), полочан.
Однако политические границы Киевской Руси, "союза союзов" племен, были очень изменчивы: то один, то другой союз выходил из повиновения, отстаивал свою суверенность. На протяжении целого столетия Киеву приходилось вести повторные войны с землями древлян, уличей, тиверцев, радимичей, вятичей, волынян. Местная племенная феодализирующаяся знать противостояла киевским дружинам и, как мы видели на примере древлянских князей, могла объединить народные массы против киевских дружин (945 год). Феодальная иерархия "всякого княжья" складывалась в Киевской Руси не столько путем пожалований, сколько путем вовлечения племенной знати в общий процесс.
Первым общегосударственным мероприятием, превосходящим по своей масштабности все внутрипле-менные дела местных князей, было полюдье. Недаром это русское слово вошло и в язык греческого цесаря, и в язык скандинавских саг. Полгода в году киевский князь и его дружины посвящали объезду огромной территории ряда племенных союзов, проделывая путь около 1500 километров, а во вторую, летнюю, половину года организовывали грандиозные военно-торговые экспедиции, везшие результаты полюдья по Русскому морю в Болгарию и Византию в одном направлении и на Каспий – в другом. Во втором случае русские сухопутные караваны достигали Багдада и даже Балха по пути в Индию.
Систематические ежегодные экспедиции в Византию и Халифат сквозь степи, занятые воинственными хазарами, мадьярами и печенегами, требовали сложной и громоздкой системы осуществления. На Черном море появилась такая мощная база, как озерно-морской "остров русов" в Добрудже и гирлах Дуная ("дунайцы" русских летописей).
В ряде экспедиций, возможно, принимали участие наемные отряды варягов, но это приводило и к внутренним трениям (дружина Игоря и варяги Свенельда), и к серьезным внешним осложнениям. Десятки лет русские высаживались на любом берегу "Хорезмийско-го" ("Хвалынского", Каспийского) моря и вели мирный торг, а в самом начале X века, когда Киевом владел Олег, "русы" (в данном случае, очевидно, варяги русской службы) произвели ряд жестоких и бессмысленных нападений на жителей каспийского побережья.
Военная сила Киева и порождаемое ею внешнеполитическое могущество, закрепленное договорами с империей, импонировали "всякому княжью" отдаленных племен, получавшему под покровительством Киева возможность приобщения к мировой торговле, и частично ослабляли сепаратизм местной знати. Так обстояло дело к середине X века, когда в результате хищнических поборов сверх тарифицированной дани князь Игорь Киевский был взят в плен древлянами и казнен ими. Главой государства, регентшей при малолетнем Святославе, стала вдова Игоря Ольга, псковитянка родом.
В летописи, завершенной еще в конце X века, содержится много сказаний, облеченных в эпическую форму, о трех поколениях киевских князей: Игоре и его жене Ольге, их сыне Святославе и внуке Владимире, которого церковники называли святым, а народ воспел как защитника Руси.
Первым действием княгини Ольги была месть древлянам за убийство мужа, месть, которой она придала государственно-ритуальный характер. Впрочем, этот раздел летописи настолько пронизан духом эпических сказаний, что, может быть, отражает не историческую реальность, а желательную форму былины-назидания. По этому сказанию события происходили так: древляне послали в Киев на ладьях (по Тетереву и Днепру) посольство, которое неожиданно сделало предложение молодой вдове стать женой древлянского князя Мала. "Послала нас Древлянская земля сказать тебе: мужа твоего убили потому, что был он словно волк, восхыщая и грабя, а наши князья хороши, так как они хорошо управили Древлянскую землю. Выходи замуж за нашего князя Мала!"
Автор сказания построил его на контрастах: сначала древляне убивают главу государства, а затем устраивают сватовство. В дальнейшем игра на контрастах продолжается. Ольга дает послам коварный совет потребовать, чтобы их несли к княгине в ладье. Доверчивые древляне принарядились и, сидя в ладье, позволили нести себя к каменному терему Ольги. А на княжьем дворе была заранее вырыта яма, в которую ввергли послов и живыми закопали в землю.
В Древлянскую землю Ольга отправила гонцов, которые передали древлянам (ничего не знавшим о расправе с первым посольством), что княгиня согласна на брак и просит прислать за ней почетное посольство из "нарочитых мужей", так как иначе киевляне не отпустят ее из Киева. Древляне "избьраша лучьшая мужа, иже дьржаху Деревьску землю". Новым послам Ольга предложила по русскому обычаю (в сказках: "гостя в баньку сведи, накорми, напои – потом речи веди") вымыться в бане. Здесь древлянских послов заперли, баню подожгли, "и ту изгореша вьси".
