https://www.dushevoi.ru/products/unitazy/s-funkciej-bide/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В те времена услышал я от него странное выражение – Совет общественного благоустройства. Что это значит, я даже примерно не мог себе представить. Мне тогда едва исполнилось десять лет, Отто был на два-три месяца старше. Сколько продолжалось увлечение игрой в «города»? В моей памяти – целую эпоху. А на самом деле, я думаю, одно лето, после окончания начальной школы, перед гимназией.
Помогал ли дядя Сучек строить эти удивительные сооружения из коробков? Скорее всего да. Он ведь тоже любил играть. И все же придумал игру сам Отто; точнее, не придумал, а нашел по своему вкусу. Я не верю, чтобы дядя Сучек мог навязать сыну собственные несбывшиеся мечты, затаенные желания. Ни в коем случае! И служил он ни в каком не Совете общественного благоустройства. Его всегда тянуло больше к машинам, к механизмам. Да и характер у Отто был тверже, даже тогда, в десятилетнем возрасте. А тем более потом! Нет, дядя Сучек лишь выразил, назвал по имени то, что почувствовал в сыне.
Лучшим учеником в классе был, как ни странно, я. Каким образом? Почему? Я подозреваю – потому, что чище одевался, что отец у меня был хоть и небольшим служащим, а все не рассыльным, у которого только и есть, что фуражка с кокардой… А может, сам Отто учился не так ровно и ревностно, как я, не стремился в отличники. Я как-то всегда чувствовал в нем соперника, который в любую минуту может вырваться вперед. Дружить с ним было утомительно, приходилось напрягаться. Все равно что слушать трудную музыкальную пьесу. Однажды он заявил: в школе скучно, детям забивают головы ерундой, да еще с помощью допотопных методов. Я не понимал, как может хороший ученик говорить подобные вещи. «Современная система обучения. Трудовая школа». Конечно, он читал газеты. Читал, правда, и я – анекдоты и судебную хронику. Разглядывал карикатуры; это было вроде анекдотов, но непонятно, потому что о политике. В политике же для меня было тогда пределом: «Не допустим больше Габсбургов!» Ну и, конечно: «Нет, нет, никогда!». Поймав меня с газетой, родители тут же ее отбирали. После школы Отто пошел в реальное училище, я – в классическую гимназию. Когда спустя несколько лет (какой же был долгий это срок в те времена!) мы одновременно победили на школьных конкурсах – я по литературе, он по геометрии, – то в самой неодинаковой весомости этих двух дисциплин словно бы символизировалось различие в человеческой значимости между мной и им. Мне теперь приходилось спасать свое самолюбие, ссылаясь на равноправие семи свободных художеств. А ведь тогда в школе еще безраздельно царили первые три.
Детская дружба легко рождается – и легко распадается. Иногда мы встречались в трамвае – «привет, привет», – мы ехали в разные школы, в разных компаниях. Но чаще всего он был один. С книгой. Он умел читать даже стоя, цепляясь одной рукой за поручни. Не помню уж, как это вышло, что мы с ним собрались пойти в Прохладную Долину. Это было во время пасхальных каникул, в пятом классе гимназии; дули ласковые, чистые ветры. Может быть, мы сговорились отправиться вместе в собор св. Матяша на «Страсти по Матфею», а может быть, встретились уже там или при выходе.
Он ругал Шулека и Рыбацкий бастион. Показал несколько старинных двориков в Крепости. Потом повез меня на Подсолнечную улицу.
– Знаешь, как выражаются оскорбленные в эстетических чувствах господа? «Советские коробки». Идиоты!.. Сами лепят башни на свои виллы, для летучих мышей; это им, видите ли, красиво. Башни, которым, во-первых, никакой враг не угрожает; во-вторых, если б и угрожал, то всяким дедушкам с подагрой и разжиревшим папашам и в голову не пришло бы их защищать. А в-третьих, если б и пришло в голову, то все равно бы ничего из этого не вышло, потому что сделаны они из ржавой проволоки да из алебастра. В-четвертых, будь они из камня, перед современным оружием им не устоять. Зато – романтично! Тьфу!.. Видишь вон ту претенциозную копию Потсдама!.. А здесь – воздух, солнце, чистота, удобство. «Советские коробки»!
