— Как? Приданое моей будущей жены?
— Разумеется! Беря в жены юную особу, вы признаете что за ней дают приданое в сто тысяч экю; по-моему это вполне естественно, коль скоро ее отец дает вам возможность получить полтора миллиона ливров.
— Вы сказали «юная особа», сударь! — воскликнул шевалье. — Да, вы именно так сказали. Стало быть, невеста молода?
— Вы счастливец, господин д'Ангилем, редкостный счастливец! Соглашайтесь, говорю вам, соглашайтесь.
— Послушайте, вы ведь меня знаете, я живу не таясь, у меня нет никаких тайн, я не прячу карт, а играю в открытую…
— Вот и будьте хорошим игроком до самого конца.
— Я и сам того хочу; но мне нужно доказательство ваших возможностей, свидетельство вашего влияния.
— Какое вам угодно доказательство?
— Судебное решение ожидается послезавтра, пусть его отложат на неделю, и в обмен на это я дам свое согласие; правда, ставлю еще два условия.
— Какие именно?
— Невеста не должна быть уродлива, и она не должна быть, тьфу, вернее, должна быть…
— Я вас понимаю, господин д'Ангилем.
— Ну и как?
— Я согласен.
— Как вас надо понимать? Вы ручаетесь, что…
— Да, именно.
— В таком случае вот вам мое слово.
— Стало быть, через десять дней?
— Через десять дней.
— Я приду к вам утром того дня, когда будут выносить судебное решение.
— Я вас жду.
— В добрый час, господин д'Ангилем, в добрый час! Ах, милостивый государь, вы родились под счастливой звездою!
Человек с бородавками взял шляпу и вышел, пятясь и отвешивая самые почтительные поклоны.
Однако минут через пять он возвратился возмущенный.
— Сударь, — заговорил он. — Как видно, вы добиваетесь огласки, полагая, что вас это спасет, и потому ваш друг, маркиз де Кретте, устроил засаду: он сидит в своей карете в двадцати шагах от гостиницы и ждет, пока я выйду; не отпирайтесь, я узнал ливрею его слуги и гербы на карете. Да только зря вы так поступили, поймите хорошенько: отсрочка, о которой мы условились, накладывает обязательства не только на нас, но и на вас. Ежели за эти дни наши планы получат огласку, ежели что-либо каким-нибудь образом станет известно, ежели какой-либо шаг с вашей стороны покажется нам подозрительным, то я — единственный свидетель, понимаете, единственный свидетель — буду все отрицать, и вы с позором проиграете тяжбу.
Шевалье был ошеломлен этой неожиданной угрозой, она заранее обрекала на неудачу его тайные замыслы: мы уже говорили, что маркиз и он задумали узнать имена корыстолюбивых интриганов и заставить этих мучителей Роже пережить столь же неприятные минуты, как те, какие по их милости выпали на его долю.
Видя, что он изобличен, юноша потерял присутствие духа.
— Что мне надобно сделать, сударь, — спросил он у незнакомца, — чтобы успокоить вас?
— Вы первый выйдете на улицу, милостивый государь, — ответил тот, — и лишь когда я увижу, что вы уехали вместе с маркизом, я сам покину гостиницу.
Роже взял шляпу и уныло поплелся к выходу; позади, на некотором расстоянии от него, шел таинственный посетитель.
Сидевший в карете Кретте давно уже потерял всякое терпение. Шевалье объяснил ему, что их план разгадали, и друзья отправились в Люксембургский сад, где долго беседовали вдвоем.
Человек с бородавками тем временем удалился в свою таинственную резиденцию.
— Делать нечего, шевалье, — сказал маркиз, — нам остается только одно: потихоньку собирать нужные сведения, вас это немного развлечет, и удар, который невозможно избежать, покажется вам, быть может, не столь ужасным. В конечном счете, друг мой, чему быть — того не миновать, примиритесь с тем, что брак ваш будет не из самых удачных. Впрочем, вы легко утешитесь, внимательно оглядевшись по сторонам и поняв, что вокруг не так уж мало весьма странных супружеских союзов.
