- и обернулась.
В дверях спальни тяжело дышал пьяный Гюнвальд Ренн.
Я испугалась, схватила джинсы, прикрыла ими грудь.
- Ты что?! Уйди сейчас же! Не видишь, переодеваюсь!.. - я и не заметила, что в растерянности и испуге стала говорить по-русски.
Огромный Гюнвальд прикрыл дверь и молча, не сводя с меня глаз, стал расстегивать брюки.
- Что ты делаешь?.. - я даже кричать не могла. Окно спальни было открыто и меня могли услышать в саду. - Прекрати сейчас же!..
Я попыталась проскользнуть мимо него к двери, но он перехватил меня, вырвал джинсы и стал осыпать меня поцелуями.
- Пусти!.. Отвяжись, дурак пьяный!.. Отпусти меня!..
- Я тебе заплачу!.. - бормотал он и тащил меня к постели. - Я тебе заплачу даже больше, чем платил тогда в Ленинграде! Надеюсь, ты помнишь, сколько я там тебе платил?!
- Отпусти, подонок! Мразь!.. Сволочь!.. - он выламывал мне руки и силы мои были уже на исходе. - Как ты можешь?!.. Ты же в моем доме! В моем доме!..
- Это ты в моем доме! В моей стране!.. - хрипел он, сдирая с меня трусики. - Тем, что ты здесь живешь, ты обязана мне! Это я подложил тебя под Эдварда, дрянь!.. Помнишь, кем ты была? Проститутка!!!
Он бросил меня на кровать и стал лихорадочно стаскивать с себя брюки. На мгновение я высвободилась, случайно нащупала рукой бутылку из-под джина у кровати и со всего размаха опустила ее на голову Гюнвальда Ренна.
Осколки брызнули словно от взрыва. Обливаясь кровью, Гюнвальд обмяк и стал оседать на пол.
Я вскочила, распахнула дверь спальни, выволокла эту бесчувственную тушу на лестницу - откуда только силы взялись? - и без всякого сожаления ногой столкнула его с лестницы. Он покатился по ступеням вниз, да так и остался там лежать без движения.
…Спустя минуту я, уже одетая и причесанная, поливала гюнвальда минеральной водой из большой бутылки. От минералки кровь на его волосах и лице пузырилась, превращаясь в розовую пену.
Когда он открыл глаза, то увидел два коротких ствола автоматического охотничьего ружья Эдварда. И клянусь, оно было заряжено и стояло на боевом взводе!
- Ты, сука, застегни штаны и слушай меня внимательно, - негромко сказала я ему. - Ты зашел в дом за минеральной водой. Тебе стало плохо. Ты упал и ударился. Слышишь? Сам ударился, понял? А если хоть одно лишнее слово скажешь - пристрелю. Мне терять нечего. Повтори!
- Что?.. - ничего не понял он. - Что повторить?..
- Повторяй, гад: «Я зашел в дом за минеральной водой. Мне стало плохо. Я упал и ударился обо что-то. Больше ничего не помню». Ну! - Я прицелилась ему прямо в лоб.
Не отрывая глаз от ружейных стволов, Гюнвальд повторил:
- Я зашел в дом за минеральной водой. Мне стало плохо. Я упал и ударился…
- Молодец. Теперь застегни свои вонючие портки и потихоньку репетируй. А мы тебе окажем медицинскую помощь, - сказала я и крикнула в открытое окно первого этажа: - Эдик! Бенни! Сюда! У нас тут небольшая неприятность!..
И аккуратненько поставила ружье за портьеру - подальше от Гюнвальда, поближе к себе.
Через полчаса мы все - и взрослые, и дети - сидели в саду вокруг самовара и мирно болтали, словно ничего и не произошло.
Гюнвальд с забинтованной головой и рукой на перевязи (он, оказывается, порвал связки локтевого сустава, когда вертухался с лестницы) мрачно сидел со стаканом в здоровой руке, а все остальные, кроме Эдика, шутили над ним:
- Не тот уже Гюнвальд Ренн, не тот, - говорил Бенни. - Раньше мог выпить цистерну.
- И никогда ему не становилось плохо, - подтверждал Стиг.
- А уж то, что не падал - это точно! - подхватывал Кеннет.
Беременная Ева Ренн поглаживала Гюнвальда по плечу и благодарно улыбалась мне.
