— спросила Ли.
— Да мамаша пока не хочет. Она попила воды, а несмышленыш готов ее всю высосать. Самое правильное — оставить их в покое.
Так мы и сделали — накрыли клетку и оставили их в покое.
Вернувшись к палаткам, мы усадили отважных ловцов на почетные места, угостили их сигаретами и выдали причитающийся гонорар. Они же в седьмой или восьмой раз расписали нам во всех подробностях, как поймали ай-ай, каждый раз дополняя рассказ новыми деталями и расписывая, как они еще готовы нам послужить. Потом ловцы несколько раз пересказали наши эмоции и чувства при получении животных, как будто мы сами в том не участвовали. А все же забавно такое слушать. Люди, читавшие мои книги, часто подробнейшим образом пересказывают мне их содержание, а добравшись до смешного эпизода, без устали излагают его снова и снова, чтобы убедиться, что до меня дошла суть. Порой после этого так и хочется сказать: «Черт возьми, интересная книженция! А не купить ли и мне?»
Когда вернулись Джон и Кью, радости не было границ. Еще бы: после стольких трудов и неудач выглянуло-таки ясно солнышко. Более того, я даже не слышал жалоб, что второй ужин подряд одни сардинки да тушенка. От избытка бурливших в нас чувств мы сделались столь добрыми, что даже позволили Джону исполнить фрагмент арии венецианского мавра — но вполголоса, чтобы не потревожить наших новых гостей.
Ли приготовила нашим подопечным еду, и мы отправились поглядеть, как они себя чувствуют. Самка все-таки слегка поменяла позу, но все еще смотрела с тем выражением, какие я видел у пациентов больниц в часы посещений, когда они с тоской во взоре глядят на нагрянувших к ним домашних, нагруженных фруктами, свертками, коробками конфет и новостями из дома. Впрочем, детеныш отнесся к нашему визиту как к главному событию сегодняшнего вечера и с интересом наблюдал, как Ли раскладывала перед ним палки сахарного тростника, кокосовый орех, хлебные шарики с медом, ставила блюдце с фруктовым салатом и еще одно — с копошащимися личинками жуков. Он даже осмелел и съел кусок банана. Обитавший на вилле по соседству Верити трескал, как поросенок, но этим подавал хороший пример.
Первый этап задачи был выполнен, мы обменялись поздравлениями. Теперь оставался самый пустяк: поймать еще четырех ай-ай, по два каждого пола. А самое лучшее, что мы могли сделать сейчас, — отправиться спать и смотреть безмятежные сны.
Я проснулся на заре после тихой ночи. Наши белые цапли, как всегда в положенный час, снялись с места и вылетели к морю, плавно махая крыльями над рекой. На какое-то мгновение в тумане, словно опал, мелькнул зимородок. До меня донесся каскад прозрачных голосов кукушек, начавших свой утренний зов. Потом с противоположной стороны реки долетело зловещее «чук… чук… чук…» вроде того, как забивают гвозди в крышку гроба. Это был стук топора, за которым последовал предсмертный всхлип срубленного дерева. Теперь я наглядно убедился, сколь важна была наша миссия: каждый удар топора или мачете — не только удар по экологии человека, но и удар по королевству ай-ай.
Мы поднялись к домику животных посмотреть, что съели наши пленники. Это всегда волнующий момент — если животное начинает есть сразу, можно вздохнуть с облегчением. Если же нет — приходится ломать голову, как заставить его есть. Я надеялся, что соседство Верити, который лопал, как поросенок (простите, что повторяюсь), разбудит аппетит и у вновь пойманной самочки. К нашему разочарованию, этого не произошло. Только на палке сахарного тростника были едва заметны следы зубов, а самка по-прежнему подозрительно взирала на нас, точно старая дева на притаившегося у нее под кроватью хиппи с гитарой, Отношение детеныша было куда более терпимым — он был даже рад, что цирк опять приехал. Мы заметили, что бананов поубавилось, но подозревали, что это скорее детеныш, чем мамаша.
