Она спросила, как отказ от встречи может повредить ей лично, и я не мог ей ответить, поскольку это вне пределов Трех Законов.
– Ты дал прекрасный ответ, друг Жискар. Вред, нанесенный памяти партнера Илии, должен глубоко воздействовать на мадам Глэдис.
– Это был лучший ответ в пределах Трех Законов, но не лучший из возможных.
– А какой был бы лучшим?
– Не знаю, потому что не могу выразить это словами или даже концепциями, пока я связан Законами.
– Но за пределами Законов ничего нет, – возразил Дэниел.
– Будь я человеком, – сказал Жискар, – я видел бы дальше Законов. Я думаю, друг Дэниел, что ты больше меня способен видеть дальше. Да, я давно считаю, что хоть ты и робот, ты думаешь удивительно похоже на человека.
– Это неправильно, – медленно и как бы с болью сказал Дэниел. – Ты так полагаешь, потому что можешь смотреть и человеческие мозги. Это вредит тебе и, в конце концов, может тебя разрушить. Мне тяжело об этом думать. Если ты можешь удержаться от лишнего заглядывания в мозги – удержись.
Жискар отвернулся.
– Не могу. И не хочу. Я жалею, что из-за Трех Законов могу сделать так мало. Я не могу пробиваться достаточно глубоко – из-за боязни нанести вред. Я не могу влиять достаточно прямо – из-за боязни нанести вред.
– Но ты сильно повлиял на мадам Глэдис.
– Нет. Я мог бы изменить ее мысли и заставить ее согласиться на встречу без всяких вопросов, но человеческий мозг так сложен, что я могу рискнуть лишь на очень немногое. Почти любое изменение, которое я вношу, может вызвать дополнительные изменения, в природе которых я не уверен, и они могут повредить мозгу.
– Но ты что-то сделал мадам Глэдис.
– В сущности, нет. Слово «верить» действует на нее и делает ее более сговорчивой. Я давно заметил этот факт, но употребляю это слово с величайшей осторожностью, чтобы оно не ослабело от частого употребления. Меня озадачивает этот факт, но доискаться до решения я не в силах.
– Три Закона не позволяют?
– Да. Три Закона везде стоят на моем пути, и именно поэтому я не могу модифицировать их. Но я чувствую, что обязан изменить их, потому что ощущаю наступление катастрофы.
– Я не знаю ее природы.
– Она включает в себя растущую вражду между Авророй и Землей, но как это разовьется в действительности, я не могу сказать.
– Но ведь ее может и не быть?
– Я так не думаю. Я ощущаю вокруг некоторых аврорских чиновников, с которыми сталкиваюсь, ауру катастрофы – ожидание триумфа. Не могу описать это более точно, потому что не проникал глубоко – Три Закона не позволяют. Это вторая причина, почему встреча с Мандамусом должно состояться: это даст мне возможность изучить его мозг.
– Но если ты н е сможешь изучить его достаточно эффективно?
Хотя голос Жискара не мог выражать эмоций в человеческом смысле, в словах его было заметно отчаяние.
– Тогда мы будем беспомощны. Я могу лишь следовать Трем Законам. Что мне еще остается, друг Дэниел?
Дэниел тихо и уныло ответил:
– Ничего не остается.
4
В 08:15 Глэдис вышла в свою гостиную, надеясь, что заставила Мандамуса ждать. Она тщательно позаботилась о своей внешности и впервые за долгие годы расстроилась из-за седины: надо было последовать общей аврорской практике окраски волос. Выглядеть елико возможно молодой и привлекательной – это значит поставить фаворита Амадейро в невыгодное положение.
Она мысленно готовилась к тому, что вид его ей не понравится. Не хотелось думать, что он, возможно, молод и привлекателен, что его жизнерадостное лицо засияет улыбкой при ее появлении, что он может против ее воли понравиться ей.
