.."
И устроив им обструкцию,
Я пою гимн Эволюции.
Ну а их уж две по две...
Песнь о Гайавате
Позабуду трубку мира,
Томагавк войны отрою
И раскраску боевую
Нанесу я на лицо.
Тело смажу слоем жира,
Растолку кору секвойи,
Заварю её вкрутую,
Так чтоб плавало яйцо.
Брошу я щепотку соли,
И чуть-чуть бизоньей крови,
Да помёт медведя гризли
(Но чтоб свежий был помёт!)
Разделю я смесь на доли,
В полночь их смешаю снова,
А потом добавлю "Рислинг"
И пчелиный дикий мёд.
Дальше тщательно отмерю
Двести тридцать восемь граммов,
Смажу ими лук и стрелы,
И конечно же копьё.
И среди бескрайних прерий,
Среди каменных вигвамов
Буду я стрелять по белым
С грозным криком: "Ё-моё!"
Я индеец Гайавата,
Я хитрее, чем лисица,
Я коварнее койота,
Я мудрее, чем сова.
Я настойчив в газавате
Против подлых бледнолицых,
Буду убивать уродов,
Кровь их сладка, как халва...
Я индеец Гайавата,
Я палю из револьвера,
Я владею джиу-джитсу
И приёмами у-шу.
Лишь одно мне непонятно,
Когда в городе холера,
И бегут все заграницу,
Эту Песнь зачем пишу?
* * * * * *
Я нарисую твой портрет
На тонкой рисовой бумаге,
Я нарисую свои страхи
И то, чего в тебе уж нет.
Я нарисую свою боль,
Которую в тебе я вижу,
И сразу станешь как-то ближе,
Хотя я знаю - это роль,
Написанная тоже мной
В моей бездарной скучной пьесе,
В ней ты - прекрасная принцесса,
А я нисколько не герой.
Пером я выведу твой рот,
В нем столько горечи и боли,
Ты внутрь их загоняешь волей...
А в жизни всё наоборот.
Я напишу твои глаза,
Они наполнены печалью,
И отражением зеркальным
Застыла в них моя слеза.
Я нарисую твой портрет...
Он твой, хотя прекрасно знаю,
Что в жизни ты совсем иная,
И нарисованного нет
В тебе ни капли! Но тебя
Рисую я на странном фоне,
И кажется портрет знакомым...
Я узнаю в тебе себя.
П У Ш К И Н
(поэма)
(шизофреническая)
Александр Сергеич Пушкин
Прошептал вчера на ушко,
Что коварный враг Дантес
На дуэль принёс обрез.
Он вчера его обрезал,
Чтоб сподручней было прятать,
Ведь в Париж, что стоит мессы,
Укатил его приятель.
И с собою пистолеты
Прихватил, набив карманы.
Нам печально слышать это,
Но что взять от клептомана?..
И Дантес обрезал ТОЗ!
"У него парадантоз, -
Сообщает Пушкин сплетню, -
Он лечил его намедни
Пивом, водкой и кагором.
А потом блевал так круто,
Что сестре из нашей "Скорой"
Ампутировали груди..."
Да, известный Пушкин сплетник.
Всё, что слышал, всем распишет
Так подробно, так конкретно,
Что порою едет крыша
От таких его нюансов.
"А Ростова то на танцах
С Пьером выжрала две банки,
А потом как иностранка
Ошивалась в "Интуристе".
Заработала прилично,
Баксов двести или триста.
Это точно, видел лично.
А Герасим и Муму...
Господа, мне стыдно, право...
Он её... Она ему...
Я в "Гринпис" письмо отправлю!"
Вот такой он Пушкин Саша.
Всё, что видел, всё расскажет.
Что не видел, то домыслит,
Но всегда в хорошем смысле.
"А вчера Наполеон
Проиграл Чингизу в нарды.
Сокрушался очень он,
Лучше бы играли в карты.
Хоть и там играть с умом
Нужно. Впрочем, всё неважно,
Ведь Чингиз - борец сумо,
Наполеон же неотважный...
А Алиса Селезнёва
Трахалась до полвторого.
С кем бы думали, ребята?
Это были октябрята!!!
Эх, такие нынче нравы...
В наше время всё иначе
Было... И мы были правы!
Вот такая незадача..."
Пушкин Саша - это круто,
Но порою достаёт нас,
От него башка наутро
Словно некий смутный образ...
После этакого стресса
Вся надежда на Дантеса.
Смотрим, как он пьёт кисель,
И молим его: "Дуэль!"
