еретичества во всякой вольной мысли, стремящейся познать истину. Артемий не признавал авторитет учителя осифлян Иосифа Санина, настоявшего на сожжении еретиков в 1504 г. В кругу учеников Артемий выражал сомнения по поводу вины казненных вольнодумцев. Выступления Артемия воскресили давний конфликт между нестяжателями и осифлянами. Конфликт имел принципиальное значение для судеб русской духовной культуры. Победа нестяжателей обеспечила бы более свободное развитие русской мысли. Однако верх одержали осифляне, организовавшие суд над московскими вольнодумцами Матвеем Башкиным и знатными дворянами Борисовыми. Поборник Евангелия Башкин отстаивал идеи любви к ближнему и равенство людей. Подобно Максиму Греку, Ивану Пересветову и Сильвестру Башкин заявлял о недопустимости рабства (холопства). Он освободил своих холопов и призывал других сделать то же. На суде Башкина и Борисовых обвинили в том, что они «развратно» толковали Евангелие, «хулили» Христа, утверждая его неравенство с Богом-отцом, называли иконы «идолами окаянными», считали баснословием «все божественное писание». Получив донос на Башкина, царь решил поручить розыск о ереси Максиму Греку и Артемию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79