Мы ждем вас сюда, генерал, и к моменту вашего подхода выступим со всеми наличными силами. Но для того нам нужно установить с вами связь и прежде всего узнать о следующем:
I. Известно ли вам, что от вашего имени всем офицерам, которые могли бы участвовать в предстоящей борьбе здесь, предлагается покинуть Петроград, с тем якобы, чтобы к вам присоединиться?
II. Когда примерно можно будет рассчитывать на ваше приближение к Петрограду? Об этом было бы полезно вам знать заблаговременно, дабы сообразовать свои действия».
В. М. Пуришкевич создал монархистскую группу еще при Временном правительстве, в октябре 1917 г. В ее состав входили: доктор В. П. Всеволожский, генерал Д.И. Аничков (которым удалось скрыться), полковник Ф. В. Винберг, упомянутые барон де Боде, Парфенов, капитал Д. В. Шатилов, несколько гвардейских офицеров, юнкеров и студентов из аристократических семей города (бывший председатель монархистского союза студентов-академистов Н. О. Граф, юнкера Д. Г. Лейхтенбергский, С. А. Гескет). Заговорщики вербовали офицеров и юнкеров, закупали оружие, создали «контрразведку» и готовились к вооруженному выступлению.
После ареста Пуришкевич заявил, что он не готовил вооруженного выступления, «ибо не видел в России в данный момент для этого никакой почвы». «Письмо мое к генералу Каледину от 4 ноября я писал, имея в виду присоединиться к нему с несколькими моими единомышленниками в случае, если бы Каледин вступил со своим отрядом в Петроград… Цели же, преследовавшиеся мною и руководившие мною при попытке создать организацию из единомышленников, заключались единственно в том, чтобы добиться водворения в России твердой власти и порядка, чего не может быть при власти большевиков. Власти Советов раб. и солд. депутатов и советских комиссаров я не признаю…»
Среди членов организации Пуришкевича оказались лица, принимавшие участие в юнкерском восстании 29 октября. Пуришкевич отрицал какую бы то ни было связь с этим восстанием и «Комитетом спасения родины и революции». «Юнкера, которые были в нашей организации в распоряжении Воде, – утверждал он, – были двинуты для занятия телефонной станции, Михайловского манежа и Инженерного замка вопреки распоряжению моему и Боде и подчиняясь только провокационным приказаниям полковника Полковникова и «Комитета спасения родины и революции», с коими я лично не имел никаких сношений».
Суд по делу Пуришкевича и 13 его сообщников, происходивший с 28 декабря 1917 г. по 3 января 1918 г., был первым крупным политическим процессом о монархистском заговоре против молодой республики Советов. Дело вызвало огромный интерес. Зал судебного заседания был переполнен. Пришло много друзей и близких подсудимых. Защищать монархистов «из публики» вызвались видные петроградские адвокаты, в том числе В. М. Бобрищев-Пушкин, его сын – А. В. Бобрищев-Пушкин и другие. Обвинителями были Д. 3. Мануильский и другие.
Подсудимые и их защитники стремились, хотя и безуспешно, превратить процесс в политическую демонстрацию против Советской власти. Они утверждали, что никакого монархистского заговора не было, а существовала лишь «группа единомышленников», которая собиралась якобы «для бесед на политические темы». В. М. Бобрищев-Пушкин даже заявил, что «монархический заговор есть плод воображения большевиков и старания следователя Тарасова», а судебный процесс об участниках юнкерского восстания «незаконен», так как будто бы «большевики и юнкера восставали одновременно. Существующей в то время властью было Временное правительство, и если большевики победили, то все же нет оснований судить побежденных». Вместе с тем Пуришкевич и его сподвижники не только не скрывали своих монархистских убеждений и целей, но и декларировали их со скамьи подсудимых. Полковник Винберг заявил, что всю жизнь посвятил подавлению революции и нисколько в этом не раскаивается.
Подсудимые и их адвокаты на суде приложили все усилия для дискредитации личности Зелинского, по показаниям которого была раскрыта организация Пуришкевича. Своими распространенными через антисоветские газеты заявлениями о том, что Зелинский является «предателем», «провокатором», они довели этого морально неустойчивого человека до истерии. Зелинский закричал на суде, что отказывается от всех ранее данных на следствии показаний, и забился в истерике.
Обыгрывая этот инцидент, родственники и адвокаты потребовали судебно-психиатрического освидетельствования подсудимого, и «эксперты» дали заключение о том, что Зелинский «страдает нравственным помешательством».
Закатывала истерики и падала в обмороки на суде и жена Пуришкевича.
Но пролетарские судьи (председатель И. П. Жуков) выдержанно, спокойно, объективно и справедливо рассматривали дело. Даже некоторые органы буржуазной печати, в конце концов, вынуждены были отметить эту выдержку судей и обвинителей.
Обвинения, выдвинутые против подсудимых, подтверждались не только показаниями Зелинского, но и многими другими доказательствами: красноречивым письмом Пуришкевича и де Боде к генералу Каледину, фактами покупки оружия для вооружения офицеров и юнкеров, чего не отрицал и сам Пуришкевич, участием некоторых членов организации в юнкерском восстании.
Революционный трибунал объявил такой приговор: «Именем Революционного Народа! Заслушав дело о монархической организации, возглавляемой Владимиром Митрофановичем Пуришкевичем, Революционный трибунал, приняв во внимание данные дела и судебного следствия, пришел к заключению, что организация, как таковая, существовала, и отвергая наличие заговора с целью немедленного восстановления монархии и считая, что монархическая организация Пуришкевича преследует контрреволюционные цели, достижение которых в каждый подходящий момент может вылиться в кровопролитие, – постановил: Владимира Митрофановича Пуришкевича подвергнуть принудительным общественным работам при тюрьме сроком на четыре года условно, причем после первого года работ с зачетом предварительного заключения Владимиру М. Пуришкевичу предоставляется свобода, и если в течение первого года свободы не проявит активной контрреволюционной деятельности, – он освобождается от дальнейшего наказания».
На таких же условиях, как и Пуришкевича, революционный трибунал осудил на три года принудительных работ барона де Боде, полковника Винберга и Парфенова. Остальные подсудимые были осуждены на срок от двух до девяти месяцев, а юнкера Лейхтенбергский и Гескет по молодости вовсе освобождались от наказания и отданы «под надзор родственников». Зелинского суд решил поместить в психиатрическую больницу для подробного освидетельствования, причем суд определил: в случае, если Зелинский окажется здоровым, заключить его в тюрьму сроком на один год.
Через два с лишним месяца Пуришкевич и его сподвижники оказались на свободе. 17 апреля 1918 г. председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский и комиссар юстиции Петрограда Н. Н. Крестинский разрешили временно освободить Пуришкевича из заключения в связи с болезнью его сына. Он дал такую подписку: «Настоящим обязуюсь своим честным словом явиться по истечении определенного мне срока, т. е. 25-го с. м., в Ревтрибунал в 12 часов дня. В течение этого времени обязуюсь не принимать никакого участия в общественной жизни, не выступать публично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102