К западу от города у него большие пастбища, с восемью-девятью тысячами голов скота. Его земля доходит прямо до реки Вест-Форк. Там, где ранчо у Тома Ровея.
— Вы думаете, это сделал Ровей? В бумагах я читал что-то подобное.
Бейтс пожал плечами.
— Я видел Тома Ровея всего два раза за пять лет. Он убил двух человек в перестрелках, потом отправился в каталажку за выстрел в спину. Три года назад он вернулся и привел с собой Мига Барнса. Барнс тоже крутой парень, во всяком случае, так о нем говорят.
— А почему вы подозреваете Ровея?
— Боб Сингер — здешний ковбой — видел его пятнистую лошадку. По-моему, все ее видели. На ней приехал человек с винтовкой. Рыжее пятно на левой задней и такое же — на левом плече.
— За ними послали погоню?
Бейтс смутился.
— Никто не хотел ехать. Том Ровей ловко обращается с винтовкой и шестизарядником. Боб Сингер тоже не подарок, но он отказался ехать, и после этого люди вроде как сникли. В конце концов поехали я, Кегли и Джоэл. След потерялся в реке, в Вест-Форк.
— Джоэл?
— Мой сын. Ему двадцать один, и он у меня неплохой следопыт.
Чик прошелся мимо банка. В боковом окне тоже виднелась дыра от пули. Если в таком городишке начинали стрелять, то стреляли как следует. Он дошел до «Отдыха ранчеро» и вошел внутрь.
В салуне кроме бармена Боудри увидел еще троих. Крупный, красивый мужчина, стоящий за стойкой, улыбнулся ему. Человек, раскладывающий пасьянс за карточным столом, носил привязанную к бедру кобуру. Третьим был ковбой с квадратным подбородком и волосами цвета соломы.
— Вы, наверное, Боудри, — сказал бармен. — Меня зовут Джексон Кегли. Это мой салун.
— Здравствуйте.
Чик посмотрел на светловолосого ковбоя. Тот иронически усмехнулся.
— Я — Рип Кокер, а эта усохшая фиалка за карточным столом — Боб Сингер. Лучше приглядывай за ним, рейнджер, он хорошо владеет железками — и теми, что стреляют, и теми, что клеймят.
Сингер враждебно посмотрел на Кокера, и его губы сжались, когда он вернулся к картам. Чик заметил этот взгляд и обратился к Кегли:
— Вы знакомы с Ровеем. Как по-вашему, он мог ограбить банк?
— Не знаю. Он чертовски хорошо стреляет. Мы дошли по его следу до Вест-Форк.
Кокер оперся локтями о стойку бара. Его клетчатая рубашка была поношенной и вылинявшей.
— Ровей не такой уж пропащий, — вставил он, — мне сдается, он на такое не способен.
— Эту пятнистую лошадку никто не перепутает, — нетерпеливо сказал Сингер. — Другой такой в наших краях нет.
Кокер с неприязнью посмотрел на Сингера.
— Зачем же он тогда приехал на ней? Если ты собрался грабить банк, ты сел бы на самую заметную лошадь в округе?
Боб Сингер сердито покраснел и поднял глаза, в которых читалась угроза, но все же промолчал.
— Пойду пройдусь, — сказал Боудри.
Он вышел и опять оглядел улицу. В этом деле не сходились концы с концами. Чик зашел в ту часть «Отдыха», где находился отель, и снял комнату, затем опять вышел на улицу.
Его взгляд привлекла дорожная пыль необычайного оттенка. Боудри сошел с тротуара, присел на корточки и начал просеивать ее сквозь пальцы. Он что-то обнаружил, завернул в сигаретную бумагу и положил в карман.
Сингер вышел из салуна и наблюдал за ним. Не обращая внимания на ковбоя, Боудри подошел к тому месту, где был привязан его чалый. Когда он сел в седло, к двери банка подошел Бейтс.
— Вы ведь не собираетесь к нему в одиночку?
Боудри пожал плечами.
— Почему бы и нет? Я еще не видел на его счету ни одной могилы.