* * * * * * * * *
Моя старая подруга вдруг внезапно стала старой,
Моя новая подруга так прекрасна и юна,
Моя старая подруга мне приснится лишь в кошмаре,
Моя новая подруга - это гвоздь любого сна!
Моя старая подруга мне давно уж не подруга.
Моя новая подруга мне пока что не жена.
Моя старая подруга не нужна мне для досуга,
Моя новая подруга в голове моей одна.
Моя старая подруга - это редкостная стерва,
Моя новая подруга веселит меня, как ром.
Моя старая подруга портит и сейчас мне нервы.
Моя новая подруга будет портить их потом.
* * * * * * * * *
В берёзовых джунглях Орловщины
Охочусь на муху Це-Це.
В засаде я сосредоточенно
Сижу и мечтаю про цель.
Как только она здесь появится,
Я сразу замечу её.
Прости меня, муха-красавица,
Но метко метну я копьё.
Ведь мясо твоё очень дорого.
Не менее ценен твой мех.
Испортить банальнейшим порохом
Его - для меня тяжкий грех.
А если копьём не получится,
Достану я свой бумеранг.
Поверь мне, не будешь ты мучиться,
Забудешь про боль и про страх.
Чуть позже груженный добычею
Навстречу мечте я пойду,
По славным старинным обычаям
Мачете рубя путь в мечту.
Продам всё. Схожу на "Хованщину"
И с женщиной лягу в кровать...
А после я в сельву Рязанщины
Поеду термитов стрелять.
* * * * * * * * *
Я очень долго думал о подарке,
Не спал ночами, днём был сам не свой,
Ведь ты достойна триумфальной арки,
Тебе б владеть кремлёвскою звездой,
А лучше бриллиантом Кох-и-Нором,
Но вряд ли для тебя его найду.
А если б смог, Охотское бы море
Я б подарил, Курильскую гряду...
И пусть умрут от зависти японцы,
Кусая локти и давясь слюной...
Но нам скандал не нужен. Лучше Солнце
Тебе вручу с красавицей Луной...
Не выйдет. Ведь нужны они всем людям...
Вручить тебе течение Гольфстрим?..
А может подарить статую Будды?
А может, как Хрущев, весь остров Крым?
Нет подарю тебе Семь Чудес Света...
Но снова есть претензии к судьбе:
Из всех чудес лишь пирамиды где-то
В Египте. Но зачем они тебе?
Я перебрал десятки вариантов:
Великую Китайскую стену,
Останкинскую башню и Куранты,
Биг-Бен и африканскую страну.
Но всё не то, чего бы ты хотела,
Или что смог бы для тебя достать.
Я размышляю и любуюсь телом
Твоим... Оно прекрасно, твою мать!
А мною всё поставлено на карту...
И вдруг решил, чего уж думать тут,
Я подарю тебе к восьмому марта
Большую Силиконовую Грудь!
СТРАННЫЙ РОМАНС
То ли Граф Монте-Кристо,
То ли Граф Калиостро,
То ли Принц Флоризель я,
То ли Дюк Ришелье.
Я красив, я неистов,
Но один, словно остров,
Хотя знаю про цели,
Но до них сотни лье.
То ли нету удачи,
То ли нету везенья,
Предназначен для зла я,
То ли создан для сна.
Не могу я иначе:
Жизнь должна быть гореньем!
А сгорю коль до тла я,
Чья же в этом вина?
То ли всё невозможно,
То ли я не умею...
То ли ждёт меня плаха,
То ли плачет тюрьма.
И качу осторожно,
Как большой скарабей я,
Шар мечтаний и страхов,
Но он весь из дерьма.
То ли тихо страдаю,
То ли вечно тоскую,
То ли плачу навзрыд я,
То ли громко смеюсь.
Я и сам понимаю,
Что погано живу я,
И всё в жизни обрыдло,
Даже тихая грусть.
То ли в лоб, то ли по лбу,
То ли хрен, то ли редька...
Всё едино на свете,
Одинаково всё.
Все похожи, как колбы
На большой табуретке,
Только я на планете
И ни то, и ни сё...
* * * * * *
Над страною летят партизаны Гренобля
На огромных, как тучи, морских дирижаблях,
Где они пролетают, слышны только вопли,
Где они опускаются слышен свист сабли.
О подобных разбоях слагают легенды,
В час такого налёт грохочут куранты,
А они прилетают и рубят на ленты
Всех врагов, а потом ещё вяжут их в банты.
Их боятся, как дьявола, все прокуроры,
И трясутся от страха при них адвокаты,
Появление их, как кора мандрагоры,
Удаление их, словно плод авокадо.
