Главной целью русского командования было взятие Карса.
3
Всю зиму 1854/55 г. турки при деятельной помощи английских инженеров укрепляли Карс, а турецкое командование во главе с Омер-пашой настойчиво домогалось у константинопольского правительства усиленного снабжения крепости боеприпасами, сухарями, сушеным мясом и т. п. Князь Михаил Семенович Воронцов, уже несколько раз просившийся в отставку, болевший на своем восьмом десятке часто и подолгу, вынудил наконец царя отпустить его. Николай, по-видимому, хорошо понимал, что из очень крупных его генералов никто на себя такой обузы не возьмет, если не пообещать ему серьезного увеличения вооруженных сил в Закавказье. Он неожиданно обратился к такому генералу, который, как можно было ожидать, непременно согласится, потому что самое звание наместника и главнокомандующего на Кавказе будет иметь для его карьеры большое значение. Как раз в это время (дело было в конце ноября 1854 г.) в Петербурге оказался командир гренадерского корпуса Николай Николаевич Муравьев. Он служил в Варшаве, у Паскевича, в Петербурге же находился лишь проездом: Николай назначил его командующим войсками в Финляндии, и Муравьев как раз собирался отбыть к новому месту службы, когда ему велено было явиться в Зимний дворец. Царь объявил ему, что желает отправить его не в Финляндию, а на Кавказ, с званием наместника и главнокомандующего. Муравьев не был так знатен, как его предшественник князь Воронцов или как его преемник князь Александр Барятинский и, подавно, как великий князь Михаил Николаевич. Он был вовсе не из той среды, откуда вербовались в XIX в. наместники Кавказа. За ним не было ни боевых подвигов, ни глубокого знания кавказских дел, как за Бебутовым или Баклановым. Словом, это назначение было для него очень значительной улыбкой фортуны и, конечно, он согласился. Но зато и царь прекрасно во всем этом разбирался, и когда новый наместник всеподданнейше заикнулся, что хорошо бы усилить кавказский корпус, его величество поспешил оборвать всякие в этом деле поползновения и заявил о "несвоевременности требования" и невозможности посылать войска на Кавказ ввиду необходимости послать их в Крым. А когда Муравьев заикнулся вторично, то Николай "наконец положительно выразился, что в тогдашних трудных обстоятельствах неизбежно было обходиться теми способами, которые найдутся на месте"9. Графу Орлову или Михаилу Горчакову так ответить было бы нельзя, потому что они отказались бы ехать при таких условиях, но потому-то царь и обратился не к ним, а к Муравьеву.
В самом начале марта Муравьев был уже в Тифлисе (известие о смерти Николая застало его в пути). Турецких войск по всему Черноморскому побережью от Батума до Сухум-Кале было, по соображениям Муравьева, к началу лета 1855 г. около 15 000 человек. Но в близком тылу, в Эрзеруме и вокруг Эрзерума, находилась турецкая анатолийская армия. Около 14 500 из нее было в Карсе, 1500 - в Эрзеруме, около 10 000-11 000 - южнее, у Евфрата. По-видимому, из этого евфратского отряда, по настояниям полковника (потом генерала) Вильямса, в Карс было переброшено несколько тысяч, так что в этой крепости к началу летней кампании было уже около 19 000-20 000 человек. Близ Баязета находилось около 12 000 человек под начальством Вели-паши. Кроме этих регулярных сил, анатолийская армия обладала еще несколькими тысячами башибузуков. Только прослышав о намерении нового русского наместника идти походом на Эрзерум, Вассиф-паша, командир карсских войск, решил было сдать крепость русским, не пытаясь оборонять ее: до такой степени никуда не годилась турецкая разведка, верившая всем слухам о будто бы имеющихся в распоряжении Муравьева громадных силах.
А между тем в начале июня, когда наместник двинулся к Карсу, в его непосредственном распоряжении для действий против крепости было всего 21 200 пехотинцев, 3000 кавалеристов (драгун) и столько же казаков, артиллерия же его состояла из 88 большей частью легких орудий. Было у Муравьева, кроме того, четыре сотни милиции.
Муравьев начал действовать с постепенного охвата Карса и систематического уничтожения всех путей сношений между Карсом и Эрзерумом.
