– Да.
– Хорошо. Тогда начнем с того, является ли это предположение космонитов действительно верным? Почему убийство не могло быть делом рук какого-нибудь фанатика-одиночки? На Земле многие недовольны роботами, но нет ни одной партии, пропагандирующей такого рода насилие.
– В открытую, возможно, нет.
– Даже у тайной организации, поставившей себе целью разрушение роботов и производящих их фабрик, хватило бы здравого смысла, чтобы понять: самое худшее, что они могут сделать, – это убить космонита. Гораздо логичнее предположить, что здесь действовал человек с расстроенной психикой.
– Думаю, что факты свидетельствуют против версии о фанатике, – сказал Р. Дэниел, внимательно выслушав Бейли. – Уж очень тщательно была выбрана жертва и время убийства. Такое под силу лишь хорошо организованной группе, способной разработать детальный план операции.
– В таком случае, вам известно гораздо больше, чем мне. Выкладывайте!
– Я не знаю этого выражения, но, кажется, понимаю, что вы хотели сказать. Думаю, мне придется разъяснить вам подоплеку происшедшего. В Космотауне считают, что у нас с Землей сложились неудовлетворительные отношения.
– Это еще мягко сказано… – пробормотал Бейли.
– Мне говорили, что, когда основали Космотаун, почти никто из наших людей не сомневался, что Земля захочет принять и построить единое общество, которое так хорошо себя зарекомендовало на Внешних Мирах. Даже после первых бунтов мы думали, что все дело лишь в том, что ваши люди еще не оправились от первого шока, вызванного новизной происходящего. Однако оказалось, что дело не в том. Несмотря на сотрудничество со Всепланетным правительством и администрациями большинства Городов, сопротивление землян не ослабевало, и мы смогли добиться немногого, Естественно, для нашего народа это было делом большой важности.
– Вами, я полагаю, двигал чистый альтруизм.
– Не совсем, – возразил Р. Дэниел. – Хотя с вашей стороны очень любезно приписывать нам благородные побуждения. У нас широко распространено мнение, что здоровая, модернизированная Земля принесет пользу всей Галактике. По крайней мере, это мнение господствует у нас в Космотауне. Должен признать, на Внешних Мирах существуют мощные силы, противостоящие нам.
– Что? Разногласия среди космонитов?
– Конечно, Некоторые думают, что модернизированная Земля будет опасна, что у нее снова появятся империалистические замашки. Эта точка зрения особенно характерна для населения более старых миров, которые находятся ближе к Земле и имеют больше оснований помнить первые века межзвездных путешествий, когда Земля полностью контролировала их как политически, так и экономически.
– Старая песня, – вздохнул Бейли. – Они что, действительно этим обеспокоены? Неужели они все еще бросают в нас камни за то, что произошло тысячу лет назад?
– У людей свой особый, причудливый склад ума. Во многих отношениях их мышление не так логично, как наше, мышление роботов. Ведь их цепи не так хорошо спланированы. Правда, мне говорили, что в этом есть и свои преимущества.
– Вероятно, есть, – сухо заметил Бейли.
– Вам лучше знать. Во всяком случае, постоянные неудачи на Земле способствовали усилению националистических партий на Внешних Мирах. Они считают, что земляне коренным образом отличаются от космонитов и поэтому не смогут усвоить их образ жизни. По их мнению, если мы силой навяжем роботов землянам, то тем самым выпустим в Галактику дух разрушения. Видите ли, одного они никак не могут забыть: население Земли составляет восемь миллиардов человек, тогда как общая численность населения Внешних Миров не достигает и шести миллиардов. Наши люди в Космотауне, особенно доктор Сартон…
– Он был доктором?
– Доктором социологии. Он специализировался в роботехнике. Это был выдающийся ученый.
– Понятно. Продолжайте.
– Как я сказал, доктор Сартон и другие осознавали, что, если таким настроениям позволить распространяться на Внешних Мирах, подпитывая их нашими неудачами, Космотаун и все, что с ним связано, долго не просуществует. Доктор Сартон понял, что пришло время предпринять решительный шаг к пониманию психологии землян. Легко говорить, что люди Земли консервативны от природы, и повторять избитые фразы о «неизменяемости Земли» и «непостижимости земного склада ума», все это лишь уводит в сторону от решения проблемы.
Доктор Сартон повторял, что это говорит наше невежество и что мы не можем отмахнуться от землян какой-нибудь присказкой или банальностью. Он говорил, что, если космониты хотят переделать Землю, они должны преодолеть изолированность Космотауна и смешаться с землянами, Что они должны жить как земляне, думать как они, быть как они.
– Космониты? Но это же невозможно! – воскликнул Бейли.
– Совершенно верно, – согласился Р. Дэниел. – Несмотря на свои взгляды, даже сам доктор Сартон не смог бы заставить себя войти в какой-нибудь Город, и он это знал. Он не вынес бы его гигантизма и вечных толп народа. Даже если бы его вынудили войти туда под дулом бластера, обстановка так угнетала бы его, что он не смог бы проникнуть в ваш сокровенный внутренний мир.
– А как насчет их прямо-таки животного страха перед болезнями? – прервал его Бейли, – Не забывайте об этом. Я думаю, из-за одного этого среди них не нашлось бы никого, кто рискнул бы войти в Город.
– И это тоже. Болезни, в земном смысле слова, не известны на Внешних Мирах, а перед неизвестным всегда испытываешь сильный страх. Доктор Сартон хорошо все это понимал и тем не менее настаивал на необходимости ближе узнать землянина и образ его жизни.
– Кажется, он сам себя загнал в тупик.
– Не совсем. Все эти препятствия непреодолимы для космонитов-людей. Космониты-роботы – совсем другое дело.
«Черт, все время забываю, что он робот», – подумал Бейли. Вслух он воскликнул:
– В самом деле?
– Да. Это естественно: мы гибче. По крайней мере, в этом отношении. Нас можно сконструировать специально для адаптации к жизни землян. Если создать роботов, внешне ничем не отличающихся от жителей Земли, возможно, земляне их примут и позволят изучить свою жизнь изнутри.
– И вы…
Бейли вдруг осенило.
– Как раз такой робот, – подтвердил Р. Дэниел. – Доктор Сартон целый год работал над проектированием таких моделей. Я первый из его роботов и пока единственный. К несчастью, мое образование еще не закончено. В результате убийства меня решили использовать раньше намеченного срока.
– Значит, не все космониты-роботы такие, как вы? Другие модели больше похожи на роботов, чем на людей. Так?
– Ну конечно же, Внешний вид зависит от функции робота. Моя функция требует очень близкого сходства внешностью людей, поэтому у меня такая наружность. Другие роботы отличаются от меня, хотя все они имеют человеческий облик. Они, конечно, больше похожи на людей, чем те угнетающе примитивные модели, которые я видел в обувном магазине. У вас все роботы такие?
– Более или менее, – ответил Бейли. – Вы считаете это неправильным?
– Разумеется. Людям трудно воспринимать грубую пародию на человека как равную себе по интеллекту. Неужели ваши фабрики не могут работать лучше?
– Могут, Дэниел, я в этом уверен. Все дело в том, что мы предпочитаем знать, когда имеем дело с роботом, а когда – с человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60