Он развернул чалого к дороге. Его мучило тревожное чувство. Что-то здесь не так, все казалось уж очень понятным, даже подготовленным, да и все они слишком легко согласились обвинить Ровея.
— Лично я, — сказал Боудри чалому, — согласен с Кокером. Преступник на лошади, которую знает вся округа, — это даже не смешно.
Первые несколько миль тропа была сносной, затем постепенно стала ухудшаться. Она змеилась выше и выше, а местность становилась все суровее. Узкая тропа шла по краю утеса, который обрывался на несколько сотен футов вниз, ко дну сухого каньона. Неожиданно тропа перехлестнула через гребень в зеленый луг, который перелился в другой, тот — в следующий, и все они были окружены деревьями. На дальней стороне последнего луга, в глубине долины, стояла хижина, из трубы поднимался дымок. Рядом паслось несколько коров, в коралле стояли лошади.
Чик Боудри подъехал и спешился. Одна из лошадей в коралле была пятнистой — с рыжим пятном на бедре и несколькими маленькими на плече. Масть была редкой, вряд ли в округе найдется похожая.
— Ты чего-то ищешь? — Тон был резким, и Боудри постарался держать руки подальше от револьверов.
В двери хижины, не далее двадцати футов, стоял человек. У него было жесткое лицо и холодные глаза под кустистыми черными бровями, в потертой кобуре виднелась рукоятка револьвера. Позади него в хижине сидел еще один человек с винтовкой на коленях.
— Вы Том Ровей?
— Ну и что с того?
Боудри с минуту холодно изучал его, потом сказал:
— Я Чик Боудри, рейнджер. Нам надо поговорить.
— Слыхал о вас. Мне не за что любить закон, но если хотите поговорить, заходите. Кофе горячий.
Человек в хижине отложил винтовку и поставил на стол оловянную тарелку и кружку. Это был крепко сбитый мужчина с изрытым оспой лицом.
— Не часто у нас за столом бывают рейнджеры, — заметил он.
Ровей сел, налил три чашки.
— Ладно, рейнджер, спрашивайте. Что за дело у вас к нам?
— Когда вы ездили на пятнистой в последний раз?
— Да я почти всегда на ней езжу.
— В понедельник утром вы ограбили банк в Моралесе?
— Что за вопрос? Конечно нет, я не грабил банк, да и в Моралесе не был больше месяца! Вы что, хотите мне пришить обвинение?
— В понедельник утром пять человек ограбили банк в Моралесе, один из них сидел верхом на пятнистой лошади, точь-в-точь как ваша. — Боудри кивнул в сторону корраля. — Где она была в понедельник?
— Там, где и сейчас. Она здесь неделю стоит. — Он, сердито нахмурившись, посмотрел на Боудри. — Кто ее опознал?
— С дюжину людей. Она стояла там, где ее нельзя было не заметить. А узнал ее Боб Сингер.
— Сингер? — Глаза Ровея сверкнули. — Я убью его!
— Нет, не убьете, — сказал Боудри. — Если кого-то следует убить, это сделаю я.
На мгновение их взгляды скрестились, но Ровей отвернулся первым. Миг Барнс наблюдал за ними и наконец заговорил:
— Думаете, Том такой дурак, что поедет грабить банк на самой известной в наших краях лошади? Вы, должно быть, сошли с ума!
Он махнул рукой в сторону двери.
— Да у нас полно лошадей — всех мастей и видов. Только выбирай. С какой стати ему седлать единственную лошадь, которую знают все?
— Я думал об этом, — согласился Боудри, — не похоже, чтобы владелец такой земли, как эта, стал бы красть. У вас, ребята, целое ранчо!
— Лучшая земля в наших краях! — сказал Ровей. — Весь год трава, и вода не иссякает. Наш скот всегда самый упитанный.
— Кто-нибудь хотел у вас ее выкупить? — спросил Боудри как бы между прочим.
— Можно и так сказать. Ее хотел купить Джек Кегли, и если уж зашел об этом разговор, то и старик Бейтс тоже. Потом, несколько лет назад, парни Кегли однажды попытались согнать меня отсюда. Мы их вроде как отговорили. Мы с Мигом очень неплохо стреляем.
