https://www.dushevoi.ru/products/smesiteli/dlya_kuhni/nemeckie/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Том ускорил шаг. Возле кузницы стояла незнакомая женщина. Она повернулась и посмотрела в его сторону, прикрыв ладонью глаза от солнца.
— Вы Том? — спросила она, когда он подошел. — Я миссис Карпентер.
— Ищу вашего мужа.
— Я тоже. Принесла ему перекусить, а его здесь нет. Горн почти холодный. Не представляю…
— Куда он может пойти?
— К Гринвуду. Он собирался с ним побеседовать. — Она помолчала. — Шериф, вы не посмотрите в салуне? Леди неприлично показываться в таком заведении.
— Его нет у Гринвуда. Я только что оттуда.
— Шериф, мне страшно. Это на него не похоже. Он… он такой пунктуальный во всем. Если бы куда-нибудь нацелился, меня бы предупредил.
— Мэм? Карпентер не говорил вам о лошади, которую узнал?
— Нет… нет, не помню. Он ходил озабоченный. Это тоже на него не похоже. Мне кажется, что-то его волновало.
— Нас всех что-нибудь волнует, мэм. Всех. — Шанаги помолчал, потом продолжил: — Мэм, вы можете мне помочь.
Жена Карпентера была приятной, симпатичной женщиной. Если бы кто-то спросил ее, чем она занимается, она бы с гордостью ответила: «Я — домохозяйка».
— Вы знаете горожан, а я здесь еще чужой. Во всяком случае, женщины более восприимчивы. В городе что-то происходит. По-моему, кто-то хочет украсть деньги, которые привезут сюда для уплаты за скот и расчета с ковбоями. В банде собрались чужие люди, но в деле определенно замешан кое-кто из горожан. В таком маленьком городе мало секретов, и я прошу вас подумать над моими словами. А пока я поищу вашего мужа. Если он вернется, дайте знать Гринвуду.
— Вы ему доверяете? Он же владелец салуна.
— Я никому не доверяю. Даже вам. Но, по-моему, Гринвуд честный человек.
— Многих честных людей соблазнили деньги. Кому-то нужно побольше, кому-то поменьше, вот и вся разница. Последний год муж работал очень много и заработал семьсот долларов. Достаточно хорошо. Вряд ли мистер Холмструм или мистер Гринвуд заработали больше, поэтому я представляю, что такое двести пятьдесят тысяч долларов.
— Мэм? Большую часть своей жизни я общался с преступниками, но честные люди, которых я знал… не думаю, чтобы кто-нибудь из них продался даже за большую цену. Мне не верится, что ваш муж польстился бы на нечестные деньги.
Она хотела повернуться, но задержалась.
— Шериф, кто та молодая женщина, что живет в отеле и часто ездит верхом?
— Она говорит, что ищет землю под ранчо. Они с отцом хотят купить здесь землю. — Он помолчал. — Но живет она не в отеле.
— Не в отеле? А где же?
— Не имею понятия, мэм. Она всегда аккуратна, ее одежда не пыльная, свежая и чистая. Но живет она не в отеле.
Холмструм стоял за прилавком своего магазина. Близоруко щурясь, он посмотрел на Шанаги и улыбнулся:
— Вот и вы зашли в мой магазинчик, шериф? Чем могу быть полезен?
— Ищу Карпентера.
— Карпентера? Нет, по-моему, сегодня я его не видел. — Он махнул рукой. — Но кто знает? Мы видимся часто, а один день так похож на другой. Он не в кузнице?
Шанаги покачал головой. Ему нравился магазин и приятный запах сухих продуктов, ветчины, свежеотрезанных кусков жевательного табака, новой кожи седел, уздечек и кофе из кофемолки.
— Иногда, шериф, мне кажется, что вы слишком уж беспокоитесь. Когда придут люди Паттерсона, поговорите с ним, может, он вас послушает.
— Может быть. — Том выглянул в окно на пустынную улицу. Дунул ветер, закрутил пыль, затем осторожно опустил ее на дорогу. Шанаги подошел к огромной круглой головке сыра под стеклом, поднял ее и, отрезав для себя кусочек с края, вернулся к прилавку.
