Раз, и все. Так?
— Дальше.
— Ты — зверюга. Я еще удивляюсь, как с тобой жена столько лет вместе жила? Хотя отец ты заботливый. Сам видел, как ты возился со своей малышкой. Усталый, небритый с полигона приезжал, и только умывшись, ребенок тебе садился на шею, и ты катал ее. У тебя было педагогического терпения и навыков больше, чем у жены. Ребенка ты баловал, позволял из себя вить веревки, но для остальных окружающих ты был зверем. Вспомни, как в Приднестровье тебе попался раненый румын. Он был пленный, но он был снайпером, убившим в твоей роте двух человек. Ты просто пристрелил его. Выстрел в голову. Потом пошел и даже не обернулся. Пристрелил, как муху прихлопнул. Не знаю, что ты в Чечне вытворял, но думаю, что никто из твоих рук живым не вышел. Не зря тебя в кровники записали. Чего-то ты не договариваешь.
— Ты тоже многое скрываешь. Если я такой зверюга, которым ты меня рисуешь, так скажи мне — не боишься, что я тебя прибью, или использую, а потом предам, брошу?
— У тебя есть принципы — не предавать тех, кто с тобой в одной стае. Ты будешь биться до последнего, собой можешь пожертвовать, не бросишь и не продашь. Возвращался сам под обстрелом, чтобы двух бойцов из-под обстрела вытащить. На них ступор напал. Вытащил. Ни царапины — ни у тебя, ни у бойцов. Что ты им сделал? Ничего, только каждому по уху по разу заехал, и все. Потом выпил стакан вина и приказал всем окружающим заткнуться и не вспоминать этот эпизод никогда. Хотя, по большому счету за это надо давать «Героя»...
— Ага, посмертно! — перебил я его. -Ты к чему клонишь?
— Между нами и деньгами лишь несколько сотен километров. Есть еще масса досадных помех, но наш опыт поможет вытащить их. Если бы я не знал наверняка, что там деньги, неужели ты думаешь, что я сам бы полез туда?
— Хрен тебя, Андрей, знает. Откуда я знаю, может, тебе это пригрезилось в чеченском плену, а может, тебе дезу подсунули, и ты ее благополучно схавал? Сколько вы не дошли до места?
— Около тридцати километров.
— А счастье было так близко! — я усмехнулся, выпуская дым к потолку.
— Потеряли бдительность, — Андрей потупил взгляд.
— Вам задавали вопросы про это место?
— Нет. Они сами не знали, что к чему. Если бы знали, то просто прикончили бы нас. У них денег-то должно было быть много, и этот миллион — так, на сигареты.
— Миллион никогда лишним не бывает! — я назидательно погрозил пальцем.
— Так какое решение ты принял? — Андрей настаивал на ответе: — Я могу сам уйти, но могу оттуда уже не выйти, и ты останешься вообще без денег!
— Ой, вот только не надо на меня давить и мелко шантажировать. Не получится, и не мечтай! Сбавь обороты. Ни жалость, ни шантаж здесь не проходят. Здесь нужен трезвый расчет, очень трезвый. Я посмотрю на твою физическую форму, здесь уравнение со многими неизвестными, и как бы ты не рассчитывай, потом вмешается человеческий фактор, и все пойдет прахом.
— Почему так думаешь?
— Потому что знаю людей, от них ничего хорошего не жди, лишь только подлости.
— Ты что, в свои юные годы разочаровался в людях?
— Я слишком долго наблюдал за изнаночной стороной человеческой натуры, чтобы понять, что все люди — дерьмо.
— А ты?
— А я первое дерьмо.
— А я?
— Ты тоже.
— Так зачем же ты помогаешь мне?