— Все это верно, да только, вступая в брак, люди обычно знают, на что они идут, я же понятия не имею, что меня ожидает, легко могу попасть впросак, и меня же еще поднимут на смех. Господи, что скажут наши друзья?!
— А они ничего не узнают; не собираетесь же вы им об этом рассказывать, не правда ли?
— Боже избави!
— Ну а ваш тесть со своей стороны вряд ли станет хвастаться тем новым способом, при помощи коего он зажег свадебный светильник для своей дочери.
— Увы! Ведь вы сами не раз говорили мне, что в Париже все становится известно.
— Да, почти все; но когда сильно желают что-либо скрыть, то это удается; к тому же вам приставили нож к горлу, и тут уж, как говорится, ничего не попишешь! Припомните-ка те уроки, какие вам преподали иезуиты в Амбуазе, и коль скоро вы усердно изучали философию, друг мой, принимайте жизнь как философ.
— Ах, маркиз! Вам-то легко говорить. Но скажите откровенно: сами-то вы вступили бы в такой брак? Только откровенно.
— Я, маркиз де Кретте, чей годовой доход достигает шестидесяти тысяч ливров, не считая наследства матери, признаюсь, не женился бы на особе, которую в глаза не видел; Но если бы меня звали Роже Танкред д'Ангилем и мне в случае отказа предстояло умереть с голоду, то я женился бы на ком угодно, даже на самой Алекто, а уж потом разделался бы с нею при первом удобном случае, разбив ее прялку о ее же собственную спину.
— Вы говорите искренне?
— Слово дворянина!
— Но подумайте, я же влюблен в другую!
— Влюблены? Это вообще-то глупо, а при создавшихся обстоятельствах и того хуже: просто беда!
— Но подумайте, ведь я потеряю Констанс!
— Ба! Как известно, только гора с горою не сходится! В один прекрасный день вы и мадемуазель Констанс де Безри снова встретитесь.
— Да, но она разуверится в моей порядочности.
— А вы ей все объясните.
— Она проклянет меня.
— Ну, в таком случае она поступит неразумно, и вся вина падет на нее самое.
— Но как ей понять, почему я пошел на такую измену?
— Вы скажете ей, что за вас все решил ваш отец, и она подумает, будто барон д' Ангилем поступил так в отместку виконту де Безри.
— А вдруг она сама выйдет замуж?
— Тем лучше для вас, мой друг, тем лучше! Прежде всего, не хотите же вы испытывать угрызения совести из-за того, что Констанс по вашей вине осталась сидеть в девицах? А потом, коли она тоже вступит в брак, как вступили в него вы, все скоро позабудут о том, что когда-то между вами был роман; в один прекрасный день вы отправитесь в родные края, встретитесь на охоте с ее мужем и пригласите его к обеду; он станет волочиться за вашей женою, а вы — за его супругой. И как бы прыток он ни был, у вас все равно будет преимущество перед ним, ибо вы начнете с того места, где когда-то остановились.
— Ах, если б вас услышала госпожа де Ментенон, мой милый Кретте!
— Она бы почувствовала себя моложе лет на сорок, только и всего.
На этом разговор друзей закончился, и они поспешили домой, чтобы поскорее приняться за разгадку тайны.
XV. О ТОМ, КАК БЫЛО ВЫНЕСЕНО СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
Целых три дня шевалье и маркиз провели в беготне и хлопотах; друзья пустили в ход множество тонких маневров и хитроумных уловок, стараясь узнать то, что им так хотелось узнать, — и вот заговорили слуги, развязали языки привратники, даже судейские писцы и те разжали челюсти.
Наведя какие только можно было справки, д'Ангилем и де Кретте установили, что, по крайней мере, у двенадцати судей и у шестидесяти судебных советников есть дочери на выданье: таким образом, после всех своих разысканий молодые люди были почти столь далеки от разгадки, как и прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102