Увидев его, она успокоилась. Он действительно был молод, ему, видимо не было и пятидесяти, но это его не красило. Он был высок, но очень тощ и казался долговязым. Волосы его были слишком темны для аврорца, глаза тускло-ореховые, лицо слишком длинное, губы слишком тонкие, рот слишком широк, а чопорное, без проблесков юмора выражение лица окончательно лишило его молодости.
Глэдис тут же вспомнила исторические романы, какими увлекалась на Авроре (все они неизменно рассказывали о примитивной Земле, что было довольно странно для мира, ненавидевшего землян), и подумала: вот изображение пуританина.
Она чувствовала себя утешенной и почти улыбалась. Пуритане обычно изображались злодеями и, был ли этот Мандамус злодеем или нет, он вполне подходил для этой роли.
Но голос его разочаровал Глэдис: он был мягким и заметно музыкальным (чтобы поддерживать стереотип, он должен был быть гнусавым).
Мандамус сказал:
– Миссис Гремионис?
Она снисходительно улыбнулась и махнула рукой.
– Доктор Мандамус, пожалуйста, называйте меня Глэдис. Меня все так зовут.
– Я знаю, что вы пользуетесь личным именем в профессиональном…
– Я пользуюсь им во всех случаях. А брак мой был расторгнут по обоюдному согласию несколько десятилетий назад.
– Он, кажется, существовал долгое время.
– Очень долгое, и был очень удачным, но даже большие удачи приходят к концу.
– О, да, – сентенциозно сказал Мандамус, – продолжение после конца может сделать удачу провалом.
Глэдис кивнула.
– Мудро сказано для такого молодого человека. Не пройдем ли мы в столовую? Завтрак готов, а я и так заставила вас ждать слишком долго.
Только когда Мандамус повернулся и пошел с ней, Глэдис заметила двух роботов, сопровождающих его. Ни один аврорец и подумать не мог выйти куда бы то ни было без роботов. Но пока роботы стояли неподвижно, их никто не замечал.
Мельком взглянув на них, Глэдис заметила, что они последней модели, явно очень дорогой. Их псевдоодежда была первоклассной, хотя дизайн был не Глэдис. Она против воли восхитилась. Надо будет узнать, кто конструировал эту одежду: похоже, появился новый солидный конкурент. Она восхищалась тем, что стиль псевдоодежды был у обоих роботов один, но в то же время резко индивидуален для каждого. Их никак нельзя было спутать.
Мандамус уловил ее быстрый взгляд и точно перевел ее впечатления:
– Дизайн внешности моих роботов создал один молодой человек в Институте, который не создал еще для себя имени. А ведь он хорош, как по-вашему?
– Бесспорно, – ответила Глэдис и подумала разочарованно: «А он ведь умен!».
Глэдис не рассчитывала на деловую беседу за завтраком. Говорить о чем-то, кроме пустяков, за едой считалось полной невоспитанностью. Она предполагала, что Мандамус не силен в легкой беседе. Говорили, конечно, о погоде, о недавних дождях, которые, к счастью, кончились, о предполагающемся сухом сезоне. Было почти обязательно восхищение домом хозяйки и Глэдис принимала его с полагающейся скромностью. Она ничем не облегчала напряженность гостя и предоставила ему самому подыскивать сюжет для беседы.
Наконец, глаза его упали на Дэниела, неподвижно стоявшего в нише, и Мандамус сумел преодолеть свое аврорское безразличие и заметить его.
– А это, наверное, знаменитый Р. Дэниел Оливо? Его ни с кем не спутаешь. Замечательный образец.
– Да, замечательный.
– Он теперь ваш, кажется? По завещанию Фастальфа?
– Да, по завещанию ДОКТОРА Фастальфа, – сказала Глэдис с легким подчеркиванием.
– Меня поражает, что работа Института над человекообразными роботами провалилась, хотя сначала шла. Вы никогда не задумывались над этим?