— Должно же дерьмо помогать друг другу! — рассмеялся я. — Хлопнул Андрея по плечу: — Не бери в голову. Доверять можно только своим родителям, АКСу и напарнику. Сейчас, получается, что ты мой напарник, поэтому пока можно и тебе доверится, тем паче, что АКСа под рукой нет. Я подумаю, Андрей, подумаю. А ты вспомни, что там в тайнички спрятали твои покойные кореша. Это очень важно. И насколько далеко это от границы, и от нашего Клондайка! Там, где ждет нас богатство, и роскошная, полная пошлости и разврата жизнь! Кстати, о птичках и прочих бабочках, ты монахом не стал? А то я соскучился по женской ласке, пусть продажной, но ласке.
4.
— Без проблем!
— Окреп?
— Давай, зови! Только выпить и закусить возьми побольше, да девчонки пусть будут помоложе и не страшные. И обязательно чтобы русские!
— А то, может, давай чеченок вызовем, заодно отомстишь!
— Да пошел ты! — Андрей со злостью ударил по столу.
Оставшийся вечер и ночь мы провели в объятиях двух очаровательных студенток, подрабатывающих проституцией, по крайней мере, это они так нам заявили. Хорошие девчонки попались. Андрей тоже остался доволен.
Два дня я выпрашивал у Андрея подробности местонахождения сокровищ «Али Дудаева», но он наотрез отказывался сообщать. Лишь указывал приблизительный район.
На местном базаре я купил листы военной карты Чечни. Забавно было читать в верхнем углу карт грозное слово «Секретно». Я только усмехнулся, когда продавец предупредил меня, чтобы я особо не показывал никому карту. Потом купил несколько листов карты-"трехверстки" различных районов Чечни, в том числе и района, где, по словам Андрея, был спрятан бункер чеченского Гарун-аль-Рашида.
Война наложила свой отпечаток на приграничный с Чечней регион. Тут можно было купить и карты и оружие, и еще много чего интересного. Все было очень заманчиво, но нельзя было брать это все с собой, каждая мелочь могла нас погубить.
Теперь мне мои злоключения с ФСБ казались лишь невинной забавой на свежем воздухе. Предстояло то, что называется «билет в один конец».
Погодный фактор тоже имел не последнее значение. Скоро листва полностью сойдет, опадет. Не будет «зеленки». Когда я воевал, то отсутствие зеленой листвы меня радовало, а теперь огорчает. Все в этой жизни меняется. И скоро пойдет снег. В горах он ляжет и будет лежать до весны. Снег — это следы. Которые остаются надолго, даже слишком надолго. А речь идет о скрытом проникновении к объекту и, возможно, на сам объект. Вся эта авантюра мне нравилась все меньше и меньше.
И тем не менее подготовка к предстоящей операции меня захватывала все больше и больше. Что мной двигало? Я держал миллион долларов совсем недавно, и почувствовал всю силу денег. Я мог стать свободным и независимым, вот для чего мне были нужны деньги. Стать свободным и независимым... С другой стороны, я мог снова получить порцию тех ощущений, что получал там, в Чечне, в 1995 году.
Пусть скажут, что я безумец и позер, но тот самый адреналин, вкус жизни, можно получить лишь там. Мирная жизнь пресна и сложна. Там — все просто и понятно. Есть свои и чужие.
Правда, здесь надо внести одну поправку. Моим напарником в данном случае был израильский шпион. Отличный парень. Но еврейский шпион, может, так же как и я шел в Чечню за деньгами, но могли быть у него были и другие мотивы? Кто знает. Поживем — увидим.
Следующим этапом подготовки стала экипировка. На местном рынке я подобрал куртки.
В моде был стиль «милитари», и поэтому полувоенной одежды было много, очень много. Можно было купить полный набор формы как отечественного, так и зарубежного производства, но мы должны изображать мирных корреспондентов правозащитных изданий. А не крутых парней.
Поэтому и подобрал я две серенькие неприметные курточки, утепленные, в грязных абстрактных разводах, последний писк молодежной моды. Сверху материал грубый, немного шуршащий, непромокаемый. Внутри мягкий. Длина — до середины бедер, множество карманов, стоячий воротник, пристегивающийся капюшон, на локтях и плечах пришит второй слой материала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Дальше.
