А затем курс опять взмыл вверх, и поднялся довольно высоко.
Это выжало меня досуха.
В таком вот положении я опять очутился: совершенно прав – и полностью разорен!
Уверяю вас, это было просто потрясающе. Случилось следующее: я заглянул вперед и увидел громадную кучу долларов. Из кучи торчал столб, а на нем дощечка с надписью громадными буквами: «Не упусти свой шанс». Рядом стоял мебельный фургон, и на его боку значилось: «Лоуренс Ливингстон. Грузовые перевозки». У меня в руке была новенькая лопата. Вокруг не было ни души, так что никто не мог бы оспорить мое право загрести лопатой все это золото, а стать богаче всех – это ведь замечательно! Если бы кто-то мог оказаться там рядом со мной, он увидел бы вместо всего этого нечто совсем иное – игру в бейсбол, или автогонки, или покупку жилых домов, за которые платить следовало теми самыми деньгами, которые грудились перед моими глазами. Тогда я впервые увидел перед собой большие деньги и, естественно, ринулся за ними. Но прежде, чем я добрался до кучи денег, ветер переменился и я оказался сброшенным на землю. Гора долларов была по-прежнему здесь, но лопаты у меня уже не было, да и фургон исчез. Вот так вознаграждается преждевременный старт! Я слишком пылко убеждал себя, что передо мной не мираж, а настоящие доллары. Я их видел и знал, что они впереди. Мысль о награде за отличное зрение помешала мне оценить достояние до этой кучи денег. Мне бы следовало не бежать сломя голову, а не спеша добрести до нее.
Вот что случилось тогда. Я не стал проверять, действительно ли пришло время, чтобы взяться за дело изо всех медвежьих сил. Был момент, когда я мог воспользоваться подсказками ленты биржевого телеграфа, но я не сделал этого. Вот так я осознал, что, даже если ты настроен по-медвежьи в самом начале рынка медведей, приступать к продаже изо всех сил следует только тогда, когда есть уверенность, что рынок не отыграет назад.
Через контору братьев Хардинг я все эти годы вел операции на тысячи акций, и они к тому же относились ко мне с доверием, и у нас были просто отличные отношения. Думаю, они чувствовали, что вскоре я опять начну выигрывать, и знали, что при моей манере играть напористо мне нужно только начать, и тогда я быстро и с избытком верну все утраченное.
Мои операции принесли им немало денег, а в будущем принесут еще больше. Так что, пока мне верили, я всегда мог рассчитывать на помощь в начале игры.
Полученная мною трепка сбила с меня петушиную самоуверенность; точнее, я стал менее беззаботным, потому что, естественно, осознавал, что я на грани полного провала. Теперь я мог только внимательно наблюдать за событиями, и лучше бы я занялся этим немного раньше. Это было не то же самое, что в поговорке – запереть стойло, когда лошадь уже украли. Просто при следующей попытке мне нужно было играть наверняка. Если бы человек не делал ошибок, он бы за месяц мог выиграть весь мир. Но если он не извлекает пользу из своих ошибок, он просто не достоин выигрыша.
Что ж, в одно прекрасное утро я пришел к своим брокерам, и я опять чувствовал задор и самоуверенность. На этот раз не могло быть никаких сомнений. На финансовых страницах всех ежедневных газет я увидел объявление, которое уверило меня в том, что ждать больше нечего и нужно ставить по-крупному. Это было объявление о новом выпуске акций Северной Тихоокеанской и Великой Северной железных дорог. Для удобства покупателей предлагалось оплачивать акции в рассрочку. Это было что-то новенькое для Уолл-стрит. Это был зловещий знак.
Годами несменяемым бычьим знаком привилегированных акций Великой Северной было объявление, что предстоит дележка еще одной дыни и что при этом счастливые акционеры получат права на выкуп по номиналу новых акций этой замечательной дороги. Эти права были ценной вещью, поскольку рыночная цена акций всегда была существенно выше номинала. Но теперь состояние рынка денег в стране было таким, что самые мощные банки не имели уверенности, что акционеры найдут деньги на выкуп акций. А привилегированные акции Великой Северной шли на рынке примерно по 330!
Как только я добрался до конторы, я заявил Эду Хардингу:
– Пришло время продавать. Вот когда мне следовало бы начинать. Ты только взгляни на эту рекламу, видишь?
Он уже видел ее. Я объяснил ему, что это означает с моей точки зрения, но он не был вполне уверен, что большой обвал вот-вот начнется. Он считал, что лучше немного подождать с очень большой игрой на понижение, потому чтo у рынка возникла привычка к неожиданным взлетам котировок. Если я выжду, цены успеют упасть, но вся операция станет более гарантированной.
– Эд, – начал я ему втолковывать, – чем дольше длилась задержка, тем мощнее будет обвал, когда все начнется. Это объявление – все равно что признание банкиров под присягой. Они боятся как раз того, на что я надеюсь. Для нас это знак посадки в медвежий экспресс. Нам больше ничего не нужно. Если бы у меня было десять миллионов долларов, я вложил бы их немедленно, и все до единого цента.
