— Да? — следователь была несколько ошарашена. — Я не знаю жизни или ее изнанки?
— Да бросьте! И с изнанки жизнь остается жизнью. Если бы вы видели, как нас обслуживали в ресторане на Киевском вокзале! А в гостинице «Россия»…
— Это откуда вас в вытрезвитель поволокли?
— Чего это поволокли? — оскорбился Нефедов.
— Ну, как же… Поскольку сами вы не в состоянии были передвигать ноги, да и все съеденное, выпитое из вас, простите, лилось, как из помойного ведра…
— Это уже другое дело, — отмахнулся Нефедов от неприятных воспоминаний.
Галина Анатольевна Засыпкина потом признавалась себе, что он, в общем-то, был прав. Действительно, ее знание жизни, хотя, казалось бы, тоже насмотрелась всякого, и его знания — несопоставимы. В свои неполные восемнадцать он через столько прошел, через столько переступил, столько растоптал… И все это называется знанием жизни, жизненным опытом. Оказывается, и этим можно гордиться, и это годится для самоутверждения.
А потом появился документ следующего содержания:
"В действиях Нефедова Юрия Сергеевича содержится состав преступления, предусмотренный статьей 102 УК (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах), однако, «принимая во внимание, что Нефедов Ю. С, является несовершеннолетним, а расследование этой категории дел производится следователями органов МВД, руководствуясь статьей 126 У ПК, направить материалы уголовного дела в УВД Калужского облисполкома».
Так дело оказалось у следователя Калужского УВД Соцковой Надежды Петровны. Молодая женщина, не достающая Нефедову и до плеча, рядом с ним кажется совсем маленькой. А тот поначалу капризничал, не нравилось снова отвечать на вопросы, которые ему казались уже исчерпанными. В конце концов Надежда Петровна сумела переломить его.
Пока шли допросы, пока уточнялись детали преступления и дело готовилось в суд, родители Нефедова не теряли времени даром. Обходили все места, где по разным поводам появлялся Нефедов и собирали справки о том, какой он хороший был, как всем нравился, каким очаровательным юношей запомнился жителям городка; На заводе, где он проболтался с месяц, написали: замечаний не имел. Справка из домоуправления: замечаний не имел. Справка из милиции: медвытрезвителем не задерживался. Характеристика из школы:
«По характеру добрый, отзывчивый, вежлив со старшими (кстати, все убитые были гораздо старше его). Участвовал в конкурсах песни, в смотрах художественной самодеятельности, в субботниках и воскресниках по уборке школьной территории. За хорошую работу объявлена благодарность директором школы».
Во какого юношу судить собрались!
А в общем-то всю эту компанию можно назвать достаточно коротко: спасайте, кто может! И спасают, понимая бессмысленность, понимая бесполезность. Но уж очень настойчивы родители, как им отказать, у них такое горе, такое горе…
— А вам не страшно оставаться со мной в кабинете? — спрашивает тем временем Нефедов у Надежды Петровны.
— Почему мне должно быть страшно? — говорит следователь, отбрасывая со лба светлые волосы.
— Ну, в общем-то не обычного преступника допрашиваете, у вас такого не было, наверно, никогда и не будет… Я ведь могу с вами что угодно сделать. У вас там где-то кнопочка сигнальная, конвоиры набегут… Так я за несколько секунд с вами управлюсь, а. Надежда Петровна?
— Нет, Нефедов, все равно не страшно, — улыбается Соцкова.
— Что бы я с вами не сделал, что бы я вообще не натворил, до двадцать восьмого августа, когда мне восемнадцать исполнится, все равно больше десяти не дадут, а десять я уже заработал. До конца августа у меня руки развязаны. Надежда Петровна. Вы поосторожней со мной, повежливей, а то я и осерчать могу… — улыбчиво говорил Нефедов.