Союзники очень беспокоились. Слишком уже тревожные вести шли из Закавказья еще с конца лета. В середине августа, например, в Константинополе распространился слух, что Карс взят, что русские будто бы вошли в Эрзерум. Во французских посольских кругах столицы Турции были недовольны: "Тут люди в затруднении. Что делать? Где войска? Контингент не готов". В турецкого главнокомандующего французы (когда они говорили "между собой", не для публики) не очень верили: "Сам Омер-паша не очень стремится компрометировать свои военные таланты в Азии, где ощущается во всем недостаток". Где остановится Муравьев, - не ясно (cette pointe o Mouravioff pourrait done ne pas s'arr l Турецкое правительство обратилось к Садык-паше (Чайковскому) с предложением ехать в Трапезунд, но Садык-паша этим не весьма доволен. Кроме того, турки недовольны англичанами и дезертирствуют, - целая тысяча дезертировала. Англичанин Лонгуорс, получив миссию привлечь черкесов на сторону союзников, провалился совершенно, черкесы его от себя отправили. "Черкесы не шевелятся". Есть даже слухи, будто Шамиль заключил соглашение с Россией. Как истый француз, пишущий это донесение посольский чиновник не может не напутать, говоря о русских. Признавая, что Муравьев "застал врасплох (pris au d турок, он объясняет это тем, что Муравьев - армянин (sic) и поэтому "хорошо знает тамошние дела и людей". Произведя столь неожиданно Николая Николаевича в армянина, автор письма уже не удивляется тому, что "15 или 20 тысяч турок будут взяты в Крыму и с Дуная и отправлены в Батум, куда проедет Омер-паша"10.
4
Как известно, правило "победителей не судят" применяется особенно усердно именно в военной истории11. Конечная победа над Карсом покрыла славой имя Николая Николаевича Муравьева-"Карсского", и бесспорно правы те современники, которые, подобно М. П. Щербинину, считают, что "падение грозной твердыни, почитавшейся нашими врагами несокрушимой, имело громадное влияние на условия парижской конференции о мире"12. Но не менее справедливо будет признать, что ошибки Муравьева, во-первых, отсрочили победу на несколько месяцев, а во-вторых, стоили русской армии напрасных жертв. Муравьев был "генерал не без таланта", как о нем снисходительно выражается в своих воспоминаниях преображенский генерал Колокольцев. Другие, близко его наблюдавшие, склонны были еще сдержаннее говорить о его стратегических способностях, но были у него и почитатели. Солдаты относились к нему, по-видимому, неплохо. Николай Николаевич по своим свойствам и навыкам не был похож ни на благородного своего брата декабриста Александра, ни на другого своего брата Михаила Николаевича, позднейшего виленского усмирителя. Таким образом, если вспомнить классическое по-своему словцо именно этого виленского Муравьева-вешателя, Николай Николаевич не принадлежал ни к тем Муравьевым, которых вешают, ни к тем, которые вешают. Очень неглупый, упрямый, раздражительный Муравьев попал в преемники Воронцова по капризу Николая I, и ехал он в Тифлис, уже наперед зная, что его считают незаслуженно превознесенным. Знал он также, что есть два генерала на Кавказе, которых единогласно признают несравненно больше его понимающими войну с горцами и турками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365
3
Всю зиму 1854/55 г. турки при деятельной помощи английских инженеров укрепляли Карс, а турецкое командование во главе с Омер-пашой настойчиво домогалось у константинопольского правительства усиленного снабжения крепости боеприпасами, сухарями, сушеным мясом и т. п. Князь Михаил Семенович Воронцов, уже несколько раз просившийся в отставку, болевший на своем восьмом десятке часто и подолгу, вынудил наконец царя отпустить его. Николай, по-видимому, хорошо понимал, что из очень крупных его генералов никто на себя такой обузы не возьмет, если не пообещать ему серьезного увеличения вооруженных сил в Закавказье. Он неожиданно обратился к такому генералу, который, как можно было ожидать, непременно согласится, потому что самое звание наместника и главнокомандующего на Кавказе будет иметь для его карьеры большое значение. Как раз в это время (дело было в конце ноября 1854 г.) в Петербурге оказался командир гренадерского корпуса Николай Николаевич Муравьев. Он служил в Варшаве, у Паскевича, в Петербурге же находился лишь проездом: Николай назначил его командующим войсками в Финляндии, и Муравьев как раз собирался отбыть к новому месту службы, когда ему велено было явиться в Зимний дворец. Царь объявил ему, что желает отправить его не в Финляндию, а на Кавказ, с званием наместника и главнокомандующего. Муравьев не был так знатен, как его предшественник князь Воронцов или как его преемник князь Александр Барятинский и, подавно, как великий князь Михаил Николаевич. Он был вовсе не из той среды, откуда вербовались в XIX в. наместники Кавказа. За ним не было ни боевых подвигов, ни глубокого знания кавказских дел, как за Бебутовым или Баклановым. Словом, это назначение было для него очень значительной улыбкой фортуны и, конечно, он согласился. Но зато и царь прекрасно во всем этом разбирался, и когда новый наместник всеподданнейше заикнулся, что хорошо бы усилить кавказский корпус, его величество поспешил оборвать всякие в этом деле поползновения и заявил о "несвоевременности требования" и невозможности посылать войска на Кавказ ввиду необходимости послать их в Крым. А когда Муравьев заикнулся вторично, то Николай "наконец положительно выразился, что в тогдашних трудных обстоятельствах неизбежно было обходиться теми способами, которые найдутся на месте"9. Графу Орлову или Михаилу Горчакову так ответить было бы нельзя, потому что они отказались бы ехать при таких условиях, но потому-то царь и обратился не к ним, а к Муравьеву.
