— Ну, вот мы и на берегу, Хосе, любезный друг. Скажи, где мы? Что нам делать?.. Передай мне огня, Мигель.
Последний осторожно взял большим и указательным пальцами раскаленный уголь и приложил его к трубке товарища, чтобы он раскурил ее.
— Мы в пяти милях к востоку от Чагреса, — ответил краснокожий, — речка возле нас — та же самая, по берегу которой мы шли сюда; исток она берет далеко в горах и впадает в Тихий океан в восьми милях от Панамы; называется она Браво.
— Она судоходна на всем своем протяжении? — спросил дон Фернандо.
— Да, для маленьких каноэ, за исключением небольших порогов.
— Вот что я называю толково излагать! Итак, мы продолжаем наш путь по воде?
— Что будет чрезвычайно приятно, — заметил Мигель между двух клубов дыма.
— Нет, это заставило бы нас кружить и потерять дорогое время.
— Гм! — отозвался Мигель. — Это не лишено основания.
— К тому же, — продолжал краснокожий, — дон Фернандо — испанский дворянин, он путешествует верхом, что гораздо приличнее для его звания и удобнее.
— Разумеется, — согласился неисправимый Мигель. — Беда только в том, что рагу хорошо, да зайца для него пока еще нет.
— То есть, — пояснил дон Фернандо, — для путешествия верхом надо иметь лошадей.
Краснокожий улыбнулся.
— Две верховые лошади с вашей поклажей, привязанной к седлам, ожидают вас в том кустарнике, — сказал он.
— Неужели?
— Разве я не обещал вам?
— Правда! Простите, вождь, я забыл. Должен признаться, что слово свое вы умеет держать… Но почему же две лошади, а не три?
— Потому, — с недоброй усмешкой произнес краснокожий, — что я всего лишь бедный мирный индеец, слуга, и моя обязанность — бежать впереди вашей милости, чтобы прокладывать вам дорогу. Что подумают о вас, если ваш раб будет на лошади?
— Ага! Вот оно что! — посмеиваясь, сказал Мигель. — Эти добрые испанцы всегда такие человеколюбивые!
— Когда мы отправляемся? — спросил дон Фернандо.
— Когда будет угодно вашей милости.
— Нас больше ничто не держит?
— Ровным счетом ничего, сеньор.
— Так отправимся в путь немедленно!
— Извольте! Они встали.
В эту минуту нежный, мелодичный, почти детский голосок раздался в кустах нарвалина.
— Отец! — произнес голос.
И молоденькая девушка, выпрыгнув из-за ветвей, бегом бросилась к краснокожему, который приподнял ее могучими руками и страстно прижал к своей широкой груди, воскликнув с невыразимым восторгом:
— Аврора! Мое прекрасное дитя! О, я боялся, что буду вынужден уйти, не обняв тебя!
При виде девушки авантюристы остановились, пораженные удивлением, и почтительно поклонились ей.
ГЛАВА II. Как совершился первый переход
Только сейчас девушка заметила присутствие посторонних, опустила глаза, попятилась и замерла в неподвижности, вся вспыхнув от смущения. Несмотря на тройную броню, которая облекала их свирепые сердца, авантюристы были приятно взволнованы видом очаровательного создания, которое так внезапно предстало перед ними, словно небесное явление; они едва осмеливались коснуться ее беглым взглядом, опасаясь усилить смущение девушки и тем заставить ее скрыться.
И в самом деле прекрасна была эта невинная шестнадцатилетняя девушка, уже наделенная, сама того не подозревая, всеми совершенствами женщины.
Большие задумчивые глаза с кротким и немного беспокойным взглядом, цвет кожи слегка смуглого оттенка, правильные черты ее прелестного лица, пунцовые губки, которые, раскрываясь при звонком смехе, обнаруживают двойной ряд ослепительной белизны зубов; благовонным облаком вокруг нее развеваются иссиня-черные волосы, чрезвычайно тонкие, которыми она с легкостью вся могла бы закрыться с ног до головы; ее стройный, округленный и грациозно гибкий стан, голос, мелодичный, как пение птиц, обаятельная гармония ее изящных очертаний — словом, все соединялось, образуя в целом образ самой пленительной красоты, когда-либо выпадавшей на долю дочери Евы.