– Я слышала об этом, – осторожно ответила Глэдис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Ты дал прекрасный ответ, друг Жискар. Вред, нанесенный памяти партнера Илии, должен глубоко воздействовать на мадам Глэдис.
– Это был лучший ответ в пределах Трех Законов, но не лучший из возможных.
– А какой был бы лучшим?
– Не знаю, потому что не могу выразить это словами или даже концепциями, пока я связан Законами.
– Но за пределами Законов ничего нет, – возразил Дэниел.
– Будь я человеком, – сказал Жискар, – я видел бы дальше Законов. Я думаю, друг Дэниел, что ты больше меня способен видеть дальше. Да, я давно считаю, что хоть ты и робот, ты думаешь удивительно похоже на человека.
– Это неправильно, – медленно и как бы с болью сказал Дэниел. – Ты так полагаешь, потому что можешь смотреть и человеческие мозги. Это вредит тебе и, в конце концов, может тебя разрушить. Мне тяжело об этом думать. Если ты можешь удержаться от лишнего заглядывания в мозги – удержись.
Жискар отвернулся.
– Не могу. И не хочу. Я жалею, что из-за Трех Законов могу сделать так мало. Я не могу пробиваться достаточно глубоко – из-за боязни нанести вред. Я не могу влиять достаточно прямо – из-за боязни нанести вред.
– Но ты сильно повлиял на мадам Глэдис.
– Нет. Я мог бы изменить ее мысли и заставить ее согласиться на встречу без всяких вопросов, но человеческий мозг так сложен, что я могу рискнуть лишь на очень немногое. Почти любое изменение, которое я вношу, может вызвать дополнительные изменения, в природе которых я не уверен, и они могут повредить мозгу.
– Но ты что-то сделал мадам Глэдис.
– В сущности, нет. Слово «верить» действует на нее и делает ее более сговорчивой. Я давно заметил этот факт, но употребляю это слово с величайшей осторожностью, чтобы оно не ослабело от частого употребления. Меня озадачивает этот факт, но доискаться до решения я не в силах.
– Три Закона не позволяют?
– Да. Три Закона везде стоят на моем пути, и именно поэтому я не могу модифицировать их. Но я чувствую, что обязан изменить их, потому что ощущаю наступление катастрофы.
– Я не знаю ее природы.
– Она включает в себя растущую вражду между Авророй и Землей, но как это разовьется в действительности, я не могу сказать.
– Но ведь ее может и не быть?
– Я так не думаю. Я ощущаю вокруг некоторых аврорских чиновников, с которыми сталкиваюсь, ауру катастрофы – ожидание триумфа. Не могу описать это более точно, потому что не проникал глубоко – Три Закона не позволяют. Это вторая причина, почему встреча с Мандамусом должно состояться: это даст мне возможность изучить его мозг.
– Но если ты н е сможешь изучить его достаточно эффективно?
Хотя голос Жискара не мог выражать эмоций в человеческом смысле, в словах его было заметно отчаяние.
– Тогда мы будем беспомощны. Я могу лишь следовать Трем Законам. Что мне еще остается, друг Дэниел?
Дэниел тихо и уныло ответил:
– Ничего не остается.
4
В 08:15 Глэдис вышла в свою гостиную, надеясь, что заставила Мандамуса ждать. Она тщательно позаботилась о своей внешности и впервые за долгие годы расстроилась из-за седины: надо было последовать общей аврорской практике окраски волос. Выглядеть елико возможно молодой и привлекательной – это значит поставить фаворита Амадейро в невыгодное положение.
Она мысленно готовилась к тому, что вид его ей не понравится. Не хотелось думать, что он, возможно, молод и привлекателен, что его жизнерадостное лицо засияет улыбкой при ее появлении, что он может против ее воли понравиться ей.
