– Только не семьдесят! – в панике закричал Генка. – Только не семьдесят! Там восемнадцать тысяч пятьсот сорок восемь рублей наших собственных! Мишка, быстро: сколько остается?
– Пятьдесят пять тысяч семьсот пятьдесят шесть рублей, – мгновенно ответил Михаил.
– Молодец, Генка... – Петрович показал на представителя «Межколхозстроя». – Глянь на его рожу – он и миллион схапает – не подавится. Так вот, граждане! – сказал он уже громко. – Пятьдесят пять тысяч семьсот с копейками можем отстегнуть наличняком, чтобы вам было где рожать. Устраивает?
– Вполне, – немедленно ответил представитель «Межколхозстроя». – Ужмемся, справимся и к Новому году...
– Минуточку! – закричал председатель райисполкома. – Да кто вы такие?!
* * *
Спустя некоторое время на черном капоте председательской «Волги» стоял старый китайский термос, а на расстеленном чистом носовом платке лежали золотые монеты.
Генка, Михаил и Петрович растроганно принимали поздравлений и с максимальной деликатностью оберегали золото от возможных посягательств. Только один раз, когда подрядчик из «Межколхозстроя» потянулся, чтобы взять монету и разглядеть ее поближе, Генка жестко сказал ему:
– Руки!
– Так вот вы какие. – Председатель исполкома ласково разглядывал Генку, Петровича и Михаила. – А мне еще вчера про этот случай докладывали – и ваш управляющий, и милиция. И с самой лучшей стороны. Так что район может по праву вами гордиться.
– А золото может район принять? – спросил Петрович.
– И выплатить нам положенные двадцать пять процентов, – добавил Генка.
– А то уже просто сил нет, – пожаловался Михаил.
– Ну конечно! – улыбнулся председатель. – О чем вы говорите? И прессу подключим, и законное вознаграждение вручим в торжественной обстановке. Немедленно все это организуем. Ну-ка, где наш начальник райфо?
– В отпуске, – доложил председателю его первый зам.
– Когда вернется?
– Через восемь дней, – подсказал второй зам.
– Вот и хорошо, – мягко проговорил председатель, обращаясь к Михаилу, Генке и Петровичу. – Приезжайте со своим богатством через восемь дней и прямо к начальнику районного финансового отдела. А мы к тому времени уже дадим ему команду...
– А золото?.. – потерянно просипел Михаил. От горя он снова потерял голос. – Где золото держать?
– Я же сказал – к начальнику райфо, – терпеливо объяснил ему председатель райисполкома. – Деньги – это его епархия. И мы призваны для того, чтобы каждый на своем месте занимался своим делом, и с полной ответственностью.
* * *
Сея ужас и панику на дороге, мотоцикл с тремя нашими героями мчался с чудовищной скоростью.
Он напрямую проскакивал дворы и палисадники, перелетал через заборы, врезался в огромные лужи, вздымая стены грязной воды, и вообще совершал невероятные мотоциклетные чудеса, которые не снились чемпионам. Ибо отчаяние, движущее нашими героями, намного превышало технические возможности этого транспортного средства.
– Прокурора! – яростно хрипел Михаил.
– Требую прокурора! – явно подражая кому-то, вопил Генка, стоя в полный рост за спиной Михаила.
– Только к прокурору!!! – злобно рычал Петрович из коляски, прижимая к груди старый китайский термос с отвергнутым золотом.
* * *
– Ваша жалоба совершенно обоснованна, – сказал им районный прокурор и потряс большим, густо исписанным листом бумаги. – Если факты, указанные здесь, подтвердятся, виновные получат очень строгие взыскания, невзирая на занимаемые должности и прошлые заслуги. Как сказал Петр Великий: «Прокурор – око государево». Перед законом все равны. – Райпрокурор оглядел термос, золото на столе и добавил: – Кстати, по закону вы были обязаны сдать государству найденные ценности в течение двенадцати часов с момента их обнаружения. Однако, руководствуясь тем, что ряд ответственных лиц создали вам невозможные условия для соблюдения сроков сдачи, мы вас к ответственности привлекать не будем.
