— Слышал.
— Так отвечайте же.
— В том-то и дело, — сказал трактирщик, почесывая лоб, — что я не могу вам ответить.
— Почему?
— У меня нет лучшего друга.
— Ну и хитрец же вы! — вскричал Пьер, смеясь. — Но представьте, что у вас есть такой друг. Сколько бы вы потребовали за предательство?
— Дружба — дело святое, ваша милость, — важно ответил трактирщик. — Поэтому предательство дорого стоит.
— Сколько же?
— Ну, хотя бы тысячу долларов, — залебезил хозяин.
— Так мало, любезный?
— Я честный трактирщик, — горячо возразил мистер Строг.
— Еще бы, черт побери. Ну так вот что я вам скажу: за пять минут вы можете получить не тысячу, а две тысячи долларов.
— Две тысячи! — вскричал трактирщик, побагровев от радости. — Что же я должен сделать, почтенный сеньор? Если только это в моих силах, я готов.
— Я уже сказал — предать лучшего друга, а поскольку у вас такового нет, того, кто вам доверился.
— О! Это уже сложнее!
— Почему же?
— Потому что дела надо делать честно, — заявил он и тут же добавил: — Конечно, насколько это возможно.
— Последние ваши слова обнадеживают. Итак, вы решились?
— Если бы…
— Вы мне прямо скажите: да или нет! В моем кошельке две тысячи долларов мексиканскими унциями. Я плачу наличными.
— На сей счет я спокоен, ваша милость.
— Что же вас удерживает? Вы в чем-то сомневаетесь?
— Надеюсь, вы не опорочите мое доброе имя, — произнес хозяин. — Ведь мне надо кормить семью.
— За кого вы меня принимаете, мистер Строг? — оскорбленно вскричал мексиканец. — Слово чести! Вы останетесь вне подозрений. Можете на меня положиться.
— Значит, я могу, я должен…
— Принять наше предложение.
— Да, сеньор.
— Итак, три дня назад к вам привезли двух женщин. Трактирщик побледнел и невольно попятился назад.
На лице его был написан ужас.
— Ну? — Пьер буквально сверлил его взглядом.
— Это верно, сеньор, — ответил хозяин дрогнувшим голосом, — но ваше дело, полагаю, их не касается.
— Ошибаетесь. Именно их и касается. Точнее, одной из них.
— Вы, вероятно, не знаете, кто привез этих женщин, — дрожа от страха произнес трактирщик.
— Очень хорошо знаю, мистер Строг, только это меня не пугает. Я должен видеть их. Слышите?
— Боже мой! Если это откроется…
— Все останется в тайне. Не беспокойтесь. Только предупреждаю, чтобы никаких подвохов. Иначе распрощаетесь с жизнью. Вы меня знаете!
— Но если…
— Я же сказал, распрощаетесь с жизнью!
— Допустим, я откажусь, что тогда?
— Что? Что вы сказали? Повторите-ка! — вскричал Пьер, взявшись за кинжал, висевший у пояса.
— Я пошутил, сеньор.
— Вот и прекрасно, почтеннейший. Не советую вам отказываться и вилять не советую. Вбейте себе это в голову, мистер Строг.
— Не дай бог вам обмануть меня даже ради хорошенькой женщины.
— Я понял вас, ваша милость!
— Я рад, что поняли. Итак, решено. Две тысячи долларов или смерть, даже самое высокое покровительство не спасло бы вас от моей мести. Напоследок скажу: сделаете все как полагается — получите не две тысячи, а десять тысяч долларов. Целое состояние. Поняли?
— О да! — вскричал трактирщик, и глаза его слезно сверкнули.
— Значит, договорились. А теперь скажите, где эти женщины в данный момент?
— В моей собственной комнате. — С ними никого нет?
— Моя жена, мистрис Строг. Развлекает их, как умеет.
— Где окно вашей комнаты?
— Третье справа от этой двери.
— Отлично.
Пьер достал из-за пояса кошелек и высыпал на стол пригоршню золотых монет.
— Вот задаток. Считайте, если хотите. Но лучше суньте их сразу в карман.
Мистер Строг привычным движением помощника банкомета сгреб деньги и спрятал.