Мне пришлось еще доказывать и уговаривать. Ему было мало того единственного признака для выводов, которые всякий психически здоровый человек мог сделать из этого объявления. Этого было достаточно для меня, но не для большинства тех, кто был в конторе. Я все-таки немного продал, но слишком мало.
Через несколько дней железная дорога «Святого Павла» очень скромно заявила о выпуске собственных ценных бумаг; сейчас уже не помню – акций или векселей. Но это и не важно. Важным было то, что был указан день платежа более ранний, чем объявили Великая Северная и Северная Тихоокеанская дороги, хотя их объявления были опубликованы раньше. Все было настолько ясным, как если бы они прокричали в мегафон, что великая старая железная дорога «Святого Павла» пытается перехватить у двух других дорог те небольшие деньги, которые они пытаются собрать на Уолл-стрит. Банкиры, финансировавшие дорогу «Святого Павла», явно боялись, что долларов на все три дороги не хватит, а сказать кому-нибудь: «Только после вас, мой дорогой!» – они не могли. Если уже сейчас денег настолько не хватает, а банкиры-то знают точно, об этом можно и не гадать, что же будет позднее? Железные дороги отчаянно нуждались в деньгах. И денег на рынке не было. Каков ответ?
Продавать их! Не медля ни секунды! В эту неделю публика, наблюдавшая за биржей, мало что видела. Но в этот год умудренные операторы фондового рынка видели много чего. В этом и была разница.
Для меня это означало конец сомнениям и колебаниям. Я настроился на немедленные решительные действия. В то же утро я начал свою первую кампанию в том стиле, которому с тех пор следую всегда. Я рассказал Хардингу о моей оценке ситуации и о том, что я намерен делать, и он не стал возражать против того, чтобы я начал продавать не только привилегированные акции Великой Северной примерно по 330, но и другие акции. Мои дорогостоящие ошибки пошли мне на пользу, и на этот раз я вел кампанию более интеллигентно.
Моя репутация и мой кредит были восстановлены в одно мгновение. В этом вся прелесть того, чтобы в брокерской конторе попасть в точку, и неважно – случайно или нет. В этот раз я был гарантированно и бесспорно прав, и не потому, что у меня было предчувствие или я вернo прочитал ленту. Нет, я был прав в силу анализа условий, воздействующих на фондовый рынок в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Это выжало меня досуха.
В таком вот положении я опять очутился: совершенно прав – и полностью разорен!
Уверяю вас, это было просто потрясающе. Случилось следующее: я заглянул вперед и увидел громадную кучу долларов. Из кучи торчал столб, а на нем дощечка с надписью громадными буквами: «Не упусти свой шанс». Рядом стоял мебельный фургон, и на его боку значилось: «Лоуренс Ливингстон. Грузовые перевозки». У меня в руке была новенькая лопата. Вокруг не было ни души, так что никто не мог бы оспорить мое право загрести лопатой все это золото, а стать богаче всех – это ведь замечательно! Если бы кто-то мог оказаться там рядом со мной, он увидел бы вместо всего этого нечто совсем иное – игру в бейсбол, или автогонки, или покупку жилых домов, за которые платить следовало теми самыми деньгами, которые грудились перед моими глазами. Тогда я впервые увидел перед собой большие деньги и, естественно, ринулся за ними. Но прежде, чем я добрался до кучи денег, ветер переменился и я оказался сброшенным на землю. Гора долларов была по-прежнему здесь, но лопаты у меня уже не было, да и фургон исчез. Вот так вознаграждается преждевременный старт! Я слишком пылко убеждал себя, что передо мной не мираж, а настоящие доллары. Я их видел и знал, что они впереди. Мысль о награде за отличное зрение помешала мне оценить достояние до этой кучи денег. Мне бы следовало не бежать сломя голову, а не спеша добрести до нее.
Вот что случилось тогда. Я не стал проверять, действительно ли пришло время, чтобы взяться за дело изо всех медвежьих сил. Был момент, когда я мог воспользоваться подсказками ленты биржевого телеграфа, но я не сделал этого. Вот так я осознал, что, даже если ты настроен по-медвежьи в самом начале рынка медведей, приступать к продаже изо всех сил следует только тогда, когда есть уверенность, что рынок не отыграет назад.
Через контору братьев Хардинг я все эти годы вел операции на тысячи акций, и они к тому же относились ко мне с доверием, и у нас были просто отличные отношения. Думаю, они чувствовали, что вскоре я опять начну выигрывать, и знали, что при моей манере играть напористо мне нужно только начать, и тогда я быстро и с избытком верну все утраченное.
Мои операции принесли им немало денег, а в будущем принесут еще больше. Так что, пока мне верили, я всегда мог рассчитывать на помощь в начале игры.