Надежда Петровна признается, что ей стало немного зябко, когда Нефедов сказал, что до конца августа может натворить все, что угодно. Он растопырил пальцы и так посмотрел на них, словно прикидывал, какую им еще работу дать. Потом посмотрел на Соцкову, ухмыльнулся. Теперь она знает, как ухмыляются убийцы — с какой-то своей мыслью, невнятной такой, еще не осознанной, почти ласковой.
— Ладно, Нефедов, — Сказала тогда следователь. — Расскажите, как все произошло.
— Интересно?
— Ничуть. Спрашиваю только потому, что обязана. Протокол требует.
— Вы, наверно, думаете, что я всех ухлопал? Ошибаетесь, только двоих. Дергачева и его жену. А кому нужен этот никудышный слесарь? Жена его тоже… Меня еще благодарить должны.
— За Жигунова тоже?
— Старика я не трогал. Там по пьянке получилась очень смешная история — Дергачев приревновал к Жигунову свою беременную бабу. И ухлопал старика. Разволновался, выпить захотелось. А червивка кончилась. Но он знал, что бутылка есть у Свирина. А тот не отдает. Последняя бутылка, можно понять человека! Дергачев вырвал у него эту бутылку и — по темечку. А купил ее, между прочим, я! Мы со Свириным собирались идти к нему ночевать. Мне обидным показалось, что Дергачев так распорядился моей бутылкой… Ну и вроде того, что я сильнее оказался.
— Трезвее?
— Это само собой, — горделиво ответил Нефедов.
— И сильнее его жены?
— Лишний свидетель. Нельзя оставлять. Пришлось расстаться, — он шаловливо улыбнулся. — Зато и пожил месяц…
— Да, тут об этом подробно рассказано, — Надежда Петровна положила руку на пухлый том. — Сколько же вы тогда выпили?
— Ну как… Сначала Свирин купил шесть бутылок червивки, потом сходил и купил еще бутылку водки… Когда он пошел на третий заход, то принес четыре червивки и одну бутылку водки, а потом еще две водки. Но выпили мы не всю, потому что одну бутылку Дергачев разбил о голову Свирина. Ну и это… И Жигунов, и Дергачев к тому времени уже хороши были, а когда и выпили, конечно, того, расслабились. Пришлось мне с ними разобраться по-мужски.
— Оставьте! — прервала его Соцкова. — Ведь вы отчаянный трус. И сами это знаете. Эта болтовня — самое большое, что вы можете себе позволить. Вспомните, как вы метались по этому кабинету, когда проводилась очная ставка с сыном Жигунова!
Действительно, был такой случай. Когда решили провести очную ставку с Михаилом Жигуновым и устранить противоречия в показаниях, Нефедов пришел в ужас. Он обещал дать все показания, какие только требуются, лишь бы они не расходились с показаниями Жигунова и таким образом устранить саму возможность встречи.
— В чем дело, Нефедов? — не поняла вначале Соцкова. — Чего вы разволновались? Я задам вам несколько вопросов, вы ответите, подпишите… Не бойтесь Жигунова, не может он так просто убить вас. В этом нет ничего страшного.
— Он меня убьет! Вы понимаете, только увидит меня, сразу бросится и убьет за своего отца!
— Ну, Нефедов, успокойтесь… Вы же на голову — Не убьет, так по морде даст!
— По чьей? — не удержалась Надежда Петровна.
— По моей, по чьей же еще!
— Ну, это не такое уж страшное наказание за то, что вы сделали с его отцом, а?
— Да! Вам Хорошо говорить!
Вот такие неожиданные превращения. Отчаянный убийца оказывается не менее отчаянным трусом. Пришлось в кабинет ввести конвоиров, которые как бы обеспечили безопасность Нефедова. А Жигунов, кстати, провел очную ставку очень достойно. Ответил на вопросы, подписал показания и ушел, не взглянув на Нефедова. А тот лишь тогда и пришел в себя.
— Надо же, — как-то обронила Соцкова, — ведь вы, Нефедов, еще совсем молоды…
— Что вы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21