Сущностная
неисполненность ожидания-в-надежде была бы постоянной. Но, с другой
стороны, это значило бы, что исполнение может осуществиться, если
только настоящему будет позволено преходить и пройти, что как раз и
заложено в его внутренней тенденции. Скрытая в нем истина была бы
отпущена в открытость и подчиненность свободе собственного течения -
явным образом в риск своего (и нашего) умирания и исчезновения. Это
было бы возвращением истины к поэтике бытия, воссозданием реальности в
пропасти psyche - воображаемого.
Для Иезекииля особенно характерен специфический жанр пророческого
стиха, получивший название Erweiswort (слово доказательства) благодаря
Вальтеру Циммерли.9 В подобных стихах сначала идет оповещение о деянии
Яхве, сопровождаемое затем декларацией цели ("дабы вы знали"). Иезек.
37.12-14: "Смотри, народ мой, я отверзну ваши могилы и дам восстать
вам из ваших могил и приведу вас на земли Израиля, и познаете тогда,
что я есть Бог Сущий, когда отверзну ваши могилы и выведу вас из ваших
могил... тогда же познаете, что я есть Бог, сказавший это и сделавший
так, - сказал Господь". В подобных "словах доказательства" мы видим с
ясностью, не оставляющей сомнений, как ядро одного момента
расщепляется, и два полюса критической массы разводятся словно элас-
тичный атлетический эспандер, как бы создавая единую дугу для всей
будущей истории. Сейчас, в настоящем, мы слышим предварительное опове-
щение о будущем деянии Бога. Это одна "половина" момента, его arche,
отщепленная от непрерывности перехода в свой telos и установленная в
одну сторону. А далее имеется (будущее) осуществление данного обещания
посредством представления самого деяния как очевидное доказательство
того, что "Я есть Бог, сказавший это и [воистину] сделавший так". Это
другая половина того же момента, его telos, в котором он находит свое
исполнение. Так же как arche было установлено по одну сторону, очевид-
но, что при расщеплении telos был установлен по другую сторону. Опо-
вещение в настоящем истинно, но не реально, потому что существует без
собственного исполнения, а ожидаемый апокалипсис будет реальным, но не
____________________
9 W.Zimmerli. "Das Wort des gottlichen Selbsterweises (Erweiswort),
eine prophetische Gattung". In: Melanges Biblique rediges en l'honneur
de A.Robert, 1957 pp.154-164.
истинным, поскольку произойдет как простой грубый факт, чье божествен-
ное, данное в откровении значение лежит за его пределами - в оповеще-
нии, сделанном тысячелетие назад. Все оказавшееся в промежутке время
есть конъюнкция нереального и неистинного: абсолютная пустота.
Так как конкретное деяние, о котором объявлено, является в данном
случае эсхатологическим деянием разверзания могил и восстания мертвых,
мы знаем, что пророк относит его исполнение не к определенному
промежутку в столько-то лет, декад, столетий - а ко всему времени.
Время как таковое выгнуто и "упаковано". Замыкая в арку времени
протяженность между данным сейчас обещанием и его разрешением в конце
или за пределами всего времени пророки создавали онтологическую рамку,
или архетипическую схему понимания истории как одной, преисполненной
значения связки - в смысле одного повествования или единственной
драмы. Когда Карл Ясперс писал книгу о происхождении и цели истории,
он мог делать это лишь потому, что находился в пределах одного насто-
ящего, отщепленного и размноженного стараниями пророков, и лишь пото-
му, что это одно настоящее оставалось для него идентичным с временем
вообще. Но и сама наука истории, и даже физика возможны только на
почве, подготовленной благодаря ситуации, создаваемой "словом доказа-
тельства": поскольку следствия многих событий сводятся в одну само-
державную связку только благодаря "слову доказательства", тогда как в
естественной ситуации каждое время имело свою, вечно свежую природу.
Времен было много. Время было собирательным существительным. И каждое
время было неким конечным сущим.
Есть и другая причина, в дополнение к смещению времени как тако-
вому, почему в цитируемых пассажах Иезекииля жанр Erweiswort темати-
чески связан с наглядным воскрешением из мертвых, а не с чем-либо еще.
То, что спасено, сокрыто, захоронено, требует взрывного апокалиптичес-
кого обнаружения. Метод запирания с целью интенсификации при открыва-
нии к концу времени, это только одна сторона импульса, другой стороной
которого является тематическая и эсхатологическая вовлеченность в
надежду превзойти смерть. Метод отсрочки Божественного слова посредст-
вом записывания (и, тем самым, замораживания, абсолютизации, "убива-
ния" его) - это путь к идее Вечной Жизни. Данный метод есть, по сути
дела, инструмент, с помощью которого человеческое существование может
быть вытащено из своей естественной позиции и трансплантировано в по-
зицию эсхатологической обнадеженности. Одновременно это было психоло-
гически реальной трансплантацией жизни из единичности явлений и ее
перенесение в вечное и абсолютное (Вечную Жизнь). В той мере, в какой
эсхатологическое обнадеживание по поводу Вечной Жизни уже является
воскрешением из мертвых, акт откладывания и замораживания слова -
благодаря которому мы устремляемся к надежде, уже сам по себе есть
слово, обещающее воскресение.