В самом начале марта Муравьев был уже в Тифлисе (известие о смерти Николая застало его в пути). Турецких войск по всему Черноморскому побережью от Батума до Сухум-Кале было, по соображениям Муравьева, к началу лета 1855 г. около 15 000 человек. Но в близком тылу, в Эрзеруме и вокруг Эрзерума, находилась турецкая анатолийская армия. Около 14 500 из нее было в Карсе, 1500 - в Эрзеруме, около 10 000-11 000 - южнее, у Евфрата. По-видимому, из этого евфратского отряда, по настояниям полковника (потом генерала) Вильямса, в Карс было переброшено несколько тысяч, так что в этой крепости к началу летней кампании было уже около 19 000-20 000 человек. Близ Баязета находилось около 12 000 человек под начальством Вели-паши. Кроме этих регулярных сил, анатолийская армия обладала еще несколькими тысячами башибузуков. Только прослышав о намерении нового русского наместника идти походом на Эрзерум, Вассиф-паша, командир карсских войск, решил было сдать крепость русским, не пытаясь оборонять ее: до такой степени никуда не годилась турецкая разведка, верившая всем слухам о будто бы имеющихся в распоряжении Муравьева громадных силах.
А между тем в начале июня, когда наместник двинулся к Карсу, в его непосредственном распоряжении для действий против крепости было всего 21 200 пехотинцев, 3000 кавалеристов (драгун) и столько же казаков, артиллерия же его состояла из 88 большей частью легких орудий. Было у Муравьева, кроме того, четыре сотни милиции.
Муравьев начал действовать с постепенного охвата Карса и систематического уничтожения всех путей сношений между Карсом и Эрзерумом.
Союзники очень беспокоились. Слишком уже тревожные вести шли из Закавказья еще с конца лета. В середине августа, например, в Константинополе распространился слух, что Карс взят, что русские будто бы вошли в Эрзерум. Во французских посольских кругах столицы Турции были недовольны: "Тут люди в затруднении. Что делать? Где войска? Контингент не готов". В турецкого главнокомандующего французы (когда они говорили "между собой", не для публики) не очень верили: "Сам Омер-паша не очень стремится компрометировать свои военные таланты в Азии, где ощущается во всем недостаток". Где остановится Муравьев, - не ясно (cette pointe o Mouravioff pourrait done ne pas s'arr l Турецкое правительство обратилось к Садык-паше (Чайковскому) с предложением ехать в Трапезунд, но Садык-паша этим не весьма доволен. Кроме того, турки недовольны англичанами и дезертирствуют, - целая тысяча дезертировала. Англичанин Лонгуорс, получив миссию привлечь черкесов на сторону союзников, провалился совершенно, черкесы его от себя отправили. "Черкесы не шевелятся". Есть даже слухи, будто Шамиль заключил соглашение с Россией. Как истый француз, пишущий это донесение посольский чиновник не может не напутать, говоря о русских. Признавая, что Муравьев "застал врасплох (pris au d турок, он объясняет это тем, что Муравьев - армянин (sic) и поэтому "хорошо знает тамошние дела и людей". Произведя столь неожиданно Николая Николаевича в армянина, автор письма уже не удивляется тому, что "15 или 20 тысяч турок будут взяты в Крыму и с Дуная и отправлены в Батум, куда проедет Омер-паша"10.
4
Как известно, правило "победителей не судят" применяется особенно усердно именно в военной истории11. Конечная победа над Карсом покрыла славой имя Николая Николаевича Муравьева-"Карсского", и бесспорно правы те современники, которые, подобно М. П. Щербинину, считают, что "падение грозной твердыни, почитавшейся нашими врагами несокрушимой, имело громадное влияние на условия парижской конференции о мире"12. Но не менее справедливо будет признать, что ошибки Муравьева, во-первых, отсрочили победу на несколько месяцев, а во-вторых, стоили русской армии напрасных жертв. Муравьев был "генерал не без таланта", как о нем снисходительно выражается в своих воспоминаниях преображенский генерал Колокольцев. Другие, близко его наблюдавшие, склонны были еще сдержаннее говорить о его стратегических способностях, но были у него и почитатели. Солдаты относились к нему, по-видимому, неплохо. Николай Николаевич по своим свойствам и навыкам не был похож ни на благородного своего брата декабриста Александра, ни на другого своего брата Михаила Николаевича, позднейшего виленского усмирителя. Таким образом, если вспомнить классическое по-своему словцо именно этого виленского Муравьева-вешателя, Николай Николаевич не принадлежал ни к тем Муравьевым, которых вешают, ни к тем, которые вешают. Очень неглупый, упрямый, раздражительный Муравьев попал в преемники Воронцова по капризу Николая I, и ехал он в Тифлис, уже наперед зная, что его считают незаслуженно превознесенным. Знал он также, что есть два генерала на Кавказе, которых единогласно признают несравненно больше его понимающими войну с горцами и турками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365