— Ты — зверюга. Я еще удивляюсь, как с тобой жена столько лет вместе жила? Хотя отец ты заботливый. Сам видел, как ты возился со своей малышкой. Усталый, небритый с полигона приезжал, и только умывшись, ребенок тебе садился на шею, и ты катал ее. У тебя было педагогического терпения и навыков больше, чем у жены. Ребенка ты баловал, позволял из себя вить веревки, но для остальных окружающих ты был зверем. Вспомни, как в Приднестровье тебе попался раненый румын. Он был пленный, но он был снайпером, убившим в твоей роте двух человек. Ты просто пристрелил его. Выстрел в голову. Потом пошел и даже не обернулся. Пристрелил, как муху прихлопнул. Не знаю, что ты в Чечне вытворял, но думаю, что никто из твоих рук живым не вышел. Не зря тебя в кровники записали. Чего-то ты не договариваешь.
— Ты тоже многое скрываешь. Если я такой зверюга, которым ты меня рисуешь, так скажи мне — не боишься, что я тебя прибью, или использую, а потом предам, брошу?
— У тебя есть принципы — не предавать тех, кто с тобой в одной стае. Ты будешь биться до последнего, собой можешь пожертвовать, не бросишь и не продашь. Возвращался сам под обстрелом, чтобы двух бойцов из-под обстрела вытащить. На них ступор напал. Вытащил. Ни царапины — ни у тебя, ни у бойцов. Что ты им сделал? Ничего, только каждому по уху по разу заехал, и все. Потом выпил стакан вина и приказал всем окружающим заткнуться и не вспоминать этот эпизод никогда. Хотя, по большому счету за это надо давать «Героя»...
— Ага, посмертно! — перебил я его. -Ты к чему клонишь?
— Между нами и деньгами лишь несколько сотен километров. Есть еще масса досадных помех, но наш опыт поможет вытащить их. Если бы я не знал наверняка, что там деньги, неужели ты думаешь, что я сам бы полез туда?
— Хрен тебя, Андрей, знает. Откуда я знаю, может, тебе это пригрезилось в чеченском плену, а может, тебе дезу подсунули, и ты ее благополучно схавал? Сколько вы не дошли до места?
— Около тридцати километров.
— А счастье было так близко! — я усмехнулся, выпуская дым к потолку.
— Потеряли бдительность, — Андрей потупил взгляд.
— Вам задавали вопросы про это место?
— Нет. Они сами не знали, что к чему. Если бы знали, то просто прикончили бы нас. У них денег-то должно было быть много, и этот миллион — так, на сигареты.
— Миллион никогда лишним не бывает! — я назидательно погрозил пальцем.
— Так какое решение ты принял? — Андрей настаивал на ответе: — Я могу сам уйти, но могу оттуда уже не выйти, и ты останешься вообще без денег!
— Ой, вот только не надо на меня давить и мелко шантажировать. Не получится, и не мечтай! Сбавь обороты. Ни жалость, ни шантаж здесь не проходят. Здесь нужен трезвый расчет, очень трезвый. Я посмотрю на твою физическую форму, здесь уравнение со многими неизвестными, и как бы ты не рассчитывай, потом вмешается человеческий фактор, и все пойдет прахом.
— Почему так думаешь?
— Потому что знаю людей, от них ничего хорошего не жди, лишь только подлости.
— Ты что, в свои юные годы разочаровался в людях?
— Я слишком долго наблюдал за изнаночной стороной человеческой натуры, чтобы понять, что все люди — дерьмо.
— А ты?
— А я первое дерьмо.
— А я?
— Ты тоже.
— Так зачем же ты помогаешь мне?