С минуту краснокожий смотрел на чудного ребенка умиленным взглядом, потом нежно привлек ее в свои объятия, в которых она укрылась, точно перепуганная горлица, и, поклонившись своим гостям с учтивостью, гордой и величественной, сказал с достоинством:
— Представляю вам свою дочь. Авантюристы молча поклонились.
— Зачем ты пришла, несмотря на мой запрет? — опять обратился краснокожий к дочери, напрасно стараясь придать своему голосу строгость.
— Мне очень хотелось скорее обнять вас, — ответила она в замешательстве, — и потом еще…
— Что же еще? — спросил он, видя, что она замялась.
— Я хотела узнать ваши распоряжения.
— Мои распоряжения? — удивился он.
— Да, насчет гостей.
— Вот оно что, — с улыбкой сказал он. — Но мне нечего распоряжаться насчет этих сеньоров, так как они уезжают через десять минут.
— А! — вскрикнула она, украдкой взглянув на посетителей.
— Да, Аврора, моя милая, и я пойду с ними.
— И вы уходите! — вскричала она огорченно. — А я?
— Что ты?
— Разве я должна оставаться здесь одна?
— Одна? Ни в коем случае. Кажется, Силах, Камиш и Тораб могут надежно оградить тебя от всякого беспокойства и защитить в случае необходимости. Это преданные слуги.
— Разумеется, отец, но вас-то не будет и, простите, мне страшно.
— Ты сумасбродна и избалована моей любовью, Аврора. Я был чересчур мягок по отношению к тебе.
Но заметив слезы в глазах девушки, он поспешил прибавить:
— Полно, не плачь, дитя, я не могу остаться, но будь спокойна, скоро я вернусь, мое отсутствие не продлится долго.
— Дай-то Бог, отец! Эта хижина стоит так уединенно, а между тем в лесу столько незнакомых людей!
— Успокойся, говорю тебе, твои страхи нелепы. К тому же, если кто-либо из этих презренных посмеет подъехать на расстояние выстрела к нашей хижине, ему пустят пулю в голову. Я в особенности приказал слугам наблюдать за Каскабелем. Если этот негодяй опять станет бродить тут поблизости, как он, по-видимому, взял в привычку, то с ним, не сомневайся, сведут счеты! Повторяю, не опасайся ничего.
— Каскабель! — пробормотала девушка с движением ужаса.
— Ни слова больше, дитя, — возразил отец повелительно, — я и так потерял много времени. Поцелуй меня и оставь нас.
Молодая девушка не посмела настаивать, она бросилась с рыданием на шею отца и потом убежала с легкостью птички.
— Это ребенок, — сказал краснокожий голосом, которому напрасно силился придать твердость, — она ничего не знает о жизни и воображает, что все должно идти по ее прихоти.
— Да сохранит ей Бог это неведение как можно дольше! — сказал Мигель Баск. — Она так счастлива!
— Правда, бедное дитя!.. — сказал индеец и вдруг переменил тон. — Следуйте за мной, сеньоры, мы должны были бы сделать уже целых две мили.
— Ну вот! Что за спешка? Да, наконец, мы скоро нагоним упущенное время.
Они направились за проводником к густому перелеску, посреди которого молодой красивый краснокожий держал под уздцы двух великолепных лошадей в богатой испанской сбруе.
— Вот вам лошади, — сказал Хосе.
— Какие превосходные животные! — не мог удержаться от восхищенного восклицания дон Фернандо.
— Вы еще больше оцените, когда узнаете их достоинства, — заметил вождь.
Авантюристы вскочили в седло.
Хосе о чем-то тихо говорил несколько минут с молодым индейцем, после чего тот почтительно склонил голову, приложил руку к сердцу и одним прыжком скрылся в кустах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54