Кофе был вкусным, поэтому Боудри некоторое время просто сидел и разговаривал с хозяевами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Вы думаете, это сделал Ровей? В бумагах я читал что-то подобное.
Бейтс пожал плечами.
— Я видел Тома Ровея всего два раза за пять лет. Он убил двух человек в перестрелках, потом отправился в каталажку за выстрел в спину. Три года назад он вернулся и привел с собой Мига Барнса. Барнс тоже крутой парень, во всяком случае, так о нем говорят.
— А почему вы подозреваете Ровея?
— Боб Сингер — здешний ковбой — видел его пятнистую лошадку. По-моему, все ее видели. На ней приехал человек с винтовкой. Рыжее пятно на левой задней и такое же — на левом плече.
— За ними послали погоню?
Бейтс смутился.
— Никто не хотел ехать. Том Ровей ловко обращается с винтовкой и шестизарядником. Боб Сингер тоже не подарок, но он отказался ехать, и после этого люди вроде как сникли. В конце концов поехали я, Кегли и Джоэл. След потерялся в реке, в Вест-Форк.
— Джоэл?
— Мой сын. Ему двадцать один, и он у меня неплохой следопыт.
Чик прошелся мимо банка. В боковом окне тоже виднелась дыра от пули. Если в таком городишке начинали стрелять, то стреляли как следует. Он дошел до «Отдыха ранчеро» и вошел внутрь.
В салуне кроме бармена Боудри увидел еще троих. Крупный, красивый мужчина, стоящий за стойкой, улыбнулся ему. Человек, раскладывающий пасьянс за карточным столом, носил привязанную к бедру кобуру. Третьим был ковбой с квадратным подбородком и волосами цвета соломы.
— Вы, наверное, Боудри, — сказал бармен. — Меня зовут Джексон Кегли. Это мой салун.
— Здравствуйте.
Чик посмотрел на светловолосого ковбоя. Тот иронически усмехнулся.
— Я — Рип Кокер, а эта усохшая фиалка за карточным столом — Боб Сингер. Лучше приглядывай за ним, рейнджер, он хорошо владеет железками — и теми, что стреляют, и теми, что клеймят.
Сингер враждебно посмотрел на Кокера, и его губы сжались, когда он вернулся к картам. Чик заметил этот взгляд и обратился к Кегли:
— Вы знакомы с Ровеем. Как по-вашему, он мог ограбить банк?
— Не знаю. Он чертовски хорошо стреляет. Мы дошли по его следу до Вест-Форк.
Кокер оперся локтями о стойку бара. Его клетчатая рубашка была поношенной и вылинявшей.
— Ровей не такой уж пропащий, — вставил он, — мне сдается, он на такое не способен.
— Эту пятнистую лошадку никто не перепутает, — нетерпеливо сказал Сингер. — Другой такой в наших краях нет.
Кокер с неприязнью посмотрел на Сингера.
— Зачем же он тогда приехал на ней? Если ты собрался грабить банк, ты сел бы на самую заметную лошадь в округе?
Боб Сингер сердито покраснел и поднял глаза, в которых читалась угроза, но все же промолчал.
— Пойду пройдусь, — сказал Боудри.
Он вышел и опять оглядел улицу. В этом деле не сходились концы с концами. Чик зашел в ту часть «Отдыха», где находился отель, и снял комнату, затем опять вышел на улицу.
Его взгляд привлекла дорожная пыль необычайного оттенка. Боудри сошел с тротуара, присел на корточки и начал просеивать ее сквозь пальцы. Он что-то обнаружил, завернул в сигаретную бумагу и положил в карман.
Сингер вышел из салуна и наблюдал за ним. Не обращая внимания на ковбоя, Боудри подошел к тому месту, где был привязан его чалый. Когда он сел в седло, к двери банка подошел Бейтс.
— Вы ведь не собираетесь к нему в одиночку?
Боудри пожал плечами.
— Почему бы и нет? Я еще не видел на его счету ни одной могилы.
Он развернул чалого к дороге. Его мучило тревожное чувство. Что-то здесь не так, все казалось уж очень понятным, даже подготовленным, да и все они слишком легко согласились обвинить Ровея.