Несколько раз Эдвард тревожно пытался перехватить мой взгляд, но я на это никак не реагировала. Не потому, что боялась себя выдать - просто была занята. У меня на коленях примостился самый младший из Реннов, и я кормила его мороженым, внимательно следя за тем, чтобы он меня не закапал.
- Дорогие друзья! Давайте поздравим Эда Ларссона и с новой должностью, и с такой очаровательной женой, - сказал господин Туррель, и мне причудилось, что он понял все…
- А еще, Алла Сергеевна, она просила вам передать, что у нее там все очень, очень, очень хорошо! - сказал Витя моей маме.
Это мне мама потом по телефону рассказывала. Про то, как пришел к ней Витя, как посылочку принес для нее и для Ляльки. Она только не сказала, что уже полторы недели лежит, не вставая.
- Спасибо вам, Виктор! Вот жалко, Лялечки нет в городе - на юг отдыхать уехала. Уж как бы она обрадовалась!
- Может, вам что-нибудь надо, Алла Сергеевна? Мои сейчас на даче - я свободен… В магазин там или в аптеку? Вы не стесняйтесь.
- Нет, нет, Витенька, что вы! У меня прекрасные соседи - родители Лялечки. Они, правда, сейчас во Всеволожске, садоводство там у них, но я не без присмотра. Не волнуйтесь. Есть кому помочь.
- А в больницу не лучше, Алла Сергеевна?
- А вдруг Танечка позвонит? Вдруг они приедут с Эдиком? Нет, я должна быть дома. Витя, а как она выглядит?
- Равных нет. Выглядит потрясающе! Машина у нее…
- Да, она мне писала. А это не опасно?
- Она молодец. Прямо профессионал, да и только!
Во входной двери заклацал замок. Слышно было, как поворачивается ключ. Витя вопросительно посмотрел на маму.
- Это ко мне, - улыбнулась мама.
Дверь отворилась, и в квартиру вошел Козел - тот самый паршивец из маминого класса.
Он поставил сумку на пол, тщательно запер дверь и положил ключ в карман. Поднял сумку и молча пошел на кухню. И оттуда заорал:
- Алла Сергеевна! Адельфана в нашей аптеке нет. Я их там заставил позвонить в справочное аптекоуправления. Только на Тихорецком и нашли. Сейчас разгружусь и съезжу туда. И батон я взял за двадцать две. За шестнадцать уже не было. А все остальное - по списку…
- Юрочка! - позвала его мама. - Иди сюда. Познакомься…
Козел вошел в комнату. Виктор встал и протянул ему руку:
- Виктор. Евдокимов.
- Козлов Юрий, - пожал ему руку Козел.
- Юрочка - мой ученик. А Виктор шофер дальних рейсов. Ездит по всем странам мира, - сказала моя мама, гордясь ими обоими.
- Ну уж по всем, - смутился Виктор. - Значит, как договорились, Алла Сергеевна, да? Я становлюсь девятнадцатого под погрузку и двадцать второго должен быть уже там. А письмишко вы лучше почтой пошлите. Нам это строго-настрого запрещено…
- Конечно, конечно! Я вам и так благодарна - слов нет…
- И выздоравливайте, пожалуйста, - он поклонился маме и подмигнул Козлу: - Проводишь?
Когда они вышли на лестничную площадку, Виктор достал сигареты. Перехватил взгляд козла и протянул ему пачку. Они закурили.
- Что-нибудь серьезное со старухой? - спросил Виктор.
- Какая она тебе «старуха»? - злобно цыкнул слюной Козел.
- Извини. Что там с Аллой Сергеевной?
- Ишемическая болезнь сердца. Стенокардия покоя и напряжения. Нервы. Одиночество…
- А ты откуда все это знаешь? - изумился Виктор.
- Не пальцем деланный. Слышу, что врачи говорят.
Они помолчали. Потом Виктор спросил:
- Может, деньги нужны?
- Обойдемся.
Они пожали друг другу руки, и Виктор пошел вниз по лестнице, а Козел затоптал окурок, разогнал рукой дым и вернулся в нашу квартиру…
Перед выездом в Стокгольм на работу Эдик всегда завтракает на кухне. Я кормлю его и Фросю, порхаю вокруг них в легком домашнем халатике, подаю Эдику кофе со сливками, жарю гренки, натираю сыр, и вообще шустрю, как нормальная деревенская баба, которая провожает мужика в поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
В дверях спальни тяжело дышал пьяный Гюнвальд Ренн.