— Наверное, мне надо ехать в Нью-Йорк, — пробормотал он. — С тех пор как я здесь появился, думаю не о себе, а о других и становлюсь мягкотелым.
— Наш городок маленький, — согласился Холмструм. — И развлечений маловато.
— Откуда вы родом, Холмструм? Из такого же городишки?
— С фермы, — ответил тот. — На ферме я родился. На ферме я и жил. Работал много — утром, днем и вечером и всегда думал о местах, где живется лучше, чем на ферме. Думал о женщинах, о нежных, теплых, прекрасных, надушенных женщинах. На ферме таких не видел. Моя мама умерла прежде, чем я запомнил ее лицо. Остались одни мужчины. Отец заставлял нас работать. Мы только и делали, что работали.
— Поэтому вы перебрались на Запад?
— Сначала ходил на барже, потом приехал в Чикаго и опять работал. Скопил немного денег. Я всегда обращал внимание на обеспеченных людей и всегда им завидовал, старался попасть туда, где бывали они, и смотрел на них. Это богатые люди. Их женщины нежные и изящные, и, когда они, выходя из карет, проплывали мимо меня, я чувствовал запах их духов. Поэтому сказал себе, что когда-нибудь… — Он прервал свои излияния. — Мальчишеская глупость, вот что это. Теперь у меня есть хорошее дело. Скоро я буду богатым человеком.
— Что случилось с фермой? И вашими братьями, которые там остались?
Холмструм пожал плечами:
— Отец умер. Ферму поделили на пятерых. А братья мои преуспели. У одного магазин, как и у меня. У другого — банк.
Шанаги доел сыр.
— Если бы вы остались, то могли бы стать банкиром. Но никогда не увидели бы всего этого. — Том развел руками.
Холмструм пристально посмотрел на него:
— Вы думаете, что я влюблен в прерию? Ошибаетесь, я мечтаю открыть большое дело в большом городе. И своего добьюсь.
Том усмехнулся:
— И найдете надушенную женщину… или уже нашли?
Холмструм опустил голову и взглянул на шерифа поверх очков.
— Когда-то я думал, что встретил такую женщину. Ей захотелось пойти в какое-нибудь приличное место. Я надел свой новый черный костюм и отвел ее в ресторан. Мы ели и разговаривали, не помню о чем — только о вещах, о которых я не имел ни малейшего представления. — Торговец помолчал. — Я никуда ее больше не водил. А ужин, — добавил он, — стоил столько же, сколько я зарабатывал за неделю. Один ужин! Когда-нибудь все изменится. Я буду часто ужинать в ресторанах и не думать о цене. У меня появится много таких женщин, и они не посмеют плохо обо мне думать.
— А та подумала плохо?
— Я никогда ее больше не видел. Когда приходил, мне говорили, что ее нет дома. Или что она «не принимает».
— Не повезло. Но такое может случиться с каждым. — Шанаги подумал о Джейн Пендлтон. Какой же дурак Холмструм! С ним такого не выйдет. Ни за какие коврижки! Он не даст сделать из себя дурака.
К ужину весь город знал, что Карпентер исчез. Все лошади стояли на месте. Седло висело на месте. Револьвер, винтовка, ружье — все было на месте. Но Карпентер как в воду канул.
Когда Шанаги вошел в ресторан, судья сидел за одним из столиков. Том запомнил его с того самого вечера, когда какой-то человек пришел сказать, что Риг Барретт не приехал. Увидев Тома, судья кивнул и протянул руку.
— Шериф? Я судья Макбейн. То есть судья по необходимости. Когда-то в Иллинойсе я действительно был судьей, а здесь — всего лишь адвокат, пытающийся заработать себе на жизнь.
— Нам нужен судья, и нам нужен суд.
— Наверное, вы правы. Иногда я думаю, чем меньше законов, тем лучше. Мы, американцы, любим жить по заведенному порядку, хотя другие нации о нас другого мнения.
Макбейн был небольшим, коренастым мужчиной с выпирающим животиком и густыми усами, закрывавшими верхнюю губу и большую часть нижней. Жилет пересекала массивная золотая цепочка, на которой в качестве брелоков висели золотой самородок и лосиный зуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
 магазины сантехники в Москве адреса 

 Paradyz Wonder