— Лично я, — сказал Боудри чалому, — согласен с Кокером. Преступник на лошади, которую знает вся округа, — это даже не смешно.
Первые несколько миль тропа была сносной, затем постепенно стала ухудшаться. Она змеилась выше и выше, а местность становилась все суровее. Узкая тропа шла по краю утеса, который обрывался на несколько сотен футов вниз, ко дну сухого каньона. Неожиданно тропа перехлестнула через гребень в зеленый луг, который перелился в другой, тот — в следующий, и все они были окружены деревьями. На дальней стороне последнего луга, в глубине долины, стояла хижина, из трубы поднимался дымок. Рядом паслось несколько коров, в коралле стояли лошади.
Чик Боудри подъехал и спешился. Одна из лошадей в коралле была пятнистой — с рыжим пятном на бедре и несколькими маленькими на плече. Масть была редкой, вряд ли в округе найдется похожая.
— Ты чего-то ищешь? — Тон был резким, и Боудри постарался держать руки подальше от револьверов.
В двери хижины, не далее двадцати футов, стоял человек. У него было жесткое лицо и холодные глаза под кустистыми черными бровями, в потертой кобуре виднелась рукоятка револьвера. Позади него в хижине сидел еще один человек с винтовкой на коленях.
— Вы Том Ровей?
— Ну и что с того?
Боудри с минуту холодно изучал его, потом сказал:
— Я Чик Боудри, рейнджер. Нам надо поговорить.
— Слыхал о вас. Мне не за что любить закон, но если хотите поговорить, заходите. Кофе горячий.
Человек в хижине отложил винтовку и поставил на стол оловянную тарелку и кружку. Это был крепко сбитый мужчина с изрытым оспой лицом.
— Не часто у нас за столом бывают рейнджеры, — заметил он.
Ровей сел, налил три чашки.
— Ладно, рейнджер, спрашивайте. Что за дело у вас к нам?
— Когда вы ездили на пятнистой в последний раз?
— Да я почти всегда на ней езжу.
— В понедельник утром вы ограбили банк в Моралесе?
— Что за вопрос? Конечно нет, я не грабил банк, да и в Моралесе не был больше месяца! Вы что, хотите мне пришить обвинение?
— В понедельник утром пять человек ограбили банк в Моралесе, один из них сидел верхом на пятнистой лошади, точь-в-точь как ваша. — Боудри кивнул в сторону корраля. — Где она была в понедельник?
— Там, где и сейчас. Она здесь неделю стоит. — Он, сердито нахмурившись, посмотрел на Боудри. — Кто ее опознал?
— С дюжину людей. Она стояла там, где ее нельзя было не заметить. А узнал ее Боб Сингер.
— Сингер? — Глаза Ровея сверкнули. — Я убью его!
— Нет, не убьете, — сказал Боудри. — Если кого-то следует убить, это сделаю я.
На мгновение их взгляды скрестились, но Ровей отвернулся первым. Миг Барнс наблюдал за ними и наконец заговорил:
— Думаете, Том такой дурак, что поедет грабить банк на самой известной в наших краях лошади? Вы, должно быть, сошли с ума!
Он махнул рукой в сторону двери.
— Да у нас полно лошадей — всех мастей и видов. Только выбирай. С какой стати ему седлать единственную лошадь, которую знают все?
— Я думал об этом, — согласился Боудри, — не похоже, чтобы владелец такой земли, как эта, стал бы красть. У вас, ребята, целое ранчо!
— Лучшая земля в наших краях! — сказал Ровей. — Весь год трава, и вода не иссякает. Наш скот всегда самый упитанный.
— Кто-нибудь хотел у вас ее выкупить? — спросил Боудри как бы между прочим.
— Можно и так сказать. Ее хотел купить Джек Кегли, и если уж зашел об этом разговор, то и старик Бейтс тоже. Потом, несколько лет назад, парни Кегли однажды попытались согнать меня отсюда. Мы их вроде как отговорили. Мы с Мигом очень неплохо стреляем.
Кофе был вкусным, поэтому Боудри некоторое время просто сидел и разговаривал с хозяевами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37