https://www.dushevoi.ru/products/mebel-dlja-vannoj/Belux/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Он повернул к ней голову, затем спрыгнул и приземлился, как кошка. Выпрямившись, он пошел к ней мягкой грациозной поступью хищника.
Его вид насторожил ее. Когда он подошел ближе, она отступила в сторону, ничего не сумев поделать с собой. Когда он это понял, то крепко сжал рот, и черты лица его как-то застыли, потом было хотел ей что-то объяснить, рассказать, но, наверное, передумал и стремительно прошел мимо.
К концу третьего дня он устал.
Он исследовал все, что мог: рамы купола были крепко впаяны в дерево и камень, все окна были слишком узки, огромная дверь не поддавалась никаким усилиям. Он все время спрашивал Дельфию об Омаре и посылал ему записки, чтобы поддержать его и отвлечь от горестных дум. Да и сам испытывал какое-то облегчение от того, что большинство из принесенного Дельфией было подсказано темнокожим великаном.
Он играл с Кэтрин в карты, в слова, чтобы хоть как-то ее развлечь. Он притворялся, что читает книги, которые нашел в библиотеке, а сам тайком наблюдал за ней, когда она в раздумье сидела или читала, или шила. Это продолжалось до тех пор, пока внезапно охватившая страсть и желание не посылали его вновь карабкаться по стенам.
Ничто не мешало ему размышлять и вспоминать. Ровану не хотелось думать о том, что Теренсу предлагались те же привилегии, но которых он не смог взять. Но он думал. Ему бы не хотелось вспоминать видение Кэтрин, появившейся со свечой в руках и в сорочке, но он вспоминал. Она была похожа на изваяние, окутанное золотом сияющих волос на фоне мерцания неяркого огня. Видение это было так сильно, что ему не хотелось ни двигаться, ни думать, чтобы не разрушить его.
Он хотел ее так, как мало чего хотел в своей жизни. Иногда ему казалось, что у него вот-вот остановится дыхание, разорвется сердце, что воля и сила духа сломлены настолько, что он уже ни на что не годен.
Позже он сидел рядом с Кэтрин, стараясь поддержать разговор и не смотреть на ее нежно-розовую грудь, просвечивающую сквозь тонкий муслин ночной сорочки, не столько защищавшей ее тело, сколько возбуждавшей его воображение. У нее не было большого зеркала, только маленькое, четырехугольное, висевшее на стене в туалетной. И она не видела себя и не знала, как мало скрывала ее одежда от его глаз, в чем был, по его мнению, своеобразный шарм.
Он делал все, что мог, чтобы соблюдать дистанцию между ними, держался от нее как можно дальше, старался уставать, насколько это было возможно в их тюрьме. Его раздражало, что, когда он подходил к ней, она отскакивала и паниковала, но в то же время нельзя было обвинять ее — на то были причины личного плана.
Так дальше не могло продолжаться — Жиль Каслрай был очень даже не глупым человеком.
Но выход был. Только вся проблема в том, чтобы Кэтрин увидела в нем смысл. Если бы она захотела его выслушать и подумала о том, что он-то как раз и не будет иметь ни в чем преимущества.
Не в первый раз эгоизм и благоразумие пойдут рука об руку, не в первый раз мужчина попытается уговорить женщину сделать то, что он хочет, зная, что это не будет иметь ничего общего с благополучием их обоих.
Глава 12
Что-то в его поведении испугало Кэтрин в тот вечер. Он как будто принял какое-то решение, придавшее уверенность чертам его лица, сердцу, а может быть, и душе. Во время обеда она сидела напротив и из-под ресниц наблюдала за ним. Ей очень хотелось спросить, что случилось, но что-то удерживало. Нет, не страх, а подозрение, от которого ей было не по себе, подсказывало ей, чем он был встревожен.