Полученная мною трепка сбила с меня петушиную самоуверенность; точнее, я стал менее беззаботным, потому что, естественно, осознавал, что я на грани полного провала. Теперь я мог только внимательно наблюдать за событиями, и лучше бы я занялся этим немного раньше. Это было не то же самое, что в поговорке – запереть стойло, когда лошадь уже украли. Просто при следующей попытке мне нужно было играть наверняка. Если бы человек не делал ошибок, он бы за месяц мог выиграть весь мир. Но если он не извлекает пользу из своих ошибок, он просто не достоин выигрыша.
Что ж, в одно прекрасное утро я пришел к своим брокерам, и я опять чувствовал задор и самоуверенность. На этот раз не могло быть никаких сомнений. На финансовых страницах всех ежедневных газет я увидел объявление, которое уверило меня в том, что ждать больше нечего и нужно ставить по-крупному. Это было объявление о новом выпуске акций Северной Тихоокеанской и Великой Северной железных дорог. Для удобства покупателей предлагалось оплачивать акции в рассрочку. Это было что-то новенькое для Уолл-стрит. Это был зловещий знак.
Годами несменяемым бычьим знаком привилегированных акций Великой Северной было объявление, что предстоит дележка еще одной дыни и что при этом счастливые акционеры получат права на выкуп по номиналу новых акций этой замечательной дороги. Эти права были ценной вещью, поскольку рыночная цена акций всегда была существенно выше номинала. Но теперь состояние рынка денег в стране было таким, что самые мощные банки не имели уверенности, что акционеры найдут деньги на выкуп акций. А привилегированные акции Великой Северной шли на рынке примерно по 330!
Как только я добрался до конторы, я заявил Эду Хардингу:
– Пришло время продавать. Вот когда мне следовало бы начинать. Ты только взгляни на эту рекламу, видишь?
Он уже видел ее. Я объяснил ему, что это означает с моей точки зрения, но он не был вполне уверен, что большой обвал вот-вот начнется. Он считал, что лучше немного подождать с очень большой игрой на понижение, потому чтo у рынка возникла привычка к неожиданным взлетам котировок. Если я выжду, цены успеют упасть, но вся операция станет более гарантированной.
– Эд, – начал я ему втолковывать, – чем дольше длилась задержка, тем мощнее будет обвал, когда все начнется. Это объявление – все равно что признание банкиров под присягой. Они боятся как раз того, на что я надеюсь. Для нас это знак посадки в медвежий экспресс. Нам больше ничего не нужно. Если бы у меня было десять миллионов долларов, я вложил бы их немедленно, и все до единого цента.
Мне пришлось еще доказывать и уговаривать. Ему было мало того единственного признака для выводов, которые всякий психически здоровый человек мог сделать из этого объявления. Этого было достаточно для меня, но не для большинства тех, кто был в конторе. Я все-таки немного продал, но слишком мало.
Через несколько дней железная дорога «Святого Павла» очень скромно заявила о выпуске собственных ценных бумаг; сейчас уже не помню – акций или векселей. Но это и не важно. Важным было то, что был указан день платежа более ранний, чем объявили Великая Северная и Северная Тихоокеанская дороги, хотя их объявления были опубликованы раньше. Все было настолько ясным, как если бы они прокричали в мегафон, что великая старая железная дорога «Святого Павла» пытается перехватить у двух других дорог те небольшие деньги, которые они пытаются собрать на Уолл-стрит. Банкиры, финансировавшие дорогу «Святого Павла», явно боялись, что долларов на все три дороги не хватит, а сказать кому-нибудь: «Только после вас, мой дорогой!» – они не могли. Если уже сейчас денег настолько не хватает, а банкиры-то знают точно, об этом можно и не гадать, что же будет позднее? Железные дороги отчаянно нуждались в деньгах. И денег на рынке не было. Каков ответ?
Продавать их! Не медля ни секунды! В эту неделю публика, наблюдавшая за биржей, мало что видела. Но в этот год умудренные операторы фондового рынка видели много чего. В этом и была разница.
Для меня это означало конец сомнениям и колебаниям. Я настроился на немедленные решительные действия. В то же утро я начал свою первую кампанию в том стиле, которому с тех пор следую всегда. Я рассказал Хардингу о моей оценке ситуации и о том, что я намерен делать, и он не стал возражать против того, чтобы я начал продавать не только привилегированные акции Великой Северной примерно по 330, но и другие акции. Мои дорогостоящие ошибки пошли мне на пользу, и на этот раз я вел кампанию более интеллигентно.
Моя репутация и мой кредит были восстановлены в одно мгновение. В этом вся прелесть того, чтобы в брокерской конторе попасть в точку, и неважно – случайно или нет. В этот раз я был гарантированно и бесспорно прав, и не потому, что у меня было предчувствие или я вернo прочитал ленту. Нет, я был прав в силу анализа условий, воздействующих на фондовый рынок в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83