https://www.dushevoi.ru/products/dushevye-kabiny/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Отчего? Не видал никто! Пришлось созидать сызнова, еле управились до снегов. Два игумена сбежали, не выдержав голода и холода.
Последнего, Иону, тоже отступившегося сладкого игуменства Соловецкого, он сам теперь привез в Новгород, отчаясь уговорить. Прочили они с Германом в игумены старца Игнатия, но братия заявила солгасно: «Или ты, или никто больше! Аще ли не хощешь хиротонисатися в игумены, то разойдемся отсюда вси, и даси ответ Богу за души наши».
Даси ответ Богу! И труды, и годы… Тридесяти лет подвига! Назад пути не было.
А мечталось! Еще в Толвуе, в позабытом дому отцовом, добиться трудом духовным того почета и уважения сильных мира, коего не добился родитель в господинстве своем!
Тысячи поприщ покрыл он, и вот перед ним, на горе, столь же недоступен, как и прежде, терем Марфы Борецкой, владетельницы далеких островов.
Зришь ли ты, Господи?!
Так страстно хотел чуда, так верил в то, светлое, явившееся ему далекой зарей в восходящих от востока лучах: белый храм, простертый на воздухе, великий и прекрасный, что примыслил к неясному видению своему.
…Пресветлый храм, далекое утро, первое утро на острове, сполохи играющие. А после, год за годом, что было? Мошка и комары, нашествие гадов, глад, стужа, темень и наваждения бесовские. Секли деревья, созидали кельи и варницы, ковыряли мотыгами землю, холодную, неродимую. И месяцами — бушующее неукротимое море, месяцами не зрели человечьего лица!
Знал доднесь, что надо только молиться сильнее, надо захотеть, а тогда — что говорить, делать — Бог подскажет. И не помогал ли ему Господь?! Послал же ему, полумертвому, двух рыболовцев с кережею муки и масла? Христиане ли то были, без остатка сгинувшие в пучине морской, божии ли угодники, как полагает ныне вся братия?
…Не подарят ему острова, и все разойдутся, и снова — он и старик Герман, немым укором невыплаченного долга мертвецу, блаженному Савватию, о котором он было забыл. Срам! Дождался послания из обители Кирилловой! Надо было начать с перенесения мощей блаженного! Быть может, он-то и свят, он-то и оборонил бы обитель? Старец, не ведавший богатств мирских, искатель пустынного жития, на далеком северном острову обитавший, как птица небесная, не ревнуя ни о славе подвижнической, ни о зиждительстве церковном, а об одной лишь возлюбленной тишине.
Но так самому (самому!) хотелось чуда! «Не было смирения во мне, и потому не сподобил меня чудес. Но и карая мя, справедлив ты еси, Господи!»
Пусть.
Чудом будет обитель Соловецкая!
В мечте Зосима не заметил, как толпа мужиков придвинулась ближе.
— Цего он?
— Вишь, боярыня не приняла.
— Гневаетце!
— А хто таков?
— Угодник Соловецкой, Изосим.
— Ну!
— Оська, поведай обчеству правду-истину!
Веселый чернокудрый мужик из вольных крепко обнял знакомого ему Марфина холуя. Тот дернулся было:
— Не трожь!
— Ништо, от мене не вырвесси, — играя голосом и щурясь, продолжал скоморошить мужик. — Поцто вы с Якимом-ключарем монаха прогнали?
— Не мы, боярыня! — угрюмо отзывался холоп, пыхтя, но не в силах вырваться из невольных объятий.
— Неужто? Побожись!
— Крест! Сама сказала: отчину нашу отъемлет.
— Каку таку отчину?
— Острова Соловецки… Пусти, однако!
— А ты не балуй, Потанька, — вмешался второй холоп, — Иеву Потапычу скажем ужо! Мы-ить от его посланы!
— Дивно, свово богомольца не пожаловала!
— Как поется: «Стала наша теща зятьев провожать…»
Yх, старцу почет дают, Aва холуя от порога волокут! -
Aлумливо пропел веселый мужик. Кругом хохотнули.
— Марфе никто не указ! — дивясь и одобряя, громко сказал молодой парень в толпе.
— Все ж старец божий, грех! — задумчиво отозвался на то пожилой мужик.