Я испугалась, схватила джинсы, прикрыла ими грудь.
- Ты что?! Уйди сейчас же! Не видишь, переодеваюсь!.. - я и не заметила, что в растерянности и испуге стала говорить по-русски.
Огромный Гюнвальд прикрыл дверь и молча, не сводя с меня глаз, стал расстегивать брюки.
- Что ты делаешь?.. - я даже кричать не могла. Окно спальни было открыто и меня могли услышать в саду. - Прекрати сейчас же!..
Я попыталась проскользнуть мимо него к двери, но он перехватил меня, вырвал джинсы и стал осыпать меня поцелуями.
- Пусти!.. Отвяжись, дурак пьяный!.. Отпусти меня!..
- Я тебе заплачу!.. - бормотал он и тащил меня к постели. - Я тебе заплачу даже больше, чем платил тогда в Ленинграде! Надеюсь, ты помнишь, сколько я там тебе платил?!
- Отпусти, подонок! Мразь!.. Сволочь!.. - он выламывал мне руки и силы мои были уже на исходе. - Как ты можешь?!.. Ты же в моем доме! В моем доме!..
- Это ты в моем доме! В моей стране!.. - хрипел он, сдирая с меня трусики. - Тем, что ты здесь живешь, ты обязана мне! Это я подложил тебя под Эдварда, дрянь!.. Помнишь, кем ты была? Проститутка!!!
Он бросил меня на кровать и стал лихорадочно стаскивать с себя брюки. На мгновение я высвободилась, случайно нащупала рукой бутылку из-под джина у кровати и со всего размаха опустила ее на голову Гюнвальда Ренна.
Осколки брызнули словно от взрыва. Обливаясь кровью, Гюнвальд обмяк и стал оседать на пол.
Я вскочила, распахнула дверь спальни, выволокла эту бесчувственную тушу на лестницу - откуда только силы взялись? - и без всякого сожаления ногой столкнула его с лестницы. Он покатился по ступеням вниз, да так и остался там лежать без движения.
…Спустя минуту я, уже одетая и причесанная, поливала гюнвальда минеральной водой из большой бутылки. От минералки кровь на его волосах и лице пузырилась, превращаясь в розовую пену.
Когда он открыл глаза, то увидел два коротких ствола автоматического охотничьего ружья Эдварда. И клянусь, оно было заряжено и стояло на боевом взводе!
- Ты, сука, застегни штаны и слушай меня внимательно, - негромко сказала я ему. - Ты зашел в дом за минеральной водой. Тебе стало плохо. Ты упал и ударился. Слышишь? Сам ударился, понял? А если хоть одно лишнее слово скажешь - пристрелю. Мне терять нечего. Повтори!
- Что?.. - ничего не понял он. - Что повторить?..
- Повторяй, гад: «Я зашел в дом за минеральной водой. Мне стало плохо. Я упал и ударился обо что-то. Больше ничего не помню». Ну! - Я прицелилась ему прямо в лоб.
Не отрывая глаз от ружейных стволов, Гюнвальд повторил:
- Я зашел в дом за минеральной водой. Мне стало плохо. Я упал и ударился…
- Молодец. Теперь застегни свои вонючие портки и потихоньку репетируй. А мы тебе окажем медицинскую помощь, - сказала я и крикнула в открытое окно первого этажа: - Эдик! Бенни! Сюда! У нас тут небольшая неприятность!..
И аккуратненько поставила ружье за портьеру - подальше от Гюнвальда, поближе к себе.
Через полчаса мы все - и взрослые, и дети - сидели в саду вокруг самовара и мирно болтали, словно ничего и не произошло.
Гюнвальд с забинтованной головой и рукой на перевязи (он, оказывается, порвал связки локтевого сустава, когда вертухался с лестницы) мрачно сидел со стаканом в здоровой руке, а все остальные, кроме Эдика, шутили над ним:
- Не тот уже Гюнвальд Ренн, не тот, - говорил Бенни. - Раньше мог выпить цистерну.
- И никогда ему не становилось плохо, - подтверждал Стиг.
- А уж то, что не падал - это точно! - подхватывал Кеннет.
Беременная Ева Ренн поглаживала Гюнвальда по плечу и благодарно улыбалась мне.
