– Представляешь себе, я наткнулся на льва, который как раз зарезал гну и подмял свою жертву под себя… и т. д.
Конни таращит на меня удивленные глаза. Она прямо не находит слов – так поражена. Под конец она не может сдержать своего возмущения и выпаливает:
– Но это же все случилось с моим мужем!
– Да, дорогая Конни, я знаю. Но видишь ли, такие истории нельзя рассказывать человеку, который пишет книги об Африке. Обычно потом, когда они появляются в печати, оказывается, что все приключилось лично с ним… Недаром пословица гласит: кто прибыл издалека, тому врать легко…
Не так уж редко случается, что кажущаяся мертвой жертва льва убегает невредимой, как только его прогонишь. Однажды я видел, как львице пришлось отпустить маленького зебренка и тот убежал, громко крича. Детенышу повезло! За несколько недель до этого подобная сцена разыгралась на глазах у Майлса Тернера, но только с козликом томми. Многим животным, за которыми охотится лев, видимо, свойственно инстинктивно замирать, когда он их хватает, точно так же как замирают маленькие львята или котята, когда мать берет их голову в свою пасть и перетаскивает с места на место. Если бы жертвы вырывались и сопротивлялись, лев тут же сжал бы клыки сильнее и переломил бы им хребет или задушил. А так у жертвы остается хоть небольшая надежда на спасение.
Я думаю, что животные эти, попав в пасть льва, не испытывают ни боли, ни испуга, у них наступает что-то вроде шока. Я почти готов утверждать это.
Мы, люди, в большинстве стран уже тысячи лет не подвергаемся нападениям хищных животных. И все же в подобных случаях такое же шоковое состояние свойственно и нам, оно входит в число инстинктивных действий наравне с сосанием материнской груди и зажмуриванием глаз от яркого света.
Известного исследователя Африки Дэвида Ливингстона однажды схватил лев и утащил в кусты. Вот что он позже сообщал об этом:
«Лев отвратительно зарычал мне в самые уши и потряс так, как фокстерьер трясет пойманную крысу. Я впал как бы в шоковое состояние, вызвавшее ступор – ощущение, испытываемое, наверное, мышью, когда ее схватила кошка: у меня пропала всякая восприимчивость к боли, несмотря на то что я совершенно не терял сознания. Это напоминает состояние пациента, находящегося под местным наркозом: больной видит все манипуляции хирурга, но ножа уже не чувствует. Это ни с чем не сравнимое состояние не было следствием каких-либо душевных переживаний, просто шок начисто стер все ощущения страха и выключил всякое чувство ужаса даже от непосредственной близости разъяренного льва».
Товарищи Ливингстона, к счастью, через минуту сумели отогнать хищника.
В первые десятилетия нашего века лесничие Африки еще не разъезжали на машинах и вынуждены были ездить верхом, а поклажу перевозить на воловьих упряжках. В те времена приходилось брать с собой собак и каждый раз возводить вокруг лагеря высокую изгородь из срубленных колючих кустарников, так как львы шли по пятам за тягловым скотом.
Здесь все лесничие по сей день помнят историю, приключившуюся с одним из их товарищей по имени Волхутер. Сумерки застали его в 10 километрах от сторожки. В сухом русле реки на его лошадь внезапно набросился лев; та рванулась в сторону и сбросила седока прямо в пасть второму подоспевшему льву. Лев схватил Волхутера за правое плечо и потащил прочь.
Вначале лесничий тоже был как бы парализован и не ощущал никакой боли. Затем он подумал, что это была бы постыдная смерть для такого знаменитого охотника, как он, и решил действовать. Пока его тело волоком скользило по земле под животом льва, шпоры то и дело за что-нибудь цеплялись и в конце концов оторвались. Волхутер вспомнил про свой охотничий нож, который обычно выскальзывал у него из-за пояса, когда он слезал с лошади. Осторожно пощупав левой рукой, он, к своему удивлению, обнаружил, что на этот раз нож оказался на месте. Когда лев наконец опустил его на землю (как впоследствии было установлено, через 90 метров), он левой рукой дважды всадил ему нож в брюхо.
Хищник зашипел и отступил. Тогда этот человек начал осыпать льва всеми ругательствами, которые только мог припомнить. А сзади на льва с громким лаем стала наскакивать собака лесничего. И лев, видимо, решил убраться подобру-поздорову. Несмотря на раненое плечо, Волхутеру удалось залезть на ближайшее дерево. Однако лев не ушел, а стал кружить вокруг дерева. Несколько минут спустя к месту происшествия подоспели друзья лесничего и прогнали хищника.
Лесничий, опираясь на своих помощников, с трудом дотащился до сторожки. Чтобы оказать ему необходимую врачебную помощь, его два дня пришлось тащить на носилках до ближайшей железнодорожной станции да еще день везти в вагоне.
Руку вылечить так и не удалось – она перестала сгибаться. Однако Волхутер не оставил своего любимого дела и никогда не мстил львам за нападение.
О случившемся каким-то образом пронюхал один репортер из далекого Иоганнесбурга, и с его легкой руки сообщение об этом происшествии со всякого рода преувеличениями стало публиковаться на страницах всех газет мира.
Когда одна лондонская газета начала утверждать, что Волхутер собственноручно задушил трех львов, тот не выдержал, написал в газету, как все было на самом деле, и потребовал опровержения. И получил следующий ответ: «Мы проверили все факты – они подтвердились. Наш корреспондент в Иоганнесбурге – человек вполне надежный, так что мы не видим никаких оснований для опровержения».
Когда Волхутер спустя несколько лет приехал в Лондон, он по телефонному справочнику разыскал магазин, в котором когда-то покупал свой охотничий нож. Он поехал туда на автобусе, купил точно такой же и, между прочим, сказал продавцу:
– Да, это хорошие ножи, я таким собственноручно заколол льва.
Он ожидал вызвать своим сообщением удивление или восхищение, но ничего подобного не последовало. Обслуживавший его молодой столичный продавец ответил совершенно равнодушно:
– Вполне возможно, этими ножами часто пользуются те, кому приходится резать овец!
«9 октября после обеда, примерно часов около четырех, я заметил трех львов-подростков, один из которых в зубах нес что-то странное. Когда он выронил свою ношу, я увидел, что это черепаха. Предприимчивая троица, оказывается, разгрызла панцирь, и животное было уже наполовину съедено».
Это прочел мне Майлс Тернер из своей записной книжки. Есть там и другие любопытные записи:
«15 марта я увидел большого льва, только что расправившегося с гиеной. Когда животное перестало шевелиться, лев пошел дальше и погнался за второй гиеной, которой только чудом удалось спастись.
21 марта один посетитель утверждал, что по пути от Олдувайского ущелья до Серонеры из окна своей машины он якобы насчитал 75 львов.
22 июня львица вблизи дома в течение одного часа поймала подряд четырех томми».
Майлс Тернер живет вместе со своей молоденькой женой Кай в старом глинобитном доме лесничества у подножия горы Банаги. Случается, что у него бывает плохое настроение – это во время приступов жестокой малярии. Тогда ему хочется уничтожить и себя, и всех вокруг. Но там, где требуется его помощь, он появляется как из-под земли. С пятнадцатилетнего возраста Майлс начал каждый вечер записывать в блокнот свои наблюдения за животными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71