Когда у тебя два животных в одной клетке, трудно судить, сколько кто съедает, разве что установить круглосуточное наблюдение. Впрочем, в данном случае мы знали, что с детенышем все в порядке и что он по-прежнему выдаивает маму как корову. Все, что нам оставалось сделать, — взять самку под тщательное наблюдение и молить судьбу, чтобы она поскорее снизошла до нашего щедрого угощения, иначе придется скрепя сердце отвезти обоих туда, где их поймали, и выпустить. Мы поворчали на Верити, что он недостаточно усердствует в подавании примера. Так или иначе, мы вынуждены были ждать. Самка пребывала в хорошем состоянии, и несмотря на то, что детеныш нещадно высасывал ее, ничего страшного бы не случилось, если бы она пару дней поголодала.
В эту ночь мы наблюдали за тем, как Верити продолжал свои набеги на хлебные шарики с медом и личинок, облизываясь на кокосовый орех и сахарный тростник; но, видимо, он почувствовал, что нас больше интересует происходящее в соседней клетке. Следующее утро принесло облегчение. Самка съела трех личинок и надкусила хлебные шарики., Похоже, она была уже не в таком напряжении, хотя по-прежнему боялась входить в ящик, где было устроено гнездо. Мы нарекли ее Мина — в честь нашей доброй мальгашской знакомой, но по-прежнему спорили о том, как назвать сына. На следующую ночь Мина добавила к своему рациону сахарный тростник, что было добрым знаком.
Кью, Джон и Жулиан, как обычно, отправились с наступлением сумерек на охоту. На сей раз уходили в приподнятом настроении — появление Мины с сыном придало всем духа. Около полуночи они вернулись с триумфом — Жулиан сиял и хохотал, а Кью и Джон изо всех сил старались выглядеть так, будто каждый день приносили по ай-ай. Наградой для ловцов стала красивая, лоснящаяся молодая самка. Изучив ее со всех возможных позиций и отдав должное ее шарму, мы без особых проблем пересадили зверюшку в новую клетку.
— А трудно было поймать? — спросил я.
— Да нет, — сказал Кью. — На это дерево, в отличие от некоторых других, оказалось очень просто залезть. Она как раз сидела в гнезде, тут Жулиан ее и цапнул. Но боюсь, она волнуется о детеныше.
— О каким детеныше? — спросят я с удивлением.
— Она была с детенышем, но, пока Жулиан ловил ее, тот убежал.
— И вы его там так и оставили? — поразился я.
— Да, пришлось. Мы, конечно, обыскали все, но я беспокоился о матери. Хотел поскорее привезти ее и посадить в подобающую клетку. Жулиан сказал, что детеныш все равно вернется к гнезду, и с утра мы первым делом съездим и поймаем его.
— Похоже, Жулиан прав, — согласился я. — Не думаю, чтобы детеныш уже гулял сам по себе. Подозреваю, что он еще не отнят от груди.
— Да мы наверняка его поймаем, — утешил меня Джон. — Жулиан так просто уверен.
В ответ я кисло улыбнулся, потому как был взволнован.
— Да, по если он, не дай Бог, ошибается, вам придется отнести самку назад и выпустить в том же самом месте, чтобы она смогла найти детеныша, — сказал я.
— Сделаем, сделаем, — умиротворяюще заметил Кью.
Я очень беспокоился о малыше, и даже известие о том, что все наши ай-ай хорошо пообедали, не стало мне утешением. Я вообразил, как глупого маленького несмышленыша преследуют орды разъяренных крестьян со сверкающими острыми мачете: поймать, повесить, четвертовать гаденыша! Потом в моем воображении возникла картина, как он столкнулся лицом к лицу с мягкой, похожей на пуму фоссой, о существовании которой он и не подозревал и которая сцапает его одним мановением бархатной лапы и отправит прямо в алчную розовую пасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Да мамаша пока не хочет. Она попила воды, а несмышленыш готов ее всю высосать. Самое правильное — оставить их в покое.