— Теперь я рассчитываю только на вас, — сказал Пьер.
— Не извольте беспокоиться. Вы платите, не считая, а я умею ценить щедрость. Не подведу вас.
— С этой минуты мы с вами связаны, как лезвие с рукояткой.
— Хочу еще раз выразить надежду, что вы, сеньор, не потребуете от меня ничего такого, что могло бы повредить мне как хозяину заведения и добропорядочному семьянину?
— Вот теперь я слышу речь, достойную гражданина великой республики. И нынешней, и будущей.
— Это еще неизвестно, — возразил мистер Строг, который не прочь был потолковать о политике. Но Пьер сухо сказал:
— Довольно разговоров. Ваши глаза и уши принадлежат мне. Запомните это и займитесь своими делами.
Хозяин отвесил низкий поклон и, пятясь, удалился. Когда мексиканцы остались одни, Луи, все время молчавший во время разговора, сказал:
— Признаться, Пьер, не понимаю, что ты затеваешь. Зачем тебе понадобился трактирщик? Что за женщин привезли в этот кабак?
— А ты любопытен! — вскричал Пьер, посмеиваясь. — Ошибаешься… Я просто не терпелив и хочу продолжать поиски. Не успокоюсь, пока не найду невесту Гастона.
— Уж не упрек ли это?
— Нет, не упрек, любезный Пьер. Только я хочу напомнить тебе данное обещание.
— О, молодость! Молодость! Ты и самонадеянна, и опрометчива, не способна рассуждать здраво, — тихо произнес Пьер.
— Я не понимаю, зачем отклоняться от намеченного пути? Ради какой таинственной цели?
— Не тревожься, друг. Верь мне! Вот все, чего я требую. Отбрось всякие опасения, следуй за мной. Если мы не достигнем цели, можешь поступить со мной как с презреннейшим из врагов, забыв нашу прежнюю дружбу.
— Ладно, пойду за тобой.
— Закрыв глаза?
— Что поделаешь!
— Вот теперь я узнаю моего Луи! Пойдем же.
Они вышли из залы, где посетители мистера Строга по-прежнему веселились, никем не замеченные.
ГЛАВА IV. Женщины
Вам следует знать, что дом, где безраздельно властвовал достопочтенный и толстый мистер Строг и извлекал из него немалую выгоду, носил громкое название: гостиница «Вашингтон», что свидетельствовало о честолюбии его хозяина. Название это было запечатлено на черной доске с золотыми буквами, висевшей над входом, ее можно было увидеть задолго до приближения к дому.
Весь нижний этаж занимали меблированные комнаты, разделенные легкими перегородками. Мистер Строг сдавал их за весьма высокую плату переселенцам и путешественникам, попадавшим сюда волею случая или несчастного рока. Для себя и семьи мистер Строг оставил всего две комнаты, зато самые лучшие и удобные.
Одна комната, не очень просторная, оклеенная желтыми, в крупных цветах обоями, служила гостиной и конторой, смотря по надобности. Круглый раздвижной стол красного дерева, четыре стула и кресло-качалка — вот и вся мебель. Когда же в дом привезли двух женщин, в эту комнату перенесли кровать мистера Строга и его половины.
Вторая комната — спальня, не отличалась от первой ни мебелью, ни обоями, только там был еще камин, большой шкаф, туалетный столик и на стенах несколько безвкусных пестрых картинок, а также портретов.
У камина висели дагерротипы мистера Строга, его жены и сына, страстного золотоискателя, находившегося в то время в Сан-Франциско.
В комнате сидели три женщины.
Одну из них вряд ли представлялось возможным причислить к прекрасному полу, разумеется, если не считать того, что она была в юбке. Речь идет о мистрис Лау Строг.
Супруга трактирщика, женщина лет сорока, обладала мерзкой наружностью, какой могла похвастать разве что горилла.
Багровое лицо, непомерная полнота, огромные красные руки, похожие на валек ноги ничего, кроме отвращения не внушали.
Одета была мистрис Лау Строг во все черное, завитые волосы, желтые, как буквы на вывеске и обои в комнатах, опускались на плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20