– А как ты думаешь, почему в Галактической Библиотеке есть противники твоего пребывания там? Не хотят попасться под горячую руку, когда толпа на тебя набросится. Ну так вот… тебе надо быть осторожнее. Ни в коем случае нельзя ходить одному. Либо со мной, либо с телохранителями. Только так, папа.
Селдон выглядел таким несчастным, что Рейчу стало его жалко.
– Но это не надолго, на, – сказал он. – Я нашел новую работу.
Селдон поднял взгляд.
– Новую работу? Какую?
– Преподавательскую. В университете.
– В каком университете?
– В Сантаннийском.
У Селдона задрожали губы.
– Сантанния! Это же в девяти тысячах парсеков от Трантора! Провинциальный мир на другом краю Галактики!
– Вот именно. Потому я и хочу улететь туда. Я на Транторе всю жизнь прожил, на, и мне тут надоело. Нет ни одной планеты во всей Империи, где дела сейчас шли бы хуже, чем на Транторе. Логово бандюг, а защитить простого человека некому. Экономика хромает на обе ноги, техника разрушается. А Сантанния живет примерно так же, как и жила – тихий, пасторальный мир. Я хочу улететь туда и начать там новую жизнь с Манеллой, Вандой и Беллис. Мы все вместе отбываем туда через два месяца.
– Все?!
– Все. И ты тоже, папа. Мы не оставим тебя на Транторе. Ты полетишь с нами на Сантаннию.
Селдон покачал головой.
– Это невозможно, Рейч. Ты знаешь.
– Почему невозможно?
– Ты знаешь почему. Проект. Моя психоистория. Неужели ты думаешь, что я смогу оставить дело моей жизни? Предать его?
– Почему нет? Оно же тебя предало.
– Ты с ума сошел!
– Вовсе нет. Ты сам посуди, к чему все это тебя привело. Денег у тебя нет, и добыть их негде. На Транторе не осталось никого, кто хотел бы тебе помочь.
– Но уже почти сорок лет…
– Да, да, это понятно. Сорок лет прошло, и ты проиграл, папа. Это не преступление – проиграть. Ты так старался, столько сил положил, столько достиг, но добрался в итоге до разваливающейся экономики и гибнущей Империи. Именно это ты давно предсказывал, и именно это теперь встало на пути твоей работы. Так что…
– Нет. Не встанет. Так или иначе я буду продолжать работу.
– Я тебе вот что скажу, па. Если уж ты действительно такой упрямый, возьми с собой свою психоисторию. Начни все заново в Сантаннии. Может быть, там найдутся и деньги, и энтузиасты, чтобы помочь тебе.
– А что будет с теми людьми, которые столько лет верой и правдой служили мне?
– О Боже, папа! Да они уходят от тебя один за другим, из-за того что тебе нечем им платить! Если ты останешься здесь, то скоро останешься один-одинешенек. Ой, папа, я тебя умоляю! Ты думаешь, мне по сердцу вот так с тобой говорить? Просто никто, кроме меня, тебе этого не скажет, никто не отважится поранить твое сердце. Так давай же не будем лгать друг другу. Раз ты уже ходишь по улицам, а на тебя нападают единственно потому, что ты – Хари Селдон, разве не пора сказать друг другу правду.
– Бог с ней, с правдой. Я не хочу улетать с Трантора.
Рейч покачал головой.
– Я не сомневался, что ты будешь упрямиться, папа. Но у тебя целых два месяца на размышление. Подумай, ладно?
Глава 15
Хари Селдон давно не улыбался. Он, как обычно, руководил Проектом: упорно, старательно содействуя продвижению работы над психоисторией, строя планы относительно создания Оснований, изучая Главный Радиант.
Но не улыбался. Он заставлял себя работать, не испытывая при этом никакой радости от достигнутых успехов. Наоборот, он все время ощущал неудачи, абсолютно во всем.
Селдон сидел в своем стрилингском кабинете за рабочим столом, когда вошла Ванда. Селдон взглянул на нее, и сердце его радостно заколотилось.