История пророков - это некая история сдерживаемого дыхания. Но
сдерживаемое дыхание означает здесь также долгий вдох. Жизнь перестала
быть постоянным, "монотонным" ритмом выдоха и вдоха уже начиная с
Исаии, отложившего свою истину в закрытый кошелек, чем предотвращается
выдыхание. Тогда долгий вдох и должен стать тем, что конституирует
первоначальную историю. Огромный разброс одного-единственного времен-
ного континуума создается задержкой дыхания, аскетическим воздержанием
от выдоха. Это та протяженность времени, что дает западному человеку
возможность непрерывной работы над одним опытом конструирования техни-
ческой цивилизации. Мифологический мир характеризовался припоминанием
и забыванием, Мнемозиной и Летой, вдыханием и выдыханием. По этой
причине каждое индивидуальное настоящее было слишком кратким, чтобы
позволить продолжительное культурное развитие в течение столетий в
смысле "прогресса", типичного для христианского эона. В мифологической
ситуации не было единого времени как упаковки для всех моментов, каж-
дый момент или феномен имел собственное время, был временем, а новый
момент или феномен был также началом нового и иного времени. И пос-
кольку момент здесь был не элементом внутри континуума, а полноправным
дискретным временем, в нем едва ли оставалось место для длительной
непрерывности.10 Каждое время было не только слишком кратким, вдобавок
оно приходило вместе со своим забегом, устремленным к завершению, к
своему собственному апокалипсису: к манифестации и проживанию своего
воображаемого значения.
____________________
10 Вместо этой длительности, обуславливающей прогрессивное развитие,
архаические народы имели другой тип длительности - традицию, длитель-
ность значения.
Такова была до-пророческая динамика явлений. Они оргиастически
растрачивали себя - исключительно в соответствии со своим архетипом.
1 2 3 4 5 6
неисполненность ожидания-в-надежде была бы постоянной. Но, с другой
стороны, это значило бы, что исполнение может осуществиться, если
только настоящему будет позволено преходить и пройти, что как раз и
заложено в его внутренней тенденции. Скрытая в нем истина была бы
отпущена в открытость и подчиненность свободе собственного течения -
явным образом в риск своего (и нашего) умирания и исчезновения. Это
было бы возвращением истины к поэтике бытия, воссозданием реальности в
пропасти psyche - воображаемого.
Для Иезекииля особенно характерен специфический жанр пророческого
стиха, получивший название Erweiswort (слово доказательства) благодаря
Вальтеру Циммерли.9 В подобных стихах сначала идет оповещение о деянии
Яхве, сопровождаемое затем декларацией цели ("дабы вы знали"). Иезек.
37.12-14: "Смотри, народ мой, я отверзну ваши могилы и дам восстать
вам из ваших могил и приведу вас на земли Израиля, и познаете тогда,
что я есть Бог Сущий, когда отверзну ваши могилы и выведу вас из ваших
могил... тогда же познаете, что я есть Бог, сказавший это и сделавший
так, - сказал Господь". В подобных "словах доказательства" мы видим с
ясностью, не оставляющей сомнений, как ядро одного момента
расщепляется, и два полюса критической массы разводятся словно элас-
тичный атлетический эспандер, как бы создавая единую дугу для всей
будущей истории. Сейчас, в настоящем, мы слышим предварительное опове-
щение о будущем деянии Бога. Это одна "половина" момента, его arche,
отщепленная от непрерывности перехода в свой telos и установленная в
одну сторону. А далее имеется (будущее) осуществление данного обещания
посредством представления самого деяния как очевидное доказательство
того, что "Я есть Бог, сказавший это и [воистину] сделавший так". Это
другая половина того же момента, его telos, в котором он находит свое
исполнение. Так же как arche было установлено по одну сторону, очевид-
но, что при расщеплении telos был установлен по другую сторону. Опо-
вещение в настоящем истинно, но не реально, потому что существует без
собственного исполнения, а ожидаемый апокалипсис будет реальным, но не
____________________
9 W.Zimmerli. "Das Wort des gottlichen Selbsterweises (Erweiswort),
eine prophetische Gattung". In: Melanges Biblique rediges en l'honneur
de A.Robert, 1957 pp.154-164.