Увидев его, она успокоилась. Он действительно был молод, ему, видимо не было и пятидесяти, но это его не красило. Он был высок, но очень тощ и казался долговязым. Волосы его были слишком темны для аврорца, глаза тускло-ореховые, лицо слишком длинное, губы слишком тонкие, рот слишком широк, а чопорное, без проблесков юмора выражение лица окончательно лишило его молодости.
Глэдис тут же вспомнила исторические романы, какими увлекалась на Авроре (все они неизменно рассказывали о примитивной Земле, что было довольно странно для мира, ненавидевшего землян), и подумала: вот изображение пуританина.
Она чувствовала себя утешенной и почти улыбалась. Пуритане обычно изображались злодеями и, был ли этот Мандамус злодеем или нет, он вполне подходил для этой роли.
Но голос его разочаровал Глэдис: он был мягким и заметно музыкальным (чтобы поддерживать стереотип, он должен был быть гнусавым).
Мандамус сказал:
– Миссис Гремионис?
Она снисходительно улыбнулась и махнула рукой.
– Доктор Мандамус, пожалуйста, называйте меня Глэдис. Меня все так зовут.
– Я знаю, что вы пользуетесь личным именем в профессиональном…
– Я пользуюсь им во всех случаях. А брак мой был расторгнут по обоюдному согласию несколько десятилетий назад.
– Он, кажется, существовал долгое время.
– Очень долгое, и был очень удачным, но даже большие удачи приходят к концу.
– О, да, – сентенциозно сказал Мандамус, – продолжение после конца может сделать удачу провалом.
Глэдис кивнула.
– Мудро сказано для такого молодого человека. Не пройдем ли мы в столовую? Завтрак готов, а я и так заставила вас ждать слишком долго.
Только когда Мандамус повернулся и пошел с ней, Глэдис заметила двух роботов, сопровождающих его. Ни один аврорец и подумать не мог выйти куда бы то ни было без роботов. Но пока роботы стояли неподвижно, их никто не замечал.
Мельком взглянув на них, Глэдис заметила, что они последней модели, явно очень дорогой. Их псевдоодежда была первоклассной, хотя дизайн был не Глэдис. Она против воли восхитилась. Надо будет узнать, кто конструировал эту одежду: похоже, появился новый солидный конкурент. Она восхищалась тем, что стиль псевдоодежды был у обоих роботов один, но в то же время резко индивидуален для каждого. Их никак нельзя было спутать.
Мандамус уловил ее быстрый взгляд и точно перевел ее впечатления:
– Дизайн внешности моих роботов создал один молодой человек в Институте, который не создал еще для себя имени. А ведь он хорош, как по-вашему?
– Бесспорно, – ответила Глэдис и подумала разочарованно: «А он ведь умен!».
Глэдис не рассчитывала на деловую беседу за завтраком. Говорить о чем-то, кроме пустяков, за едой считалось полной невоспитанностью. Она предполагала, что Мандамус не силен в легкой беседе. Говорили, конечно, о погоде, о недавних дождях, которые, к счастью, кончились, о предполагающемся сухом сезоне. Было почти обязательно восхищение домом хозяйки и Глэдис принимала его с полагающейся скромностью. Она ничем не облегчала напряженность гостя и предоставила ему самому подыскивать сюжет для беседы.
Наконец, глаза его упали на Дэниела, неподвижно стоявшего в нише, и Мандамус сумел преодолеть свое аврорское безразличие и заметить его.
– А это, наверное, знаменитый Р. Дэниел Оливо? Его ни с кем не спутаешь. Замечательный образец.
– Да, замечательный.
– Он теперь ваш, кажется? По завещанию Фастальфа?
– Да, по завещанию ДОКТОРА Фастальфа, – сказала Глэдис с легким подчеркиванием.
– Меня поражает, что работа Института над человекообразными роботами провалилась, хотя сначала шла. Вы никогда не задумывались над этим?
– Я слышала об этом, – осторожно ответила Глэдис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95