Так мы и сделали — накрыли клетку и оставили их в покое.
Вернувшись к палаткам, мы усадили отважных ловцов на почетные места, угостили их сигаретами и выдали причитающийся гонорар. Они же в седьмой или восьмой раз расписали нам во всех подробностях, как поймали ай-ай, каждый раз дополняя рассказ новыми деталями и расписывая, как они еще готовы нам послужить. Потом ловцы несколько раз пересказали наши эмоции и чувства при получении животных, как будто мы сами в том не участвовали. А все же забавно такое слушать. Люди, читавшие мои книги, часто подробнейшим образом пересказывают мне их содержание, а добравшись до смешного эпизода, без устали излагают его снова и снова, чтобы убедиться, что до меня дошла суть. Порой после этого так и хочется сказать: «Черт возьми, интересная книженция! А не купить ли и мне?»
Когда вернулись Джон и Кью, радости не было границ. Еще бы: после стольких трудов и неудач выглянуло-таки ясно солнышко. Более того, я даже не слышал жалоб, что второй ужин подряд одни сардинки да тушенка. От избытка бурливших в нас чувств мы сделались столь добрыми, что даже позволили Джону исполнить фрагмент арии венецианского мавра — но вполголоса, чтобы не потревожить наших новых гостей.
Ли приготовила нашим подопечным еду, и мы отправились поглядеть, как они себя чувствуют. Самка все-таки слегка поменяла позу, но все еще смотрела с тем выражением, какие я видел у пациентов больниц в часы посещений, когда они с тоской во взоре глядят на нагрянувших к ним домашних, нагруженных фруктами, свертками, коробками конфет и новостями из дома. Впрочем, детеныш отнесся к нашему визиту как к главному событию сегодняшнего вечера и с интересом наблюдал, как Ли раскладывала перед ним палки сахарного тростника, кокосовый орех, хлебные шарики с медом, ставила блюдце с фруктовым салатом и еще одно — с копошащимися личинками жуков. Он даже осмелел и съел кусок банана. Обитавший на вилле по соседству Верити трескал, как поросенок, но этим подавал хороший пример.
Первый этап задачи был выполнен, мы обменялись поздравлениями. Теперь оставался самый пустяк: поймать еще четырех ай-ай, по два каждого пола. А самое лучшее, что мы могли сделать сейчас, — отправиться спать и смотреть безмятежные сны.
Я проснулся на заре после тихой ночи. Наши белые цапли, как всегда в положенный час, снялись с места и вылетели к морю, плавно махая крыльями над рекой. На какое-то мгновение в тумане, словно опал, мелькнул зимородок. До меня донесся каскад прозрачных голосов кукушек, начавших свой утренний зов. Потом с противоположной стороны реки долетело зловещее «чук… чук… чук…» вроде того, как забивают гвозди в крышку гроба. Это был стук топора, за которым последовал предсмертный всхлип срубленного дерева. Теперь я наглядно убедился, сколь важна была наша миссия: каждый удар топора или мачете — не только удар по экологии человека, но и удар по королевству ай-ай.
Мы поднялись к домику животных посмотреть, что съели наши пленники. Это всегда волнующий момент — если животное начинает есть сразу, можно вздохнуть с облегчением. Если же нет — приходится ломать голову, как заставить его есть. Я надеялся, что соседство Верити, который лопал, как поросенок (простите, что повторяюсь), разбудит аппетит и у вновь пойманной самочки. К нашему разочарованию, этого не произошло. Только на палке сахарного тростника были едва заметны следы зубов, а самка по-прежнему подозрительно взирала на нас, точно старая дева на притаившегося у нее под кроватью хиппи с гитарой, Отношение детеныша было куда более терпимым — он был даже рад, что цирк опять приехал. Мы заметили, что бананов поубавилось, но подозревали, что это скорее детеныш, чем мамаша.