Это была она. Из-за нее он попал в ловушку и был впутан в странную аферу. Из-за нее его могли изувечить и лишить жизни. Ему надоело ее постоянное присутствие, из-за чего он был лишен возможности побыть в одиночестве. Ему хотелось бы избавиться от нее и уехать из Аркадии, но несвобода действий подняла в нем волну раздражения, за что, конечно, его нельзя винить, но и спрашивать об этом она ни за что не станет. Ей не хотелось слушать его объяснения, а правду он, конечно, ей не скажет.
Рован кончил обедать, откинулся в кресле, ел орехи, запивая их бургундским. Огонь камина отражался в его фужере. Время от времени он поглядывал на нее: ее лицо, плечи, вырез ночной сорочки, волосы, падавшие на мягкую шерстяную шаль. Он таинственно смотрел на нее своими темными глазами, увлеченный мыслями, казалось, требовавшими его полного внимания.
Кэтрин очень хотела, чтобы он хоть что-то произнес, и сама пыталась придумать какую-нибудь тему для разговора, чтобы снять напряжение, сковавшее их обоих. Сначала он крошил своими сильными руками орехи, треск которых бросал ее в дрожь, потом уставился немигающими глазами на растущую гору скорлупы. Тишину нарушал только треск дров в камине и щелканье орехов. Ей вдруг захотелось вскочить и убежать из комнаты, но она только позволила себе поднять на него глаза.
Рован допил вино, поставил стакан, собрал шелуху со стола и бросил ее в огонь.
— Если так и дальше будет продолжаться, то мы к их приезду или станем идиотами, или убьем друг друга, — напряженно произнес он.
— Мне кажется естественным, что мы должны раздражать друг друга.
— Раздражать? Вы интригуете меня, я благоговею перед вашим самообладанием. Ваша уклончивость, не говоря уже о вашей нежной, как жемчуг, коже, доводит меня до сумасшествия. Но вы не раздражаете меня.
Конечно, из-за их заточения в башне он дошел до точки. Она сказала:
— Нужно потерпеть еще только несколько дней.
— Слишком много. Для женщины и мужчины, запертых вместе в состоянии, близком к совершенно раздетому, — это дьвольское испытание для нервов и воли.
— Так и задумывалось.
Он горько улыбнулся.
— Кругом рай: тут и предательство, и рождение ребенка, и в конце запланированное наказание. Да. Расскажите-ка мне еще раз, почему мы должны следовать нашему заговору, задуманной мести?
Наверное, он выпил лишнего за обедом, а она не заметила. Кэтрин положила вилку, вытерла рот салфеткой и сложила руки на столе.
— Что вы такое говорите? — спросила она, поджав губы.
Он долго рассматривал ее, прежде чем ответить.
— Цель всей этой шарады, с точки зрения вашего мужа, — наследник. Ради нее он разрешает вам тщательно контролируемый эпизод неверности с мужчиной, которого он сам выбрал. Нет, не разрешает, он настаивает на этом. Вы скажете, что он заслуживает того, чтобы быть разочарованным?
— Это мое окончательное решение. — Кэтрин крепче сжала руки.
— И мое… — согласился Рован. — Жаль только, что для нас не существует более сильного метода неповиновения. Очень горько, что приходится не только сопротивляться планам вашего мужа, но и, по крайней мере, я должен сопротивляться неистовому желанию, равного которому я никогда не испытывал.
Кэтрин вдруг увидела, какие изумрудные у него глаза. Он сидел расслабленно, вытянув вперед свою длинную ногу. Рубашка открывала мощную мускулистую грудь и твердый живот. Голова его лежала на спинке, а руки — на подлокотниках кресла. Темные густые волосы были в живописном беспорядке. Картина усталой праздности была испорчена крепко сжатым ртом и напряжением, которое исходило от него и витало в воздухе.
— Желание, — прошептала она.
— Вы, конечно, знали об этом.
Она знала. Но в то же время думала, что в нем, желании, очень мало личного. От Дельфии, да и от Мюзетты она часто слышала, что мужчины имеют слабость желать любую, сколько-нибудь хорошенькую женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
 магазин сантехника в Москве 

 фартук для кухни плитка фото