Зосима обвел очами оступившие вкруг косматые лица. То был наемный сброд, сироты и пропойцы, разорившиеся ремесленные и купецкие дети, худые мужики-вечники, кого за полгривны наймут бояра ради вечевых и судных дел своих, вольница новгородская, всегда готовая на гульбу и смуту, хватающая чужое добро на пожарах, а в прежние веки выкидывавшаяся в беспощадных ушкуйных походах на Двину и в Поволжье, грабя Кострому, Ярославль, Казань, Нижний, а то и Сарай, столицу Золотой Орды, — не очень разбираючи, где свои, православные, а где татарские и булгарские купцы, — шильники, ухорезы, городская сволочь и рвань. Марфины люди жались посторонь, выглядывая из-за спин разгульной дружины.
— Бог указует и сильным! — сурово возразил Зосима, сверкнув взором. Обидящий старца — Христа обидит, и от Господа же восприимет кару свою!
Обители и храмы устроили святые отцы на спасение роду человеческому. Во иноки из великих животов уходят, и от славы, и от всей прелести мира сего отрекаютце. И не ради корысти, а ради чистоты душевныя, ради молитвенного бдения еженощного! И моления возносят иноки о тишине и об устроении мира сего не ради сильных князей и бояр великих, а ради всех христиан православных спасения. Нет сильных пред Господом, ему бо первее станут последние в мире сем, речено бо есть: «Блаженни нищие духом, яко тех есть царствие небесное, и блаженни кротцыи, яко тии наследять землю. Блаженни есте, егда поносят вам и гонют и лгут на вас мене ради — вы есте соль земли!»
— Гладко бает старец! — примолвил кудрявый. В шутке, однако, просквозило уважение.
— Постой-ко! Пусти! — донесся сторонний голос. — Христос не то заповедал! Он сам в миру жил… Пусти-ко! Апостолы в светлых ризах ходили… Раздайтесь, православные! — взывал спорщик, проталкиваясь к Зосиме. — Павел-апостол рек: «Вступайте в брак, а не блудите беззаконно!»
Пусти, отдай!
Из толпы вывернулся, наконец, в рваном зипуне, седой, клочкастый суховатый философ («Расстрига!» — неприязненно подумал Зосима) и, оттолкнув чьи-то пытавшиеся его сдержать руки, кочетом налетел на угодника:
— Кто дает в монастыри, тот зло деет, откупаютце! От Бога не откуписсе! Не про вас ли то, мнихов, сказано: «Горе вам, книжницы и фарисеи! Затворяете царствие небесное человеком, пожираете вдовиц достояния, лицемерныя моления долгая творите»?! И обряды те тлен, Бог внутри нас! Зри в святом благовествовании от Матфея о молящихся в сонмищах и на стогнах… — кричал философ. — «А ты, егда молисся, вниди в клеть свою и, затворив двери, помолись отцу твоему втайне», — то сам Иисус сказал! А днесь уже Христос на земли церквы не имат, зане вы, мнихи и священники, на мзде ставлены!
— Ложь! Ересь стригольническая! — возопил Зосима. — И Иисус Христос ходил в многия домы с учениками своими, учил истинному слову и благоразумию, чудеса многая сотворяюща, и принимал от тех же доброхотные даяния и честь многу! И сам, сам паки рече: «Яко с вами есмь, до скончания века!»
— То-то ты скончанием века народ пугаешь! Еще поглядеть, кто еретик!
Во исходе седьмой тысящи лет мира конец предрекаете, а Иисус сказал: «О дни же том и часе никто же весть, ни ангелы небеснии», вота как!
— Прелесть змиева! Священници — апостолы христовы! А кто без поставленья учит… В геенне огненной! Дьявол!
— Дьявол в человецех части не имет! Хочет добра человек, — добро, зла — зло. Душа самовластна, верой утверждаетце!
— Еретик! Ересь богомерзкая! Лжа! Лжа! — вопил Зосима, замахиваясь посохом.
— И то лжа?! — подступал седатый философ, сжимая кулаки. — А подобает инокам волости и селы со христианами за монастыри брати, сбирать мзду и всякая многоценная себе на потребу, пить слезы христианские?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
 мебель для ванной комнаты 150 см 

 Тоналит Trapez