1 2 3 4 5 6 7
И устроив им обструкцию,
Я пою гимн Эволюции.
Ну а их уж две по две...
Песнь о Гайавате
Позабуду трубку мира,
Томагавк войны отрою
И раскраску боевую
Нанесу я на лицо.
Тело смажу слоем жира,
Растолку кору секвойи,
Заварю её вкрутую,
Так чтоб плавало яйцо.
Брошу я щепотку соли,
И чуть-чуть бизоньей крови,
Да помёт медведя гризли
(Но чтоб свежий был помёт!)
Разделю я смесь на доли,
В полночь их смешаю снова,
А потом добавлю "Рислинг"
И пчелиный дикий мёд.
Дальше тщательно отмерю
Двести тридцать восемь граммов,
Смажу ими лук и стрелы,
И конечно же копьё.
И среди бескрайних прерий,
Среди каменных вигвамов
Буду я стрелять по белым
С грозным криком: "Ё-моё!"
Я индеец Гайавата,
Я хитрее, чем лисица,
Я коварнее койота,
Я мудрее, чем сова.
Я настойчив в газавате
Против подлых бледнолицых,
Буду убивать уродов,
Кровь их сладка, как халва...
Я индеец Гайавата,
Я палю из револьвера,
Я владею джиу-джитсу
И приёмами у-шу.
Лишь одно мне непонятно,
Когда в городе холера,
И бегут все заграницу,
Эту Песнь зачем пишу?
* * * * * *
Я нарисую твой портрет
На тонкой рисовой бумаге,
Я нарисую свои страхи
И то, чего в тебе уж нет.
Я нарисую свою боль,
Которую в тебе я вижу,
И сразу станешь как-то ближе,
Хотя я знаю - это роль,
Написанная тоже мной
В моей бездарной скучной пьесе,
В ней ты - прекрасная принцесса,
А я нисколько не герой.
Пером я выведу твой рот,
В нем столько горечи и боли,
Ты внутрь их загоняешь волей...
А в жизни всё наоборот.
Я напишу твои глаза,
Они наполнены печалью,
И отражением зеркальным
Застыла в них моя слеза.
Я нарисую твой портрет...
Он твой, хотя прекрасно знаю,
Что в жизни ты совсем иная,
И нарисованного нет
В тебе ни капли! Но тебя
Рисую я на странном фоне,
И кажется портрет знакомым...
Я узнаю в тебе себя.
П У Ш К И Н
(поэма)
(шизофреническая)
Александр Сергеич Пушкин
Прошептал вчера на ушко,
Что коварный враг Дантес
На дуэль принёс обрез.
Он вчера его обрезал,
Чтоб сподручней было прятать,
Ведь в Париж, что стоит мессы,
Укатил его приятель.
И с собою пистолеты
Прихватил, набив карманы.
Нам печально слышать это,
Но что взять от клептомана?..
И Дантес обрезал ТОЗ!
"У него парадантоз, -
Сообщает Пушкин сплетню, -
Он лечил его намедни
Пивом, водкой и кагором.
А потом блевал так круто,
Что сестре из нашей "Скорой"
Ампутировали груди..."
Да, известный Пушкин сплетник.
Всё, что слышал, всем распишет
Так подробно, так конкретно,
Что порою едет крыша
От таких его нюансов.
"А Ростова то на танцах
С Пьером выжрала две банки,
А потом как иностранка
Ошивалась в "Интуристе".
Заработала прилично,
Баксов двести или триста.
Это точно, видел лично.
А Герасим и Муму...
Господа, мне стыдно, право...
Он её... Она ему...
Я в "Гринпис" письмо отправлю!"
Вот такой он Пушкин Саша.
Всё, что видел, всё расскажет.
Что не видел, то домыслит,
Но всегда в хорошем смысле.
"А вчера Наполеон
Проиграл Чингизу в нарды.
Сокрушался очень он,
Лучше бы играли в карты.
Хоть и там играть с умом
Нужно. Впрочем, всё неважно,
Ведь Чингиз - борец сумо,
Наполеон же неотважный...
А Алиса Селезнёва
Трахалась до полвторого.
С кем бы думали, ребята?
Это были октябрята!!!
Эх, такие нынче нравы...
В наше время всё иначе
Было... И мы были правы!
Вот такая незадача..."
Пушкин Саша - это круто,
Но порою достаёт нас,
От него башка наутро
Словно некий смутный образ...
После этакого стресса
Вся надежда на Дантеса.
Смотрим, как он пьёт кисель,
И молим его: "Дуэль!"