Я никогда еще не думал о таких вещах, но сейчас искренне и с воодушевлением соглашался с ним. Владельцев претенциозных безвкусных вилл я и сам не слишком любил. Как и всех, кого нужно было уважать без всяких на то оснований. Потому что так диктовал мне собственный свод нравственных законов, усвоенный с детства. Ну, и потому еще, что в школе, в семьях, где я был репетитором, в христианских богатых кругах слово «модерн» произносилось с презрительной гримасой; мне же все, что они отвергали, нравилось хотя бы из принципа.
Чтобы Отто понял: в моем лице он заполучил не простого союзника, – я признался ему, что пишу рассказы и даже задумал роман. Начал излагать сюжет. Он сделал вид, что слушает с интересом.
– В каком же стиле ты пишешь?
Я смутился.
– Вообще хвалят.
– Я не об этом. Я спрашиваю, в каком стиле ты пишешь.
– В каком? В хорошем… наверное.
Он заговорил лишь через некоторое время.
– Можно понять, почему из всех искусств архитектура первой нашла стиль, соответствующий эпохе. Здесь у нас под руками современные детерминанты – новые материалы: железобетон, стекло, пластик, алюминий, а они вносят революцию и в технологию. А такой фактор, как требования современного человека к современному жилью! Современный стиль в архитектуре – это почти Колумбово яйцо… Правда, и здесь нужен был свой Колумб!
Мы дошли до конца Подсолнечной улицы и остановились.
– Важно, чтобы ты ясно сформулировал свою программу. Это самое главное!
Я поспешил сообщить ему, что уже сформулировал и что буду писать не выдуманные истории, не сказки, а описывать свою жизнь.
– И все же – стиль!Не «что», а «как». Стиль – это человек!
Никогда не забуду потрясения, испытанного мною в те минуты. Потом-то я узнал, конечно, что слова эти принадлежат кому-то другому; однако в моей духовной биографии они так и остались связанными с Отто Суче-ком. И стоит мне услышать, прочитать их – в памяти сразу всплывает серая брусчатка большого моста в конце Подсолнечной улицы, убегающая под мост грунтовая дорога, громыхание трамвая. «Стиль – это человек». И я вновь ощущаю острую зависть к Отто Сучеку. Зависть, порожденную уважением.
– Значит, ты будешь строить такие дома?
Он задумался.
– Об этом рано еще… Эта улица – витрина. Неплохая витрина, но не более. Через двадцать лет это всем будет ясно. И тогда встанет вопрос, скрывается ли за витриной товар и каков он. А через тридцать – сорок лет это будет уже очень старая, пыльная витрина. Ведь такого рода витрины нельзя, к сожалению, каждый год оформлять заново. Да что зря говорить: иного все равно нельзя требовать! И за это большое спасибо!.. Говоришь, что я буду строить?… Посмотри сначала вокруг. Что ты видишь?… Будайские горы, верно? Самый здоровый, самый удобный для жилья район этого миллионного, а завтра, может быть, двух-трехмиллионного города. К тому же с красивым ландшафтом. Пологие горы, девственный лес… Так что в первую очередь я думаю вот что: здесь мы должны строить жилье, как можно больше жилья для будапештцев. Потом: нужно разместить здесь больницы и санатории, перевести сюда вузы, студенческие общежития, зоопарк, спортивные сооружения… И при этом как можно меньше повредить лес, а естественную панораму изменить – если вообще менять – лишь в такой степени, в какой шлифовка или благородная оправа меняет красоту бриллианта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
 https://sdvk.ru/Chugunnie_vanni/ 

 Урбанист Травертин