– И на том спасибо!.. – поклонился ему Петрович.
– Не за что, – сказал прокурор. – Я руководствуюсь только законом. Жалоба ваша будет рассмотрена в установленные сроки.
– Это когда? – спросил Генка.
– Обычно все зависит от существа дела. В данном случае проверка фактов и выводы займут не более десяти суток. Случай, честно говоря, примитивный: бюрократизм, бездушие и безответственность.
– Я хочу умереть... – тихо сказал Михаил.
– Что? – не расслышал прокурор.
– Ничего, ничего. Все в порядке, – улыбнулся прокурору Генка и обнял Михаила за плечи.
– А как быть с золотом? – наливаясь гневом, спросил Петрович.
– Беречь как зеницу ока! – строго сказал районный прокурор.
* * *
– Я хочу умереть... – стонал Михаил, пока Генка и Петрович бережно усаживали его в мотоциклетную коляску.
Они застегнули его клеенчатым пологом по самую грудь. И в нерешительности встали у мотоциклетного руля.
– Ты умеешь? – спросил Петрович, указывая на мотоцикл.
– Не боги горшки обжигают. Попробую, – ответил Генка.
– Нет. Тогда давай уж лучше я буду пробовать, – решительно сказал Петрович. – Я когда-то на целине ездил на этой хреновине. Лет тридцать пять тому назад...
* * *
Тридцатипятилетний перерыв в вождении мотоцикла оказался ощутимым, скорость их движения была не более семи километров в час.
Генка сидел за широкой спиной Петровича, а одной рукой заботливо поддерживал голову Михаила.
– Мишку надо срочно к врачу. Он совсем загибается! – шептал Генка на ухо Петровичу.
– С Божьей помощью привезем его ко мне – позовешь свою тетку Веру.
– Тетя Вера счетовод, а не врач! А в Мишкином состоянии...
– В его состоянии счетовод нужнее. Позовешь Веру. Понял?
Петрович сказал это так сурово и непреклонно, что Генка только плечами пожал.
* * *
В квартире Петровича на высокой кровати лежал Михаил с компрессом на лбу. Около него сидела Вера, гладила его и ласково шептала:
– А мы уж с Ксенией Мухаммедовной прошлой ночью ужас что себе вообразили...
... За кухонным столом распаренный Петрович глушил третью бутылку пива, а Генка держал на коленях маленькую Юльку и поил ее чаем.
– Поросенка кормила? – тихо спросил он ее.
Рот у Юльки был набит тортом, и она только утвердительно кивнула.
Петрович посмотрел на пустые кухонные полки, на два туго набитых чемодана, стоявших на полу, и спросил:
– А это что?
– Собрались мы с Веркой за вами ехать, – объяснила Ксения Мухаммедовна. – В Сибирь или куда теперь душегубов-то отправляют?..
– Декабристки. Дурищи стоеросовые, – сказал Петрович.
Ксения Мухаммедовна рассмеялась и поцеловала Петровича в лысину.
Генка вытер Юльке физиономию и невесело усмехнулся:
– Интересное кино. Пойти Мишке рассказать, что ли...
– Сиди, – не пустила его Ксения Мухаммедовна. – Он еще в себя не пришел.
– Вот у меня теория есть, – сказал Генка, засовывая огромный кусок торта в рот. – Эти сорокалетние, или около того, они вообще слабые сейчас. Все.
– Это еще почему? – недовольно спросил Петрович.
– Объясняю. Вот у вас, Петрович, уже все было – и война, и целина, и любовь... жизнь – будь здоров! Вас ничем не напугаешь. У нас, молодых, все впереди. Мы сегодня четко знаем, чего хотим – чтобы нам не врали! А вот такие, как Мишка, которым по сорок, – они слабоваты. Они вашей жизни не нюхали и в нашем возрасте свою жизнь проморгали да промолчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12