И Улу-Мухаммеду приходилось думать, лавировать, и ждать, и постоянно опасаться измены!
Идигу (Едигей, как говорят русичи) погиб наконец. Недавно умер и Витовт, и Улу-Мухаммед ждал, задерживая у себя спорящих за власть русских князей: чем кончатся споры за власть в княжестве Литовском после смерти великого главы? Витовт был привычен, знаком, его воинский талант и постоянная твердая власть успокаивали. В нынешнем неверном времени было на что опереться, было что почесть неизменным и прочным во всех политических расчетах. И вот его не стало! И не стало великого Идигу, на спорах коего с Витовтом, как на огромном коромысле, качались судьбы великой степи, Литвы и далекой руссии, почти подчиненной Витовтом. И что теперь?
Улу-Мухаммед взмахом руки отослал от себя молодую жену, повалился в цветные подушки, набитые лебяжьим пухом, замер, дергая щекой. Была весна, краткая степная весна. Ширинский князь Тегиня шел из Крыма, и приходилось думать, очень и очень думать, ведь от ошибочного решения теперь зависела вся дальнейшая судьба ханского престола, а значит, и его личная судьба! Улу-Мухаммеду надобен был союзник и друг на Руси. Паче всего — друг! И было совсем неясно, способен ли этот мужающий, нравный и жестокий мальчишка Василий стать другом хану Большой Орды? А друг был нужен и в том случае, ежели придет сразиться с казанским царем, и в случае затруднения в Литве, и в случае споров с эмирами Крыма, недавней вотчины великого Идигу! Нужен был друг, и никакие хитрые уговоры того же Миньбулата не убеждали хана, вынужденного в каждом союзнике видеть возможного соперника в борьбе за ханский престол!
Улу-Мухаммед гибко поднялся, привстал, слушая какой-то чужой шум за войлочными стенами юрты, легко вскочил, вышел за порог. Обратил красивое, по-монгольски гладкое, надменное лицо в сторону шума. Нукеры у входа в юрту, чуть подрагивая копьями, готовно поглядывали на повелителя. Молодая русская рабыня, проходя мимо с ворохом одежды, жадно и ласково заглянула ему в глаза. Позови — ляжет! Улу-Мухаммед знал, что он красив. В Киеве и в Троках молодые паненки и литвинки знатного рода заглядывались на него…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Идигу (Едигей, как говорят русичи) погиб наконец. Недавно умер и Витовт, и Улу-Мухаммед ждал, задерживая у себя спорящих за власть русских князей: чем кончатся споры за власть в княжестве Литовском после смерти великого главы? Витовт был привычен, знаком, его воинский талант и постоянная твердая власть успокаивали. В нынешнем неверном времени было на что опереться, было что почесть неизменным и прочным во всех политических расчетах. И вот его не стало! И не стало великого Идигу, на спорах коего с Витовтом, как на огромном коромысле, качались судьбы великой степи, Литвы и далекой руссии, почти подчиненной Витовтом. И что теперь?
Улу-Мухаммед взмахом руки отослал от себя молодую жену, повалился в цветные подушки, набитые лебяжьим пухом, замер, дергая щекой. Была весна, краткая степная весна. Ширинский князь Тегиня шел из Крыма, и приходилось думать, очень и очень думать, ведь от ошибочного решения теперь зависела вся дальнейшая судьба ханского престола, а значит, и его личная судьба! Улу-Мухаммеду надобен был союзник и друг на Руси. Паче всего — друг! И было совсем неясно, способен ли этот мужающий, нравный и жестокий мальчишка Василий стать другом хану Большой Орды? А друг был нужен и в том случае, ежели придет сразиться с казанским царем, и в случае затруднения в Литве, и в случае споров с эмирами Крыма, недавней вотчины великого Идигу! Нужен был друг, и никакие хитрые уговоры того же Миньбулата не убеждали хана, вынужденного в каждом союзнике видеть возможного соперника в борьбе за ханский престол!
Улу-Мухаммед гибко поднялся, привстал, слушая какой-то чужой шум за войлочными стенами юрты, легко вскочил, вышел за порог. Обратил красивое, по-монгольски гладкое, надменное лицо в сторону шума. Нукеры у входа в юрту, чуть подрагивая копьями, готовно поглядывали на повелителя. Молодая русская рабыня, проходя мимо с ворохом одежды, жадно и ласково заглянула ему в глаза. Позови — ляжет! Улу-Мухаммед знал, что он красив. В Киеве и в Троках молодые паненки и литвинки знатного рода заглядывались на него…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39