Обе формы мести воспроизводят тогдашние погребальные обряды: путешественников, умерших в дороге, хоронили в ладьях; обычным видом погребения было сожжение в небольшом домике. Следующей стадией погребального обряда была насыпка над ладьей или над спаленной домовиной огромной курганной насыпи, и завершала все это тризна и погребальный пир.
Сказание о мести вдовы Игоря было создано как антитеза неслыханному факту убийства великого князя во время полюдья. Автор сказания, во-первых, установил отступление от обычной нормы дани, во-вторых, указал на причину такого отступления – непомерную роскошь варяжских наемников и зависть русских дружин.
В третьей, главной части своего сказания автор использует для устрашения своевольных древлян, поднявших руку на "кагана Руси", языческую погребальную символику: приплывшие послы зарыты в ладье на глазах насмехающейся над ними Ольги. Второе знатное посольство сожжено.
Для заключительной части погребального обряда – насыпки кургана – княгиня Ольга едет сама в Древлянскую землю. Автор сказания и здесь верен себе, своей любви к контрастам: когда объявляется воля княгини, то слушатели сказания воспринимают все буквально, так, как предназначено для древлян, не подозревая коварства и жестокости истинного замысла, который раскрывается в конце каждого эпизода.
Княгиня едет к древлянам "да поплачюся над гробъмь его (Игоря)". Там Ольга "повеле съесути (насыпать) могилу велику и яко съсъпоша – повеле тризну творить". Тризна – это воинские игры, состязания в честь умершего полководца. После тризны начался поминальный пир, завершившийся, "яко упишася древляне", тем, что киевские дружинники изрубили пьяных древлян "и исекоша их 5000".
Трудно ручаться за достоверность всех деталей, занесенных в летопись, но совершенно неправдоподобно выглядит неведение древлян о том, что происходило в Киеве. Древлянская земля очень близко подходила с запада к Киеву (1-2 дня пути), и всенародное сожжение посольства в центре столицы никак не могло остаться тайным.
Неведение древлян – литературный прием, необходимый для связи отдельных звеньев задуманного рассказа. Вероятно, смерть великого князя в полюдье была как-то отомщена киевлянами, но "сказание о мести Ольги", как условно можно назвать этот рассказ, – не отражение реальных событий, а устрашающее эпическое произведение, созданное в интересах киевской монархии. Язычник-киевлянин не мог еще сказать "взявший меч от меча и погибнет", и он создал страшную картину мести, используя языческую символику погребального костра и поминок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Однако политические границы Киевской Руси, "союза союзов" племен, были очень изменчивы: то один, то другой союз выходил из повиновения, отстаивал свою суверенность. На протяжении целого столетия Киеву приходилось вести повторные войны с землями древлян, уличей, тиверцев, радимичей, вятичей, волынян. Местная племенная феодализирующаяся знать противостояла киевским дружинам и, как мы видели на примере древлянских князей, могла объединить народные массы против киевских дружин (945 год). Феодальная иерархия "всякого княжья" складывалась в Киевской Руси не столько путем пожалований, сколько путем вовлечения племенной знати в общий процесс.
Первым общегосударственным мероприятием, превосходящим по своей масштабности все внутрипле-менные дела местных князей, было полюдье. Недаром это русское слово вошло и в язык греческого цесаря, и в язык скандинавских саг. Полгода в году киевский князь и его дружины посвящали объезду огромной территории ряда племенных союзов, проделывая путь около 1500 километров, а во вторую, летнюю, половину года организовывали грандиозные военно-торговые экспедиции, везшие результаты полюдья по Русскому морю в Болгарию и Византию в одном направлении и на Каспий – в другом. Во втором случае русские сухопутные караваны достигали Багдада и даже Балха по пути в Индию.
Систематические ежегодные экспедиции в Византию и Халифат сквозь степи, занятые воинственными хазарами, мадьярами и печенегами, требовали сложной и громоздкой системы осуществления. На Черном море появилась такая мощная база, как озерно-морской "остров русов" в Добрудже и гирлах Дуная ("дунайцы" русских летописей).
В ряде экспедиций, возможно, принимали участие наемные отряды варягов, но это приводило и к внутренним трениям (дружина Игоря и варяги Свенельда), и к серьезным внешним осложнениям. Десятки лет русские высаживались на любом берегу "Хорезмийско-го" ("Хвалынского", Каспийского) моря и вели мирный торг, а в самом начале X века, когда Киевом владел Олег, "русы" (в данном случае, очевидно, варяги русской службы) произвели ряд жестоких и бессмысленных нападений на жителей каспийского побережья.