Когда у тебя два животных в одной клетке, трудно судить, сколько кто съедает, разве что установить круглосуточное наблюдение. Впрочем, в данном случае мы знали, что с детенышем все в порядке и что он по-прежнему выдаивает маму как корову. Все, что нам оставалось сделать, — взять самку под тщательное наблюдение и молить судьбу, чтобы она поскорее снизошла до нашего щедрого угощения, иначе придется скрепя сердце отвезти обоих туда, где их поймали, и выпустить. Мы поворчали на Верити, что он недостаточно усердствует в подавании примера. Так или иначе, мы вынуждены были ждать. Самка пребывала в хорошем состоянии, и несмотря на то, что детеныш нещадно высасывал ее, ничего страшного бы не случилось, если бы она пару дней поголодала.
В эту ночь мы наблюдали за тем, как Верити продолжал свои набеги на хлебные шарики с медом и личинок, облизываясь на кокосовый орех и сахарный тростник; но, видимо, он почувствовал, что нас больше интересует происходящее в соседней клетке. Следующее утро принесло облегчение. Самка съела трех личинок и надкусила хлебные шарики., Похоже, она была уже не в таком напряжении, хотя по-прежнему боялась входить в ящик, где было устроено гнездо. Мы нарекли ее Мина — в честь нашей доброй мальгашской знакомой, но по-прежнему спорили о том, как назвать сына. На следующую ночь Мина добавила к своему рациону сахарный тростник, что было добрым знаком.
Кью, Джон и Жулиан, как обычно, отправились с наступлением сумерек на охоту. На сей раз уходили в приподнятом настроении — появление Мины с сыном придало всем духа. Около полуночи они вернулись с триумфом — Жулиан сиял и хохотал, а Кью и Джон изо всех сил старались выглядеть так, будто каждый день приносили по ай-ай. Наградой для ловцов стала красивая, лоснящаяся молодая самка. Изучив ее со всех возможных позиций и отдав должное ее шарму, мы без особых проблем пересадили зверюшку в новую клетку.
— А трудно было поймать? — спросил я.
— Да нет, — сказал Кью. — На это дерево, в отличие от некоторых других, оказалось очень просто залезть. Она как раз сидела в гнезде, тут Жулиан ее и цапнул. Но боюсь, она волнуется о детеныше.
— О каким детеныше? — спросят я с удивлением.
— Она была с детенышем, но, пока Жулиан ловил ее, тот убежал.
— И вы его там так и оставили? — поразился я.
— Да, пришлось. Мы, конечно, обыскали все, но я беспокоился о матери. Хотел поскорее привезти ее и посадить в подобающую клетку. Жулиан сказал, что детеныш все равно вернется к гнезду, и с утра мы первым делом съездим и поймаем его.
— Похоже, Жулиан прав, — согласился я. — Не думаю, чтобы детеныш уже гулял сам по себе. Подозреваю, что он еще не отнят от груди.
— Да мы наверняка его поймаем, — утешил меня Джон. — Жулиан так просто уверен.
В ответ я кисло улыбнулся, потому как был взволнован.
— Да, по если он, не дай Бог, ошибается, вам придется отнести самку назад и выпустить в том же самом месте, чтобы она смогла найти детеныша, — сказал я.
— Сделаем, сделаем, — умиротворяюще заметил Кью.
Я очень беспокоился о малыше, и даже известие о том, что все наши ай-ай хорошо пообедали, не стало мне утешением. Я вообразил, как глупого маленького несмышленыша преследуют орды разъяренных крестьян со сверкающими острыми мачете: поймать, повесить, четвертовать гаденыша! Потом в моем воображении возникла картина, как он столкнулся лицом к лицу с мягкой, похожей на пуму фоссой, о существовании которой он и не подозревал и которая сцапает его одним мановением бархатной лапы и отправит прямо в алчную розовую пасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50