истинным, поскольку произойдет как простой грубый факт, чье божествен-
ное, данное в откровении значение лежит за его пределами - в оповеще-
нии, сделанном тысячелетие назад. Все оказавшееся в промежутке время
есть конъюнкция нереального и неистинного: абсолютная пустота.
Так как конкретное деяние, о котором объявлено, является в данном
случае эсхатологическим деянием разверзания могил и восстания мертвых,
мы знаем, что пророк относит его исполнение не к определенному
промежутку в столько-то лет, декад, столетий - а ко всему времени.
Время как таковое выгнуто и "упаковано". Замыкая в арку времени
протяженность между данным сейчас обещанием и его разрешением в конце
или за пределами всего времени пророки создавали онтологическую рамку,
или архетипическую схему понимания истории как одной, преисполненной
значения связки - в смысле одного повествования или единственной
драмы. Когда Карл Ясперс писал книгу о происхождении и цели истории,
он мог делать это лишь потому, что находился в пределах одного насто-
ящего, отщепленного и размноженного стараниями пророков, и лишь пото-
му, что это одно настоящее оставалось для него идентичным с временем
вообще. Но и сама наука истории, и даже физика возможны только на
почве, подготовленной благодаря ситуации, создаваемой "словом доказа-
тельства": поскольку следствия многих событий сводятся в одну само-
державную связку только благодаря "слову доказательства", тогда как в
естественной ситуации каждое время имело свою, вечно свежую природу.
Времен было много. Время было собирательным существительным. И каждое
время было неким конечным сущим.
Есть и другая причина, в дополнение к смещению времени как тако-
вому, почему в цитируемых пассажах Иезекииля жанр Erweiswort темати-
чески связан с наглядным воскрешением из мертвых, а не с чем-либо еще.
То, что спасено, сокрыто, захоронено, требует взрывного апокалиптичес-
кого обнаружения. Метод запирания с целью интенсификации при открыва-
нии к концу времени, это только одна сторона импульса, другой стороной
которого является тематическая и эсхатологическая вовлеченность в
надежду превзойти смерть. Метод отсрочки Божественного слова посредст-
вом записывания (и, тем самым, замораживания, абсолютизации, "убива-
ния" его) - это путь к идее Вечной Жизни. Данный метод есть, по сути
дела, инструмент, с помощью которого человеческое существование может
быть вытащено из своей естественной позиции и трансплантировано в по-
зицию эсхатологической обнадеженности. Одновременно это было психоло-
гически реальной трансплантацией жизни из единичности явлений и ее
перенесение в вечное и абсолютное (Вечную Жизнь). В той мере, в какой
эсхатологическое обнадеживание по поводу Вечной Жизни уже является
воскрешением из мертвых, акт откладывания и замораживания слова -
благодаря которому мы устремляемся к надежде, уже сам по себе есть
слово, обещающее воскресение.
История пророков - это некая история сдерживаемого дыхания. Но
сдерживаемое дыхание означает здесь также долгий вдох. Жизнь перестала
быть постоянным, "монотонным" ритмом выдоха и вдоха уже начиная с
Исаии, отложившего свою истину в закрытый кошелек, чем предотвращается
выдыхание. Тогда долгий вдох и должен стать тем, что конституирует
первоначальную историю. Огромный разброс одного-единственного времен-
ного континуума создается задержкой дыхания, аскетическим воздержанием
от выдоха. Это та протяженность времени, что дает западному человеку
возможность непрерывной работы над одним опытом конструирования техни-
ческой цивилизации. Мифологический мир характеризовался припоминанием
и забыванием, Мнемозиной и Летой, вдыханием и выдыханием. По этой
причине каждое индивидуальное настоящее было слишком кратким, чтобы
позволить продолжительное культурное развитие в течение столетий в
смысле "прогресса", типичного для христианского эона. В мифологической
ситуации не было единого времени как упаковки для всех моментов, каж-
дый момент или феномен имел собственное время, был временем, а новый
момент или феномен был также началом нового и иного времени. И пос-
кольку момент здесь был не элементом внутри континуума, а полноправным
дискретным временем, в нем едва ли оставалось место для длительной
непрерывности.10 Каждое время было не только слишком кратким, вдобавок
оно приходило вместе со своим забегом, устремленным к завершению, к
своему собственному апокалипсису: к манифестации и проживанию своего
воображаемого значения.
____________________
10 Вместо этой длительности, обуславливающей прогрессивное развитие,
архаические народы имели другой тип длительности - традицию, длитель-
ность значения.
Такова была до-пророческая динамика явлений. Они оргиастически
растрачивали себя - исключительно в соответствии со своим архетипом.
1 2 3 4 5 6