* * * * * * * * *
Моя старая подруга вдруг внезапно стала старой,
Моя новая подруга так прекрасна и юна,
Моя старая подруга мне приснится лишь в кошмаре,
Моя новая подруга - это гвоздь любого сна!
Моя старая подруга мне давно уж не подруга.
Моя новая подруга мне пока что не жена.
Моя старая подруга не нужна мне для досуга,
Моя новая подруга в голове моей одна.
Моя старая подруга - это редкостная стерва,
Моя новая подруга веселит меня, как ром.
Моя старая подруга портит и сейчас мне нервы.
Моя новая подруга будет портить их потом.
* * * * * * * * *
В берёзовых джунглях Орловщины
Охочусь на муху Це-Це.
В засаде я сосредоточенно
Сижу и мечтаю про цель.
Как только она здесь появится,
Я сразу замечу её.
Прости меня, муха-красавица,
Но метко метну я копьё.
Ведь мясо твоё очень дорого.
Не менее ценен твой мех.
Испортить банальнейшим порохом
Его - для меня тяжкий грех.
А если копьём не получится,
Достану я свой бумеранг.
Поверь мне, не будешь ты мучиться,
Забудешь про боль и про страх.
Чуть позже груженный добычею
Навстречу мечте я пойду,
По славным старинным обычаям
Мачете рубя путь в мечту.
Продам всё. Схожу на "Хованщину"
И с женщиной лягу в кровать...
А после я в сельву Рязанщины
Поеду термитов стрелять.
* * * * * * * * *
Я очень долго думал о подарке,
Не спал ночами, днём был сам не свой,
Ведь ты достойна триумфальной арки,
Тебе б владеть кремлёвскою звездой,
А лучше бриллиантом Кох-и-Нором,
Но вряд ли для тебя его найду.
А если б смог, Охотское бы море
Я б подарил, Курильскую гряду...
И пусть умрут от зависти японцы,
Кусая локти и давясь слюной...
Но нам скандал не нужен. Лучше Солнце
Тебе вручу с красавицей Луной...
Не выйдет. Ведь нужны они всем людям...
Вручить тебе течение Гольфстрим?..
А может подарить статую Будды?
А может, как Хрущев, весь остров Крым?
Нет подарю тебе Семь Чудес Света...
Но снова есть претензии к судьбе:
Из всех чудес лишь пирамиды где-то
В Египте. Но зачем они тебе?
Я перебрал десятки вариантов:
Великую Китайскую стену,
Останкинскую башню и Куранты,
Биг-Бен и африканскую страну.
Но всё не то, чего бы ты хотела,
Или что смог бы для тебя достать.
Я размышляю и любуюсь телом
Твоим... Оно прекрасно, твою мать!
А мною всё поставлено на карту...
И вдруг решил, чего уж думать тут,
Я подарю тебе к восьмому марта
Большую Силиконовую Грудь!
СТРАННЫЙ РОМАНС
То ли Граф Монте-Кристо,
То ли Граф Калиостро,
То ли Принц Флоризель я,
То ли Дюк Ришелье.
Я красив, я неистов,
Но один, словно остров,
Хотя знаю про цели,
Но до них сотни лье.
То ли нету удачи,
То ли нету везенья,
Предназначен для зла я,
То ли создан для сна.
Не могу я иначе:
Жизнь должна быть гореньем!
А сгорю коль до тла я,
Чья же в этом вина?
То ли всё невозможно,
То ли я не умею...
То ли ждёт меня плаха,
То ли плачет тюрьма.
И качу осторожно,
Как большой скарабей я,
Шар мечтаний и страхов,
Но он весь из дерьма.
То ли тихо страдаю,
То ли вечно тоскую,
То ли плачу навзрыд я,
То ли громко смеюсь.
Я и сам понимаю,
Что погано живу я,
И всё в жизни обрыдло,
Даже тихая грусть.
То ли в лоб, то ли по лбу,
То ли хрен, то ли редька...
Всё едино на свете,
Одинаково всё.
Все похожи, как колбы
На большой табуретке,
Только я на планете
И ни то, и ни сё...
* * * * * *
Над страною летят партизаны Гренобля
На огромных, как тучи, морских дирижаблях,
Где они пролетают, слышны только вопли,
Где они опускаются слышен свист сабли.
О подобных разбоях слагают легенды,
В час такого налёт грохочут куранты,
А они прилетают и рубят на ленты
Всех врагов, а потом ещё вяжут их в банты.
Их боятся, как дьявола, все прокуроры,
И трясутся от страха при них адвокаты,
Появление их, как кора мандрагоры,
Удаление их, словно плод авокадо.
1 2 3 4 5 6 7