Не долго оставалось царствовать и Егерю: область готовилась к новым выборам и, отказавшийся от почетной должности спикера, Хоттабыч решил баллотироваться на пост губернатора. В его успехе никто не сомневался.
Одного не мог понять Агейко: куда исчезла Клякса? Вместе с Евнухом, которого трое суток продержали в камере предварительного заключения, они обыскали весь город. Делали запросы в Херсонскую область, связывались с Парижем, думая, что Кляксе все-таки каким-то образом удалось улизнуть за Кантоной. Все усилия были тщетными. Одно лишь оставалось предполагать: встречавшийся с девушкой последним Вован навсегда унес с собой в могилу эту тайну.
Агейко прошелся из конца в конец по ковровой дорожке кабинета, раздумывая о том, что человеческая судьба — штука довольно-таки странная. Еще несколько дней назад, обвиняя в клевете, ему шили дело, а сегодня он уже мог сам вершить судьбы людей.
Он вздрогнул от неожиданности, когда на столе громко зазвонил телефон. Нисколько не сомневаясь, что звонок адресован не ему, он все-таки поднял трубку, но к удивлению услышал голос Хоттабыча:
— Обживаешься? Я ведь сразу понял, где тебя можно найти в выходной день.
— Честно признаться, Александр Серафимович, за последние годы я ужасно соскучился даже по воздуху, которым наполнено отделение милиции. Не смог утерпеть, вот и зашел.
— Ну, нанюхался?
— Думается, все ещё впереди.
— Тогда приезжай. Кто обещал Фильке заглянуть в гости? Он скучает по тебе.
Агейко закрыл кабинет и прошел к комнате дежурного. Сдал ключи и расписался в журнале.
— Как служба? — обратился к молоденькому милиционеру.
— Только начинается, товарищ полковник… Извините, — офицер смутился, не зная, в каком звании находится новый начальник управления, одетый в штатский костюм.
— Я капитан запаса. А теперь человек гражданский, — улыбнулся Агейко, — Поэтому впредь называйте просто, Юрий Васильевич.
— Понятно, товарищ… Юрий Васильевич.
Филька тут же забрался на колени главного милиционера области.
— Принес мне милицейскую фуражку? Дед сказал, что обязательно принесешь.
— Твой дед, Филька, наверное хочет упрятать меня в тюрьму за расхищение казенной собственности. Ведь фуражка мне не положена.
— А что принес?
— Вот, пистолет. Стреляет водой.
Мальчик взял игрушку и в ту же секунду помчался в ванную комнату.
Бывший спикер суетился около стола. Поставил сковороду с жареной картошкой, в тарелку навалил малосольные огурцы.
— Выпьем хоттабовки за твое назначение?
— А что такое хоттабовка?
— По-ихнему — кальвадос, по нашему яблочная водка, а по-моему — хоттабовка. Фрукты-то из моего сада.
— Самогончик гоните, Александр Серафимович? — с игривой угрозой спросил Агейко.
— Производство домашних спиртных напитков, насколько мне известно, пока законом не запрещено.
— Тогда можно и выпить, — махнул рукой Агейко. — Наливайте.
— За возвращение в старые пенаты? — поднял рюмку Хоттабыч.
— За это — успеется. Как она?
Хоттабыч понял о ком спрашивает Агейко. Опустил голову.
— Никак. Здравое сознание пока не возвращается. Только бредит. Твердит о каком-то склепе в саду.
— Может быть что-то до наступления болезни её сильно напугало и это осталось у неё в памяти?
— Кто его знает, Юра!
— Давайте выпьем за её выздоровление.
Агейко поставил рюмку на стол и почувствовал, как неожиданно ему в спину ударил мощный напор воды. Он тут же соскочил со стула и постарался увернуться от очередного напора. Но Филька, подражая героям из боевиков, двумя руками держал пистолет, и струя воды уже вовсю хлестала по рубашке деда. Агейко постарался поймать и обезоружить нарушителя застолья, но малец ловко увернулся и бросился удирать. Он стремглав выскочил на крыльцо и устремился в заросли ягодных кустов. Юрий, по мнению Фильки, оказавшийся отъявленным бандитом, принял вызов и теперь, обдирая руки о сучья и цепляясь брюками за иголки крыжовника, пытался нагнать и отомстить бравому полицейскому. Через несколько минут остервенелой погони ему удалось настичь мальчика в дальнем конце сада. Он поднял его на руки и, глянув на старый погреб, угрожающе сказал:
— Все, ваша карта бита, господин полицейский. Сейчас я вас посажу в подполье.
Увидев, что «бандит» направляется к погребу, мальчик испуганно прижался к нему.
— Только не в погреб, дядя Юра!
— Боишься?
— Там водятся черти и оборотни.
Агейко почувствовал, что мальчик не на шутку испугался. Он поставил его на землю и с улыбкой спросил:
— Какие оборотни, Филька? Неужели ты веришь в эти сказки?
— Я сам слышал как из погреба доносятся крики и завывания.
— Ну хочешь мы с тобой вместе спустимся и ты увидишь, что там никого нет. Разве только мыши или лягушки. Ты боишься мышей?
— Н-нет.
— Ну, тогда давай руку и пойдем посмотрим на твоих чертей.
Мальчик нехотя протянул руку.
Агейко открыл дверь, и они зашли внутрь погреба. Массивная крышка, обитая жестью и задвинутая чугунной щеколдой, указывала на вход в подземелье, где прятались оборотни. По-прежнему улыбаясь и не отпуская руки мальчика, Агейко наклонился, чтобы отодвинуть щеколду и вдруг услышал протяжный стон. Филька в испуге вытаращил глаза и задрожал всем телом.
— Иди-ка позови деда, — попросил Агейко, когда стон снова повторился.
В ту же секунду след мальчика простыл. Юрий дернул щеколду и поднял крышку. Тусклый свет проник в подпол, и Агейко, стараясь не оступиться, нашел ногами ступеньку лестницы.
Клякса сидела на земляном полу с закрытыми глазами, облокотившись на мокрую стену цементного погреба. Он легко поднял её и приложил голову к груди. Сердце еле слышно отстукивало время…
Декабрь 1998 года.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59