Отношение к Ванде у него всегда было особенное. Селдон уже не мог припомнить, когда и он сам, и все остальные перестали воспринимать ее заявления с удивлением и восторгом – теперь всем казалось, что так было всегда. Она спасла его жизнь, будучи совсем малышкой, с помощью пресловутых «фиников». Даже в раннем детстве она отличалась тем, что все знала.
Хотя доктор Энделецки классифицировала геном Ванды как абсолютно нормальный во всех отношениях, Селдон не отказался от мысли, что умственные способности внучки превосходят способности среднего человека.
Точно так же он был уверен в том, что в Галактике существуют другие такие же люди, как она, и даже на Транторе. Если бы только он мог разыскать этих менталистов, какой неоценимый вклад они могли бы внести в дело создания Основания! Пока же все его мечты были сосредоточены в единственном существе – его внучке. Селдон смотрел на нее, такую красивую, горделиво стоящую на пороге кабинета, и сердце его готово было разорваться от тоски.
Через несколько дней она уедет.
Как он сумеет пережить это?
Ванда стала настоящей красавицей. Ей было восемнадцать. Длинные светлые волосы, немного широковатые скулы, но зато лицо ее казалось всегда готовым улыбнуться. Она и улыбалась, а Селдон подумал: «Что же ей, плакать, что ли? Летит на Сантаннию, где ее ждет совсем другая жизнь».
– Ну, Ванда, – сказал он, – еще несколько дней – и все.
– Вряд ли, дедушка.
– Что? – удивленно посмотрел на внучку Селдон.
Ванда подошла и обняла деда.
– Я не полечу на Сантаннию.
– Что, разве папа и мама передумали?
– Нет, они полетят.
– А ты – нет? Почему? А ты куда собираешься?
– Я собираюсь остаться здесь, дедушка. С тобой. Бедный дедушка! – воскликнула Ванда и нежно прижалась к Селдону.
– Но я не понимаю… Почему? Они разрешили тебе остаться?
– Ты про папу с мамой? Не то чтобы разрешили. Мы спорили и спорили, и в конце концов я победила. Ну а что тут такого, дед? Они улетят на Сантаннию, и все у них будет хорошо. Будут любить друг друга и малышку Беллис. А если я полечу с ними, а тебя оставлю здесь, ты же будешь совсем один. Нет, я не выдержу.
– Но как же тебе удалось уговорить их?
– Ну, ты же знаешь, я это умею. Нечто вроде «толчка».
– Что это значит?
– Все дело в моем уме. Я вижу, что делается у тебя в уме, и у родителей. Время идет, и я все лучше вижу, словно прозреваю. Ну а еще я научилась делать эти самые «толчки» – заставлять людей делать то, что я пожелаю.
– И как же ты это делаешь?
– Не знаю. Но проходит время, и люди устают от этих «толчков», и все делают по-моему. Так что я собираюсь остаться с тобой.
Селдон устремил на Ванду взгляд, полный отчаянной любви.
– Это прекрасно, Ванда, детка. Но Беллис…
– Не волнуйся о Беллис У нее нет такого ума, как у меня.
– Ты уверена? – спросил Селдон и прикусил нижнюю губу.
– Совершенно. Ну и потом – должен же с мамой и папой кто-то остаться.
Селдон внутренне ликовал, но дать волю своим чувствам не решился. А как же Рейч и Манелла?
Он сказал:
– Ванда, но как же ты можешь так хладнокровно расстаться с родителями?
– При чем тут хладнокровность? Они все понимают. Они понимают, что я должна остаться с тобой.
– Как тебе удалось этого добиться?
– «Толчками», повторяю, – просто ответила Ванда. – Толкала, толкала, и постепенно они стали думать, как я.
– Ты это умеешь?
– Это было непросто.
– И ты это сделала, потому что…
Комок подкатил к горлу, и Селдон замолчал.
– Потому что я тебя люблю, – договорила за него Ванда. – Конечно. А еще потому…
– Да?
– Я должна изучить психоисторию. Я уже кое-что знаю.
– Откуда?
– Из твоего сознания. Из сознаний других, кто работает в Проекте. Из сознания дяди Юго, пока он был жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100