— Должно же дерьмо помогать друг другу! — рассмеялся я. — Хлопнул Андрея по плечу: — Не бери в голову. Доверять можно только своим родителям, АКСу и напарнику. Сейчас, получается, что ты мой напарник, поэтому пока можно и тебе доверится, тем паче, что АКСа под рукой нет. Я подумаю, Андрей, подумаю. А ты вспомни, что там в тайнички спрятали твои покойные кореша. Это очень важно. И насколько далеко это от границы, и от нашего Клондайка! Там, где ждет нас богатство, и роскошная, полная пошлости и разврата жизнь! Кстати, о птичках и прочих бабочках, ты монахом не стал? А то я соскучился по женской ласке, пусть продажной, но ласке.
4.
— Без проблем!
— Окреп?
— Давай, зови! Только выпить и закусить возьми побольше, да девчонки пусть будут помоложе и не страшные. И обязательно чтобы русские!
— А то, может, давай чеченок вызовем, заодно отомстишь!
— Да пошел ты! — Андрей со злостью ударил по столу.
Оставшийся вечер и ночь мы провели в объятиях двух очаровательных студенток, подрабатывающих проституцией, по крайней мере, это они так нам заявили. Хорошие девчонки попались. Андрей тоже остался доволен.
Два дня я выпрашивал у Андрея подробности местонахождения сокровищ «Али Дудаева», но он наотрез отказывался сообщать. Лишь указывал приблизительный район.
На местном базаре я купил листы военной карты Чечни. Забавно было читать в верхнем углу карт грозное слово «Секретно». Я только усмехнулся, когда продавец предупредил меня, чтобы я особо не показывал никому карту. Потом купил несколько листов карты-"трехверстки" различных районов Чечни, в том числе и района, где, по словам Андрея, был спрятан бункер чеченского Гарун-аль-Рашида.
Война наложила свой отпечаток на приграничный с Чечней регион. Тут можно было купить и карты и оружие, и еще много чего интересного. Все было очень заманчиво, но нельзя было брать это все с собой, каждая мелочь могла нас погубить.
Теперь мне мои злоключения с ФСБ казались лишь невинной забавой на свежем воздухе. Предстояло то, что называется «билет в один конец».
Погодный фактор тоже имел не последнее значение. Скоро листва полностью сойдет, опадет. Не будет «зеленки». Когда я воевал, то отсутствие зеленой листвы меня радовало, а теперь огорчает. Все в этой жизни меняется. И скоро пойдет снег. В горах он ляжет и будет лежать до весны. Снег — это следы. Которые остаются надолго, даже слишком надолго. А речь идет о скрытом проникновении к объекту и, возможно, на сам объект. Вся эта авантюра мне нравилась все меньше и меньше.
И тем не менее подготовка к предстоящей операции меня захватывала все больше и больше. Что мной двигало? Я держал миллион долларов совсем недавно, и почувствовал всю силу денег. Я мог стать свободным и независимым, вот для чего мне были нужны деньги. Стать свободным и независимым... С другой стороны, я мог снова получить порцию тех ощущений, что получал там, в Чечне, в 1995 году.
Пусть скажут, что я безумец и позер, но тот самый адреналин, вкус жизни, можно получить лишь там. Мирная жизнь пресна и сложна. Там — все просто и понятно. Есть свои и чужие.
Правда, здесь надо внести одну поправку. Моим напарником в данном случае был израильский шпион. Отличный парень. Но еврейский шпион, может, так же как и я шел в Чечню за деньгами, но могли быть у него были и другие мотивы? Кто знает. Поживем — увидим.
Следующим этапом подготовки стала экипировка. На местном рынке я подобрал куртки.
В моде был стиль «милитари», и поэтому полувоенной одежды было много, очень много. Можно было купить полный набор формы как отечественного, так и зарубежного производства, но мы должны изображать мирных корреспондентов правозащитных изданий. А не крутых парней.
Поэтому и подобрал я две серенькие неприметные курточки, утепленные, в грязных абстрактных разводах, последний писк молодежной моды. Сверху материал грубый, немного шуршащий, непромокаемый. Внутри мягкий. Длина — до середины бедер, множество карманов, стоячий воротник, пристегивающийся капюшон, на локтях и плечах пришит второй слой материала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77