Несколько раз Эдвард тревожно пытался перехватить мой взгляд, но я на это никак не реагировала. Не потому, что боялась себя выдать - просто была занята. У меня на коленях примостился самый младший из Реннов, и я кормила его мороженым, внимательно следя за тем, чтобы он меня не закапал.
- Дорогие друзья! Давайте поздравим Эда Ларссона и с новой должностью, и с такой очаровательной женой, - сказал господин Туррель, и мне причудилось, что он понял все…
- А еще, Алла Сергеевна, она просила вам передать, что у нее там все очень, очень, очень хорошо! - сказал Витя моей маме.
Это мне мама потом по телефону рассказывала. Про то, как пришел к ней Витя, как посылочку принес для нее и для Ляльки. Она только не сказала, что уже полторы недели лежит, не вставая.
- Спасибо вам, Виктор! Вот жалко, Лялечки нет в городе - на юг отдыхать уехала. Уж как бы она обрадовалась!
- Может, вам что-нибудь надо, Алла Сергеевна? Мои сейчас на даче - я свободен… В магазин там или в аптеку? Вы не стесняйтесь.
- Нет, нет, Витенька, что вы! У меня прекрасные соседи - родители Лялечки. Они, правда, сейчас во Всеволожске, садоводство там у них, но я не без присмотра. Не волнуйтесь. Есть кому помочь.
- А в больницу не лучше, Алла Сергеевна?
- А вдруг Танечка позвонит? Вдруг они приедут с Эдиком? Нет, я должна быть дома. Витя, а как она выглядит?
- Равных нет. Выглядит потрясающе! Машина у нее…
- Да, она мне писала. А это не опасно?
- Она молодец. Прямо профессионал, да и только!
Во входной двери заклацал замок. Слышно было, как поворачивается ключ. Витя вопросительно посмотрел на маму.
- Это ко мне, - улыбнулась мама.
Дверь отворилась, и в квартиру вошел Козел - тот самый паршивец из маминого класса.
Он поставил сумку на пол, тщательно запер дверь и положил ключ в карман. Поднял сумку и молча пошел на кухню. И оттуда заорал:
- Алла Сергеевна! Адельфана в нашей аптеке нет. Я их там заставил позвонить в справочное аптекоуправления. Только на Тихорецком и нашли. Сейчас разгружусь и съезжу туда. И батон я взял за двадцать две. За шестнадцать уже не было. А все остальное - по списку…
- Юрочка! - позвала его мама. - Иди сюда. Познакомься…
Козел вошел в комнату. Виктор встал и протянул ему руку:
- Виктор. Евдокимов.
- Козлов Юрий, - пожал ему руку Козел.
- Юрочка - мой ученик. А Виктор шофер дальних рейсов. Ездит по всем странам мира, - сказала моя мама, гордясь ими обоими.
- Ну уж по всем, - смутился Виктор. - Значит, как договорились, Алла Сергеевна, да? Я становлюсь девятнадцатого под погрузку и двадцать второго должен быть уже там. А письмишко вы лучше почтой пошлите. Нам это строго-настрого запрещено…
- Конечно, конечно! Я вам и так благодарна - слов нет…
- И выздоравливайте, пожалуйста, - он поклонился маме и подмигнул Козлу: - Проводишь?
Когда они вышли на лестничную площадку, Виктор достал сигареты. Перехватил взгляд козла и протянул ему пачку. Они закурили.
- Что-нибудь серьезное со старухой? - спросил Виктор.
- Какая она тебе «старуха»? - злобно цыкнул слюной Козел.
- Извини. Что там с Аллой Сергеевной?
- Ишемическая болезнь сердца. Стенокардия покоя и напряжения. Нервы. Одиночество…
- А ты откуда все это знаешь? - изумился Виктор.
- Не пальцем деланный. Слышу, что врачи говорят.
Они помолчали. Потом Виктор спросил:
- Может, деньги нужны?
- Обойдемся.
Они пожали друг другу руки, и Виктор пошел вниз по лестнице, а Козел затоптал окурок, разогнал рукой дым и вернулся в нашу квартиру…
Перед выездом в Стокгольм на работу Эдик всегда завтракает на кухне. Я кормлю его и Фросю, порхаю вокруг них в легком домашнем халатике, подаю Эдику кофе со сливками, жарю гренки, натираю сыр, и вообще шустрю, как нормальная деревенская баба, которая провожает мужика в поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25