Военная сила Киева и порождаемое ею внешнеполитическое могущество, закрепленное договорами с империей, импонировали "всякому княжью" отдаленных племен, получавшему под покровительством Киева возможность приобщения к мировой торговле, и частично ослабляли сепаратизм местной знати. Так обстояло дело к середине X века, когда в результате хищнических поборов сверх тарифицированной дани князь Игорь Киевский был взят в плен древлянами и казнен ими. Главой государства, регентшей при малолетнем Святославе, стала вдова Игоря Ольга, псковитянка родом.
В летописи, завершенной еще в конце X века, содержится много сказаний, облеченных в эпическую форму, о трех поколениях киевских князей: Игоре и его жене Ольге, их сыне Святославе и внуке Владимире, которого церковники называли святым, а народ воспел как защитника Руси.
Первым действием княгини Ольги была месть древлянам за убийство мужа, месть, которой она придала государственно-ритуальный характер. Впрочем, этот раздел летописи настолько пронизан духом эпических сказаний, что, может быть, отражает не историческую реальность, а желательную форму былины-назидания. По этому сказанию события происходили так: древляне послали в Киев на ладьях (по Тетереву и Днепру) посольство, которое неожиданно сделало предложение молодой вдове стать женой древлянского князя Мала. "Послала нас Древлянская земля сказать тебе: мужа твоего убили потому, что был он словно волк, восхыщая и грабя, а наши князья хороши, так как они хорошо управили Древлянскую землю. Выходи замуж за нашего князя Мала!"
Автор сказания построил его на контрастах: сначала древляне убивают главу государства, а затем устраивают сватовство. В дальнейшем игра на контрастах продолжается. Ольга дает послам коварный совет потребовать, чтобы их несли к княгине в ладье. Доверчивые древляне принарядились и, сидя в ладье, позволили нести себя к каменному терему Ольги. А на княжьем дворе была заранее вырыта яма, в которую ввергли послов и живыми закопали в землю.
В Древлянскую землю Ольга отправила гонцов, которые передали древлянам (ничего не знавшим о расправе с первым посольством), что княгиня согласна на брак и просит прислать за ней почетное посольство из "нарочитых мужей", так как иначе киевляне не отпустят ее из Киева. Древляне "избьраша лучьшая мужа, иже дьржаху Деревьску землю". Новым послам Ольга предложила по русскому обычаю (в сказках: "гостя в баньку сведи, накорми, напои – потом речи веди") вымыться в бане. Здесь древлянских послов заперли, баню подожгли, "и ту изгореша вьси".
Обе формы мести воспроизводят тогдашние погребальные обряды: путешественников, умерших в дороге, хоронили в ладьях; обычным видом погребения было сожжение в небольшом домике. Следующей стадией погребального обряда была насыпка над ладьей или над спаленной домовиной огромной курганной насыпи, и завершала все это тризна и погребальный пир.
Сказание о мести вдовы Игоря было создано как антитеза неслыханному факту убийства великого князя во время полюдья. Автор сказания, во-первых, установил отступление от обычной нормы дани, во-вторых, указал на причину такого отступления – непомерную роскошь варяжских наемников и зависть русских дружин.
В третьей, главной части своего сказания автор использует для устрашения своевольных древлян, поднявших руку на "кагана Руси", языческую погребальную символику: приплывшие послы зарыты в ладье на глазах насмехающейся над ними Ольги. Второе знатное посольство сожжено.
Для заключительной части погребального обряда – насыпки кургана – княгиня Ольга едет сама в Древлянскую землю. Автор сказания и здесь верен себе, своей любви к контрастам: когда объявляется воля княгини, то слушатели сказания воспринимают все буквально, так, как предназначено для древлян, не подозревая коварства и жестокости истинного замысла, который раскрывается в конце каждого эпизода.
Княгиня едет к древлянам "да поплачюся над гробъмь его (Игоря)". Там Ольга "повеле съесути (насыпать) могилу велику и яко съсъпоша – повеле тризну творить". Тризна – это воинские игры, состязания в честь умершего полководца. После тризны начался поминальный пир, завершившийся, "яко упишася древляне", тем, что киевские дружинники изрубили пьяных древлян "и исекоша их 5000".
Трудно ручаться за достоверность всех деталей, занесенных в летопись, но совершенно неправдоподобно выглядит неведение древлян о том, что происходило в Киеве. Древлянская земля очень близко подходила с запада к Киеву (1-2 дня пути), и всенародное сожжение посольства в центре столицы никак не могло остаться тайным.
Неведение древлян – литературный прием, необходимый для связи отдельных звеньев задуманного рассказа. Вероятно, смерть великого князя в полюдье была как-то отомщена киевлянами, но "сказание о мести Ольги", как условно можно назвать этот рассказ, – не отражение реальных событий, а устрашающее эпическое произведение, созданное в интересах киевской монархии. Язычник-киевлянин не мог еще сказать "взявший меч от меча и погибнет", и он создал страшную картину мести, используя языческую символику погребального костра и поминок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94